— Канцлер у себя? — спросил Сварог, держа руку поблизости от правого кармана.
— У себя, господин генерал.
Все как обычно. Вот только у дежурного какой-то странный вид — или так Сварогу попросту кажется в рамках здоровой паранойи, от которой никуда не денешься в таких вот ситуациях?
Тем же упругим волчьим шагом поднялся на третий этаж. И вновь по пути не обнаружилось никаких неожиданностей. Разве что людей в коридорах, ему показалось, меньше, чем обычно. Но он не так уж часто здесь бывал и не мог это утверждать со всей уверенностью.
Секретаря в приемной не оказалось — ну, и такое бывало. Возле двери в кабинет не светилась синяя лампочка, означавшая, что Канцлер никого не принимает — а потому Сварог без колебаний, чуточку нарушая этикет, взялся за ручку, распахнул дверь и вошел.
К его облегчению, Канцлер был живехонек и здоровехонек, сидел за столом, попыхивая трубочкой, — чертовски знакомая картина. Вот только Сварогу с порога показалось, что Канцлер самую чуточку на себя не похож — зажатый, что ли, напряженный до предела, как крепко сжатая пружина. Не теряя времени, он подошел к столу, сел и сказал как можно беззаботнее:
— Надеюсь, ничего не случилось, Канцлер? Я никак не могу с вами связаться, несколько раз пытался…
Канцлер молча накрыл ладонью лежавший перед ним лист, развернул его на сто восемьдесят градусов и двинул через стол к Сварогу. Сварог бегло прочитал — текста там было не особенно много.
Цензурных комментариев у него не было, поэтому он промолчал, чтобы попусту не тратить драгоценное время на пустые эмоции. Все оформлено честь по чести — именной указ императрицы об отставке канцлера: вверху — императорский герб в четыре краски, лист окаймлен затейливыми геральдическими узорами, скреплен большой печатью и прекрасно знакомой подписью Яны для официальных бумаг — под строчкой на пол-листа, где она названа полным именем и полным титулом. Обычные казенные формулировки, призванные подсластить пилюлю: с искренним сожалением о том, что вынуждена отказаться от ваших услуг… пребывая в неизменной к вам благосклонности… На земле присутствуют почти те же самые формулировки, высоких сановников приличия ради именно так в отставку и отправляют, Сварог не раз именно такие указы подписывал, искренне сожалея и пребывая в неизменной благосклонности…
— Значит, вот так? — спросил он, подняв глаза на Канцлера.
— Вот так, — изобразил на лице улыбку Канцлер. — Простенько и эффективно. Спецсвязь вырублена, я более не могу ничем распоряжаться, вообще ничего больше не могу. Частное лицо. Был еще указ о награждении Большой Цепью ордена Высокой Радуги, но я его швырнул в ящик стола, вряд ли он был бы вам интересен… Судя по всему, они не спешат, нисколько не встревожены. Фельдъегерь передал на словах, что мне оставлен полный день, чтобы собрать бумаги и передать дела. Все, как обычно. Никакой спешки.
— Передать дела… — повторил Сварог. — Значит, преемник уже назначен? В таких случаях это сообщает опять-таки фельдъегерь.
— Назначен. Герцог Даутверт.
— Я даже не удивлен, — сказал Сварог. — Министр двора, глава Лиги Охотников Арбалетчиков и Лиги Катарейника, по некоторым прикидкам, глава веральфов… или один из главарей… Логично. Резонно. Изящно, без малейшего кровопролития и шагов, способных вызвать удивление окружающих. Этак и моя очередь придет…
— Уже пришла, — сказал Канцлер. — Обычную связь мне никто не отрубал — это опять-таки свидетельствует, что они уверены в себе, на что, в общем, есть все основания. Из девятого стола сообщили: вас там дожидается фельдъегерь с именным указом…
В первую минуту Сварог подумал совершенно о другом: значит, Канцлер все-таки ухитрился подсадить информатора в девятый стол… И тут же опомнился, не о таких пустяках нужно было думать:
— Тоже отставка?
