Сазан пнул рядового носком ботинка в бок:
— Слышал, мент? Поднялся! Быстро!
С трудом, держась за голову, рядовой встал, бросил взгляд на труп напарника и товарища:
— Чего дальше? При пассажирах валить будете?
К нему подошел Сиплый:
— Нет, мусорок, на этот раз тебе повезло, еще поживешь. Короче, идешь в передний тамбур, к кабине машиниста. Мне надо, чтобы помощник открыл дверь.
— А если не пойду?
Сиплый ткнул в подбородок полицейскому укороченный ствол автомата:
— Тогда, сука, сдохнешь. Прямо здесь и сейчас, а в кабину мы все одно попадем. Я даю тебе, недоумок, шанс выжить. Так как?
— Хорошо.
— Пошел!
Гнедой доложил:
— Сиплый, в вагоне семьдесят восемь рыл, тридцать пять мужиков, тридцать баб, остальные дети и подростки тринадцать штук, я их не сортировал.
— Держать пассажиров у окон. Кто дернется — валить!
— Понял!
Гнедой крикнул на весь вагон:
— Слышали, козлы и овцы! Кто дернется, получит пулю в лобешник. Я спросил, поняли, суки?
— Да, понятно, — раздались раздраженные голоса.
Сиплый тем временем ввел в тамбур рядового полицейского и бросил подельнику:
— Как зайду в кабину, присмотришь за этим, — главарь банды указал на рядового. — Да гляди, чтобы живой был. Он нужен нам живым.
— А жаль! Я бы этому псу с удовольствием кишки выпустил бы.
— Успеешь еще!
Сиплый толкнул рядового:
— Давай, мусор, стучи, заслуживай право на жизнь.
Главарь посмотрел на часы, до станции Бахтеевка оставалось три минуты хода.
Полицейский постучал в дверь.
Из кабины донесся молодой голос:
— Кто? В зрачок плохо вижу.
— Я это, Коль, Назаров.
— Случилось что?
— У нас рация села, а надо связаться с отделом.
Помощник машиниста открыл дверь:
— Случилось что?
— Случилось, — оттолкнув к подельнику рядового и уткнув в грудь помощнику, еще совсем молодому человеку, ствол автомата, сказал Сиплый.
Из кабины подал голос машинист:
— Колька?! Ты где пропал? Остановка через минуту!
Сиплый толкнул парня, и тот упал в пространство между сиденьем машиниста и помощника. Машинист, мужчина лет под сорок, увидев оружие в руках неизвестного, начал торможение.
— А ну, не балуй, чухан. В Бахтеевке остановки не будет.
— Но…
— Ты че, баклан, не понял? А ну прибавь ходу.
— Но там красный.
Он имел в виду сигнал семафора за платформой Бахтеевка.
— А мне по херу. Я дальтоник.
— Ты чего творишь-то? А если встречный?
— Значит, сдохнем вместе. Или ты думаешь жить вечно? Не получится. Все одно когда-нибудь умирать. Короче…
Электропоезд прошел мимо станции Бахтеевка, едва не сбив нескольких человек, приготовившихся сесть в электричку. Диспетчер станции тут же доложил диспетчеру участка о нештатной ситуации. Последний, сообщив о происшествии, переключил семафоры, обеспечивая электропоезду «зеленую улицу».
Сиплый нагнулся к машинисту:
— Как звать тебя?
Радиостанция электропоезда издала сигнал вызова. Машинист нагнулся к ней, Сиплый приказал:
— Не трогать. Я спросил, как звать тебя?
— Петр! Петр Владимирович Савельев.
— Да ты что? Целый Петр Владимирович? Ну, тогда слушай меня внимательно, Петр Владимирович. На переезде, там, где от шоссе идет дорога на Курбаново, остановишь состав. Так, чтобы передние двери выходили прямо на середину дороги. Двери не открывать без моей команды.
— Но ты представляешь, что произойдет? Это же все направление встанет?
— И что? Чем больше составов встанет, тем лучше. Проскочишь переезд, я пристрелю твоего помощника, а в первом вагоне мои люди расстреляют всех баб, детей и подростков. Так что слушайся, Петр Владимирович, не бери греха на душу.
— Так вы все одно нас с Колькой и Антоном прибьете?
— Кто такой Антон?
— Полицейский, что привел тебя сюда.
— А?! Ошибаешься ты, Петр Владимирович. На хрена мне валить вас? И даже мента не тронем. И пассажиров. Всех отпустим, когда договоримся с властью. Хотя насчет мента я погорячился, насчет него обещать ничего не буду. Ему как карта ляжет.
— Пусть помощник займет свое место!
— Без базара! Работайте, мужики. Но без глупостей, коли пожить еще хотите.
Электропоезд остановился прямо на переезде.
Сиплый оценил работу машиниста:
— Отлично. Сделал все, как надо. Теперь глуши свой паровоз, опускай рога и сиди смирно. Коваль! — рявкнул главарь, обращаясь к подельнику.
