Капитан Хосе Саланта сидел за одним столиком со стармехом Мануэлем Кадурой. Они уже прикупили по бутылке виски, занесли спиртное в номера, так что могли быть спокойными за культурную программу перед сном. Стоило помянуть погибшее судно и выпить за здоровье тех, кто спасся.
Саланта торопливо ел мелкую скумбрию, брал ее руками, запивал минералкой. Стармех орудовал вилкой и ножом, заедал рыбу салатом.
Тент над террасой растянуть еще не успели, как и не успели выставить стеклянные щиты по торцам. Поэтому налетавший с моря ветер трепал скатерти, норовил вырвать из подставок салфетки.
— Пересушил повар рыбу, — недовольно пробормотал капитан, отдирая зубами спинку небольшой скумбрии.
— Пересушить скумбрию — это надо еще уметь, она же жирная, — согласился стармех, сплевывая на салфетку мелкую косточку. — Все, наелся. Надо чего-нибудь в номер перекусить купить.
То, что вечер капитан и стармех проведут вместе за бутылкой виски, понималось «по умолчанию». Не пить же поодиночке. Хосе Саланта глянул на часы.
— Скоро семь, — сказал он так, что было понятно: это время значит для них что-то несравнимо большее, чем просто банальные семь вечера.
Капитан заметно нервничал, хотя не хотел показывать этого. Нервничал и Мануэль Кадура.
— Семь, — сказал он. — Как вы думаете?.. — фраза не была произнесена целиком, но капитан явно понимал, о чем идет речь.
Он бросил несколько настороженных взглядов по сторонам, убедился, что никто их не подслушивает. Все члены команды погибшего судна были заняты ужином, обменивались впечатлениями.
— Думаю, все будет, как договаривались, — тихо сказал капитан.
Кадура покрутил головой, словно разминал затекшую шею.
— У меня плохое предчувствие.
— В чем это выражается?
— Мне перед выходом в море сон дурацкий приснился.
— Понятно, нервы, — попытался найти реальное объяснение капитан.
— Мне отец мой покойный приснился, — тихо говорил стармех Мануэль. — Будто иду я по берегу океана. Волны небольшие. Накатывают, откатывают. И не понять, ночь или день. Туман такой странный стелется. — Мануэль повел перед собой рукой, словно раздвигал тот самый невидимый сейчас туман из своего сна. — Из тумана выбежали две большие собаки. Не лаяли на меня, словно за своего признали. А я остановился и боюсь пошевелиться. Чувствую во сне, что кто-то еще в тумане идет. Ко мне приближается. Галька под ногами у него скрипит, постукивает.
Капитан напряженно слушал — в душе он был суеверным. Моряки вообще склонны придавать значение всяким приметам. Мануэль Кадура после эффектной паузы продолжил:
— И вот уже вижу в тумане силуэт. На меня словно холодным ветром подуло, и фиалками запахло. Собаки легли у моих ног. Тут из тумана и вышел мой покойный отец. Никогда он таким мне раньше не снился. Вроде даже моложе стал, чем когда из жизни уходил. Черные штаны отутюжены, стрелки на них идеальные. Рубашка белая с расстегнутым воротником. А сам босиком, и в руках никелированный штатив с капельницей держит, как тогда, когда я его в больнице последний раз живым видел.
Капитан Саланта даже плечами дернул — так ярко ему представился сон стармеха с мертвым отцом и больничной капельницей.
— Сказал тебе что-то? — живо спросил он.
— Нет. Молча постоял. Головой покачал и назад в туман пошел.
— То, что молчал, это плохо, — проговорил Саланта.
— Знаю. Если бы сказал, это было бы просто к перемене погоды. Получается, он меня предупредить о чем-то хотел. Но, наверное, им на том свете запрещено живых предупреждать. Вот и молчал.
— Всякие сны случаются. Одни пустые, другие пророческие. Это все нервы, — попытался успокоить стармеха капитан.
— Оно и понятно, что нервы. Но я отца как живого видел, — вздохнул Мануэль.
— Да, дела…
Команда «Вест Стар» уже расходилась с террасы. Люди отправлялись кто к морю, кто по номерам. Саланта взглянул на часы.
— Время уже настало, пошли, — тихо сказал он Мануэлю Кадуре.
Тот нервно осмотрелся, убедился, что никто специально на него не обращает внимания, и поднялся из-за стола. Капитан со стармехом прошлись по свежепросеченной дорожке, покрутились у ворот отеля и вышли через калитку. К ним тут же бросились несколько арабов-торговцев, стали предлагать свой товар.
— Нет, нет, нет, — тут же замахал на них руками капитан. — Мы ничего не собираемся покупать.