— Не совсем. Девятый стол распускается как ненужное звено в структуре Кабинета императрицы, дублирующее уже существующие учреждения. Ну и, разумеется, ворох милостей: орден Золотой Зари, чин гофмейстера — не просто следующий за камергером, а через ступеньку выше, награды начальникам отделов, лучшим сотрудникам. Разумеется, императрица искренне сожалеет и пребывает в неизменной благосклонности… Вся документация идет в архив, так что передачи дел от вас не требуется. Правда, в восьмой департамент фельдъегерь так и не заявился, так что его вы по-прежнему возглавляете… Только толку от этого никакого. Вы понимаете?
— Прекрасно понимаю, — сказал Сварог сквозь зубы.
Вполне возможно, Белая Волчица по-прежнему рассчитывает его использовать в своих целях. Добивать его не стали. Благородно оставили восьмой департамент… который останется не более чем красивой игрушкой. В качестве его главы Сварог располагает лишь разветвленной сетью информаторов на земле и в Империи и изрядным числом орбиталов-наблюдателей. Для мало-мальски серьезной схватки с веральфами и то, и другое не годится. Не говоря уж о том, что на некоторых ключевых постах в департаменте сидят веральфы, способные что-то утаить, а что-то не выполнить…
— Интересно, вам тоже оставили придворный чин? Или повысили? — с натянутой усмешкой спросил Сварог.
— Не повысили, но и старого не лишили, — сказал Канцлер. — Вас они явно не настроены добивать, и меня тоже. В своем нынешнем положении мы им нисколечко не опасны. Как и принц Элвар.
— Ну, это как посмотреть… — сказал Сварог сквозь зубы. — У меня в браганте сидит человек, способный снять Волчье Клеймо, Элвар все-таки его нашел. Я лечу в Келл Инир. Это единственный вариант, другого просто не существует. Единственное, на что мы сейчас способны… и при удаче самое эффективное средство спасти Яну.
— Я не буду повторять банальщину вроде того, что это крайне рискованно, — тихо сказал Канцлер. — Вы столько раз рисковали, в том числе и жизнью, что говорить вам это бессмысленно, даже смешно. Я о другом. Если она усилила охрану Келл Инира, вам туда попросту не прорваться. Даже не обязательно убивать вас, достаточно застрелить вашего каталаунца. Охрана, как часто бывает, не посвящена в суть дела, она просто получит соответствующий приказ и старательно его выполнит. Не столь уж важная птица — застреленный во дворце житель земли, придумают что-нибудь для публики — скажем, черный колдун или убийца-заговорщик пытался проникнуть во дворец…
— Меня в свое время хорошо учили штурмовать разнообразные объекты, — сказал Сварог. — И перед этим продумывать все возможные — и невозможные — варианты развития событий. Так что ничего нового, только вводные другие… Время у меня было, я успел многое прокачать. Мой человек в Келл Инире докладывает, что никакого шевеления в Келл Инире не отметил. Он из восьмого департамента, так что совершенно неважно, каких постов я лишился…
— Он может быть уже не вашим человеком. Или — не только вашим.
— Допускаю и это, — сказал Сварог. — А что делать, если другой возможности нет и не предвидится? Либо это, либо — поднять руки и сдаться. Если не удастся… Значит, не удастся. У меня было время обдумать и кое-что другое, принять меры…
Запустив руку в левый карман парадного мундира, он вынул довольно пухлый запечатанный конверт, положил перед Канцлером и сказал без малейшей аффектации:
— Если все удастся, я непременно вернусь к вам через час — и при удаче, и при неудаче много времени это не отнимет. А если не вернусь, если не удастся — вскроете. Составил я кое-какой план действий. Может быть, не самый лучший, но другого попросту нет. Вот вы им и займетесь… Ну, я пошел. Никаких прочувствованных прощаний, конечно, не говоря уж о пожеланиях удачи — дурная примета…
Кивнул Канцлеру, повернулся и вышел. Шагая по коридору и кивая в ответ на приветствия попадавшихся на пути сотрудников Кабинета (теперь он понимал, что у дежурного было и в самом деле странное выражение лица, как и у всех остальных), Сварог испытывал некоторое довольство собой: кажется, он предусмотрел все, что в человеческих силах, — а дальше уж, в случае чего, Канцлер додумается, как план развить…
