– Боишься ты или нет, это разговор другой.
Бояться надо, и голову за зря подставлять не стоит, – резонно заметил Борис Рублев и, взглянув на Подберезского, спросил:
– Ну что там по курсу?
– По курсу все, вроде бы, тихо, командир. Никаких передвижений противника пока не видно.
– – Ну, Андрюха, ты заговорил, как будто перед нами действительно противник.
– Вы их не знаете, – воскликнул Роман Богуславский, – они на все способны. Они могут убить человека ни за что!
– Так уж и ни за что? – поинтересовался Комбат.
– Да, ни за что. За одно слово, за малейший проступок, за то, что не помолился, за то, что смотрел не так на Учителя или думал что-нибудь не то.
– А как они узнают, то ты думаешь или – нет? – спросил Подберезский.
– Это видно сразу, видно, когда у человека на уме не Учитель и его учение, а что-то другое. Они меня вначале заманили, а потом деда специально привезли сюда, чтобы он гнусных микробов разводил, которыми они народ будут травить.
– Народ, микробы… А это точно, что они там… дерьмо жрут?
– Правда…
– Как же вы туда с ней вляпались, неужели сразу не понятно было?
– Это не сразу делается. Сперва ты попадаешь в избранные, поселяешься в «святой деревне», а потом, когда докажешь преданность Учителю, проходишь обряд посвящения. Вот тогда дерьмо и жрут.
– Значит, вам не довелось?
– Нет, слава богу.
Комбат с облегчением вздохнул:
– Может, ты и правду говоришь, парень, но как-то это все странно выглядит.
– Вот, вот, почитайте! – Роман вновь запустил руку в карман, извлекая страницы, исписанные его дедом, академиком Богуславским. – Вот, здесь все написано, что они затевают.
– А зачем им это нужно? – Комбат взял бумаги и стал читать.
Он читал долго, минут десять, пытаясь вникнуть в текст.
– Ладно, на, – он отдал Роману послание деда, – спрячь в карман, пусть лежит. Может, твой дед и правду пишет, но выглядит все это не очень убедительно.
– Вы просто их не знаете, Борис Иванович, не знаете!
– Придет время, разберемся.
А японцы и люди из охраны Учителя уже расположились на берегу и приготовились к тому моменту, когда появится катер. Они услышали рокот мотора и затаились, спрятавшись за деревьями и камнями, тем более, что их камуфляжная форма позволяла прекрасно замаскироваться на берегу.
Когда до катера оставалось метров пятьдесят, японец махнул рукой своим подчиненным и те открыли огонь из автоматов. Но стреляли они не в катер, а перед ним. Вода забурлила, закипела, словно бы на реку полился дождь и посыпался крупный град.
– К берегу! К берегу прижимайся, Гриша! – крикнул Комбат, передергивая затвор своего автомата и, пригнувшись, спрятался за борт. – И ты, Гриша, прячься. Осторожно, не подставляйтесь, ребята, не подставляйтесь.
А сам принялся стрелять короткими очередями по берегу.
– Андрюха, кто там? – спросил Комбат.
– Я их вижу, правда, поздно увидел. Извини, командир, они замаскировались.
– Ты раззява, Подберезский, раззява. С тобой потом разберусь.
Пули сыпались прямо перед носом катера.
– Давайте к берегу! – громко закричал начальник охраны Учителя. – К берегу! Отдайте наших людей и плывите, куда вам захочется!
– К берегу, говоришь? – зашептал Комбат. – А не пошел бы ты к едреной матери! – Рублев крикнул это громко, и даже сквозь грохот выстрелов был слышан его сильный голос. – Да не к тому берегу, Гриша, не к тому! К противоположному давай!
– Так там же некуда, Иваныч, причалить!
– Тогда гони вперед! Вперед! А ты, Андрюха, давай, поливай по ним, – и Комбат с Подберезским принялись стрелять. – Патроны береги!
– Берегу, Комбат; берегу.
Уголовники лежали на дне катера, боясь даже пошевелиться. Катер летел, выделывая странные виражи, словно бы пытался уйти от пуль, петлял, прижимаясь то к противоположному берегу, то, вдруг, выскакивая на середину реки.
– Остановитесь! Остановитесь! – орал изо всех сил начальник охраны.
– Хрен мы тебе остановимся! – буркнул Комбат, выпуская короткую очередь.
Этот короткий бой закончился ничем. Комбат понял, что люди из охраны Учителя, если бы захотели, то наверняка смогли бы расстрелять катер, утопить его. Но, скорее всего, у них имелись другие планы.
А японец уже бежал к берегу от «урала», с гранатометом. Он долго и тщательно целился, затем выстрелил. Взрыв прогремел, поднимая фонтан вспененной воды, метрах в пяти перед носом катера. Гриша Бурлаков даже пригнулся и резко бросил катер вправо, затем влево.