— Может, хотите сфотографироваться на фоне бэтээра? — предложил механик-водитель. — Всего один доллар.
— И фотографироваться мы не собираемся, — бросил на ходу Мануэль и обратился к капитану: — Нельзя задерживаться, они от нас не отстанут.
Мужчины заспешили по улице в сторону центра Эль-Мирима. Торговцы бежали за ними целый квартал, пока наконец не поняли, что этим двоим ничего всучить не удастся.
— Приставалы чертовы, — буркнул стармех.
— Ненавижу арабскую навязчивость, — зло проговорил Саланта.
— Я тоже. Ничего у них нельзя просто так купить. Всегда приходится торговаться и тратить драгоценное время. Им-то что? Сидят себе на базаре.
Вскоре Мануэль и Хосе оказались на центральной площади городка. Ее окружали невысокие, в четыре этажа, дома европейской архитектуры. Посередине имелся даже фонтан. Правда, теперь он был сухим — в бетонной чаше валялись срезанные сухие пальмовые листья и прочий мусор.
— И где же тут банкомат? — осмотрелся капитан.
— Портье говорил, что он на центральной площади, — вертел головой стармех.
Мужчины обошли площадь. Банкомат отыскался между продуктовым магазином и закрытым кафе. Капитан со стармехом переглянулись.
— Ты первый, — предложил Хосе.
Мануэль замялся, но все же вытащил лощеное портмоне и вынул из него новенькую пластиковую карточку, вставил ее в прорезь банкомата. Тот подмигнул зеленым светом и проглотил ее. Сверяясь с бумажкой, стармех набрал пин-код. Капитан в это время демонстративно смотрел в сторону. Мол, меня эти цифры не интересуют.
— Ну, как? — нетерпеливо спросил он, когда карточка вновь оказалась в руках Мануэля.
Кадура выглядел растерянно.
— Пришли деньги, — сказал он, — но только половина от обещанного. Как это понимать?
— Дай я попробую, — капитан сменил стармеха у банкомата.
И его новенькая кредитка исчезла внутри аппарата.
— Тоже половина пришла, — упавшим голосом проговорил он. — Черт побери.
— Что делать будем? — Голос стармеха дрогнул. — Мы же так не договаривались.
— Не договаривались, — подтвердил Хосе и потер вспотевший лоб.
Мануэль полез в карман за мобильником.
— Я сейчас позвоню, — стал набирать номер.
— И не думай, — схватил его за руку капитан. — Засветиться хочешь? Номер засекут — и конец.
— Тоже правильно, — Мануэль Кадура спрятал трубку.
— Только из уличного телефона можно звонить, — Капитан окинул площадь взглядом.
Неподалеку под пальмой виднелась стойка с городским телефоном.
— Телефонной карточки нет, — развел руками стармех.
— Сейчас будет.
Мужчины зашли в небольшой продуктовый магазин. Пожилой продавец сидел за кассой и читал журнал. В торговом зале царил полумрак. Гудели холодильники с минералкой, напитками и мороженым.
— Здравствуйте, — заулыбался седой сириец. — Что желаете? — Он тут же включил свет в зале.
— У вас можно купить карточку для уличного телефона? — поинтересовался капитан.
— Вам на сколько минут? Для звонка по Сирии или за границу? — Продавец выдвинул ящик кассы, развернул в пальцах веер телефонных карточек разного номинала. — Выбирайте.
Капитан, словно играя в карточную игру, поводил рукой и вытянул центральную. Расплатился наличными.
— Что-нибудь еще? — поинтересовался продавец.
Стармех сходил к холодильнику и взял две небольшие бутылочки минеральной воды.
— И это еще посчитайте.
— Вы с «Вест Стар»? — спросил продавец. — Ваши уже ко мне заходили.
— Да, мы из команды утонувшего судна, — неохотно признал Хосе.
— Заходите еще, — пригласил продавец. — Если чего-то, что вам нужно, не увидели в моем магазине, заказывайте. Завтра же привезут.
— Мы неприхотливые. До свидания, — попрощался капитан.
Мануэль и Хосе вышли на улицу. Немного попрепирались, кто из них будет звонить. Трубкой завладел капитан, набрал номер. Стармех держал голову поближе к трубке, чтобы слышать. Раздались длинные гудки. Затем спокойный мужской голос ответил по-английски.
— Слушаю вас.
— Это я — Хосе Саланта, — хрипло, волнуясь, произнес капитан, — со мной рядом Мануэль.
— Рад слышать. Какие-то проблемы?
— Почему только половина? — резко спросил Хосе. — Мы так не договаривались.
— Я вообще мог не заплатить, — послышалось с легким смешком.