— Да?!
— Веди сюда мусора!
— Ага!
Коваль завел в кабину рядового.
От будки к поезду шла полная женщина с фонарем в руке и желтой жилетке.
— Чего встали? Аль случилось что? — крикнула она.
Сиплый рявкнул Ковалю:
— Отгони корову!
Бандит из-за стула машиниста выстрелил через форточку под ноги женщине.
— А ну свалила обратно в конуру!
Та вскрикнула и, развернувшись, двинулась к будке, споткнулась о рельс и распласталась на асфальте под смех Сиплого и Коваля.
Раздались сигналы, издаваемые радиостанцией машиниста.
— А ну-ка дай мне гарнитуру, — приказал машинисту Сиплый, — теперь можно и поговорить. — Взяв гарнитуру радиостанции, он усмехнулся и, ерничая, проговорил: — Алло?! Смольный на связи!
— Какой, к черту, Смольный?! — услышал в ответ негодующий мужской голос. — Вы что там, Савельев, с ума вместе с Жаровым сошли?
— Какой, на хер, Савельев! — сменил тон главарь банды. — Ты кто есть-то такой грозный?
— А вы кто?
— Хер в пальто. В принципе мне без разницы, что ты за енот, короче, сообщи в ментовку, что первый вагон электропоезда Колтаново — Москва вместе с машинистами и нарядом полиции захвачен. В заложниках семьдесят восемь человек, точнее, тридцать мужиков, тридцать баб, остальные дети и подростки. Это без твоих Савельева, Жарова и мусоров. Ты понял меня?
— Но… как это — захвачены?
— Ты что, не знаешь, как захватывают заложников? Спроси у ментов, они тебе расскажут. И на рацию машиниста больше не выходи. Ручка, бумага есть?
— Да.
— Запиши номер мобилы. Пусть менты или кто там еще по этому номеру со мной связываются.
— Хорошо, я все передам, но не могли бы вы разрешить увести состав в тупик? Он недалеко, в Вольном. Все же движение по дистанции оживленное, вы же создаете…
Главарь банды прервал железнодорожного начальника:
— Нет, ты ни хрена не понял. Хочешь, чтобы я замочил твою бригаду?
— Нет, нет, что вы. Я все понял!
— Так займись делом. Привыкли бакланить, чинуши чертовы. Все, жду звонка.
Закончив разговор, Сиплый оборвал провод радиостанции. Нагнулся к машинисту:
— Стоять на месте, двери не открывать! Предупреждать больше не буду. Все понятно, Петр Владимирович?
— Понятно, — проговорил машинист.
— Ну вот и хорошо. А ты, Антон, — Сиплый взглянул на полицейского, — в вагон! Ясно, сука легавая?
Главарь банды втолкнул полицейского в тамбур и приказал подельнику:
— Тебе, Коваль, смотреть за подходами к вагону и за бригадой.
— Один не справлюсь!
— Ладно, я к тебе Морду пришлю! И поответственней здесь, Коваль.
— А если мусора снайперов подвезут? Те нас с Мордой в момент снимут.
— Ты забыл о заложниках, кореш. Менты не будут стрелять, пока у нас такой щит. Так что не очкуй. Все будет, как надо.
Сиплый толкнул полицейского:
— В вагон, сучонок!
На входе Сиплый отцепил наручники от пояса полицейского и сковал ими его руки, сбил с ног:
— Вот так! Полежи, мусорок, пока. До тебя еще дойдет очередь. Морда! — крикнул он бандиту, шарившему в отнятой у женщины сумочке. — Я чего говорил?
— Так это, Сиплый, я только посмотреть, не включила ли эта сука свой телефон.
— Брось сумку на место и ступай к Ковалю. Он скажет, что делать.
— Ага! Понял!
Бандит швырнул сумочку на сиденье и пошел в передний тамбур.
Один пролет оказался свободен от пассажиров. На край скамьи этого пролета присел Сиплый, держа в руке сотовый телефон. Автомат он положил на сиденье. Ждал, когда ему позвонят. А позвонить должны скоро. Движение на дороге в московском направлении остановлено, да еще захват заложников. Менты или чекисты должны быстро реагировать. Он обвел взглядом пассажиров. Те вели себя смирно, стараясь не привлекать внимания бандитов. Даже мальчик лет четырех или пяти, словно осознав опасность, прижался к молодой, побледневшей матери, которая закрыла сына своего рукой. Из заднего тамбура крикнул Репа:
— Сиплый! Тут мужик какой-то в дверь ломится. Орет, почему стоим? Ему, видите ли, на работу надо. Грозится. За ним толпа, человек пять, но это кого видно.
— Ты не знаешь, что делать? Я же объяснял тебе.
— Понял!
В заднем тамбуре раздался выстрел, крики, шум падения осколков рассыпавшегося стекла.