– Если вы не остановитесь, буду стрелять на поражение!
– Что же ты раньше не стрелял? – ответил Комбат.
Он сказал это негромко, и слова предназначались не нападавшим, а тем, кто находился в катере. Рублев хотел их поддержать, успокоить. – Да, явно, парень и ты, Марина, нужны этим мерзавцам, если они не хотят стрелять по катеру. Для чего-то вы им очень нужны, очень…
– Они нас хотят взять живыми.
– А ты стрелять, кстати, умеешь?
– Нет, нет, – замахал руками Роман, – я в армии не был и этому делу не обучен.
– Это плохо, что ты не был в армии.
– Ну, что? – спросил начальник охраны у японца, когда катер скрылся за поворотом.
Японец пожал плечами:
– Если бы их не надо было брать живыми, я бы сжег этот катер с одного выстрела, сжег бы его прямо на середине реки.
– Сколько у нас горючки, Гриша? – взглянув на Бурлакова, спросил Комбат.
– Дрянь дело, – уже понимая, почему Рублев задал этот вопрос, ответил Гриша, – на пять-семь верст хватит, не больше.
– Значит, вниз по реке идти бессмысленно?
– Бессмысленно, командир.
– А до поселка дотянем?
– До поселка пару верст, до него доедем.
– Тогда давай, жми. Только высадимся не в самом поселке, а где-нибудь выше по течению.
– Почему выше? – спросил Бурлаков.
– Ну, может быть, ниже. Я еще не решил, – ответил Комбат.
Японец и начальник охраны уже разложили перед собой подробнейшую карту местности и начальник охраны вел по ней остро отточенным карандашом, показывая все повороты реки.
– Вот деревня, – объяснял он японцу. – Наверное, они хотят добраться до нее.
– А где они могут высадиться еще?
– Здесь есть три места, более-менее удобные.
Возле поселка есть небольшая пристань, можно высадиться там.
– А выше? – внимательно изучая карту, спросил японец.
– Зачем им выше? Там на восемьдесят километрах ничего нет. В верховьях реки камни, пороги, туда плыть бессмысленно. Людей там тоже нет.
– Тогда грузимся. И пока река будет петлять, а они по ней плыть, мы доберемся до поселка и встретим их там. И дадим им возможность, увидеть нас раньше. Вот здесь, – японец указал на карте место, о котором говорил начальник охраны, – в поселке, возле пристани, устроим засаду.
А когда они причалят, перестреляем всех, кроме беглецов.
– Хорошая мысль, – заметил начальник охраны и стал отдавать распоряжение своим людям.
Те, погрузившись в машины, развернулись и двинулись, набирая скорость, по проселочной дороге, раскидывая на обочины комья грязи.
– Давай-ка, Андрюха, мне бинокль, я буду вперед смотрящим А ты, Гриша, гони как можно быстрее. Я думаю, они попытаются нас обогнать.
Мало того, что японец и люди Учителя смогли обогнать катер, что сделать было несложно, они успели еще сделать засаду прямо возле деревянной пристани. Вернее, пристанью это сооружение можно было назвать с большой натяжкой. Мостки на толстых сваях и старая, полузатопленная баржа, которую неизвестно как подняли в верховья реки. Все эти рукотворные сооружения и назывались местным населением «пристанью».
Комбат увидел вездеход, стоящий неподалеку от берега, и вооруженных людей.
– Ну, давай же, Гриша, давай, жми!
– Да не могу больше, Иваныч!
Мотор надрывался изо всех сил, катер мчался, подскакивая на волнах, задрав нос. Бурлаков выжимал все из двигателя. Катер он уже не жалел.
Трех местных жителей, оказавшихся на пристани, люди Учителя зло обругав, прогнали, чтобы они здесь не крутились. Двое мужчин и женщина, полоскавшая белье, ушли с огорченными лицами, не понимая, что происходит, шепотом переговариваясь.
Вооруженные люди Учителя, когда катер приблизился, вновь открыли пальбу, вновь принялись кричать, приказывая катеру остановиться и отпустить беглецов – парня и девушку. Но Комбат уже разозлился, хотя, как всегда, не терял присутствия духа.
– Ах, беглецов вам хочется! А вы заберите их, попробуйте! Стрелять по воде и я умею.
Пока еще ни с той, ни с другой стороны потерь не было, еще никто не перешел к активным боевым действиям и не начал стрелять на поражение.
Хотя у Подберезского чесались руки завалить пару-тройку этих странных сектантов, вооруженных до зубов и беспредельно наглых. Но Комбат пока такого приказа не давал, а действовать на свой страх и риск ни Подберезскому, ни Бурлакову не хотелось.
