— Да.
Щелкнул замок, и дверь приоткрылась на длину накинутой цепочки.
В полумраке подъезда Ник увидел бледное лицо девушки с безразличными глазами.
— Здравствуйте, — он не смог сдержать улыбки. — Вы Сережина жена?
— Да, — неожиданно сухо ответила девушка, — Была. А вы-то кто?
— Я Володя Никифоров, Ник. Он вам наверное рассказывал. А почему «была»? Он что, не здесь живет?
Девушка смотрела на Ника без всякого выражения. Повисла пауза. Наконец, с видимым усилием, она спросила:
— Вы из Америки?
— Да, — согласился Ник. Наконец что-то-стало проясняться и-его идентифицировали. — Можно мне. войти?
— А зачем? — ровным голосом спросила девушка, но все-таки откинула цепочку и пропустила Ника в прихожую. Только тут он заметил, что она беременна.
— А где Сергей? — спросил Ник оглядываясь. Маленькая прихожая, полки с вещами, половичок, подслеповатое зеркало на стене, фотография с какой-то картины в рамке…
— Вы еще ничего не знаете? — тихо спросила девушка.
— Чего не знаю? Я прилетел утром, выспался и сразу сюда. Что случилось?
— Сережи больше нет, — тусклым голосом сообщила девушка. — Поэтому я и не жена больше. Я теперь вдова.
Ник не смог сразу понять ее слов, но что-то внутри него сразу же напряглось, отреагировав на настоящую опасность. И вновь началось подсознательное сканирование ситуации: что-то страшное. Что? Девушка? — девушка не страшная, одна ли она? — тихо, совсем тихо в квартире, она одна.
Это чувство включалось у Ника само собой. Он не знал, ни как оно действует, ни на чем основано. Но, если бы он увлекался самоанализом, то мог бы с точностью сказать, что некая часть его существа пронеслась в этот момент по квартире, заглянув во все комнаты, в кухню, в санузел, заодно в общем окинув беглым взглядом ближайшие квартиры. И искала эта часть страх.
Страх тут был повсюду, но это был не чужой агрессивный страх, а страх вот этой беременной, девушки, что стояла напротив, безучастно глядя в стену. Что за страх?
И только тут до Ника дошел смысл ее слов: «Сережи больше нет».
— Как это нет?
— Его убили.
«Вот оно, — сразу понял Ник. — Вот оно…» Он стал удивительно спокоен.
— Кто?
— Я ничего не знаю, уходите…
— Когда?
— Десять дней назад. Вчера девять было.
— Где? — Ник отметил, что спрашивает как-то однообразно. Не хватало в наборе «почему», «как» и «за что».
— На работе, в кафе, в «Зодиаке». Он там охранником был… — неживым голосом отвечала девушка. — Да уходите же, пожалуйста, я себя очень плохо чувствую…
— Да, как же так? — Ник совершенно ничего не понимал, но девушка стала теснить его к выходу и уже отпирала дверь: — Я ничего не знаю, — взмолилась она. — Сходите к Пашке, он его другом был. Может, он вам что-нибудь расскажет. А я ничего знать не хочу! Ни как, ни почему….
«Она на все вопросы ответила, — мысленно отметил Ник. — И на все отказом.» Но он не имел права осуждать ее.
Девушка тем временем открыла дверь и ждала, когда Ник уйдет.
Ник поставил сумку и медленно вышел. — Что это? — спросила девушка.
— А, это? Это подарки. Вам, Сереже… Теперь это не важно.
— Мне ничего не нужно, — жестко заявила девушка. — Забирайте это все и уходите.
— Продайте. Или выкиньте, — тоже довольно жестко ответил Ник.
Дверь за ним захлопнулась, и он остался один на полутемной лестничной площадке. Надо было куда-то идти, но куда Ник не знал.
Он вновь позвонил в дверь.
— Что еще? — видимо, захлопнув ее девушка никуда не отходила, а так и стояла. Ник даже чувствовал, как она стояла — привалившись к ней спиной.
— Адрес! Пашкин адрес!
— Челюскинцев 5, квартира 11. Это на соседней улице, — внезапно ее голос упал, — Только…
— Что «только»?
— Только вам лучше, ничего не выяснять. Правда. Мне Сережа про вас рассказывал, так что лучше оставьте это все как есть. Ничего не надо узнавать. Правда. Уезжайте лучше отсюда скорее… Пожалуйста.
— До свидания, — сказал Ник и стал быстро спускаться по лестнице.
Она ему не ответила.
* * *
Ник довольно быстро нашел и улицу Челюскинцев, и нужный дом. Только не спешил входить в такой же ободранный, как другие, подъезд.
Он сел на лавочку в сквере. Вокруг неторопливо текла вечерняя жизнь. Какие-то ребята возились с «Москвичем», то залезая под капот, то дергая стартер. Машина не заводилась. Женщина в переднике развешивала белье на веревки, натянутые между двумя осинами. Каждую новую вещь она довыжимала почему-то в таз и капли звонко били в его дно. У соседнего подъезда дядьки резались в домино. Молодая мамаша читала книжку, поглядывая на стоящую рядом коляску. Женщина закончила вешать белье и, выплеснув воду из таза, направилась домой, но по пути встретила соседку, которая, видимо, шла из магазина. Они надолго остановились, что-то обсуждая визгливыми, неприятными голосами. Соседка демонстрировала что-то в сумке и показывала рукой то в одну, то в другую сторону.
«Зачем я сюда приехал? — думал Ник. — Ну, встретиться с Серегой. Но его убили. Больше у меня тут дел нет. Вернусь в гостиницу, переоформлю билет. Доплатить придется, у меня же билет с фиксированными датами. Ну и ладно, доплачу. Вещи соберу и домой. Меня тут ничто не держит, а там Деб ждет.»
Ник и сам понимал, что лукавит. Его еще как тут держало. И не только смерть друга. Его тут держало чувство опасности и страха. Тот механизм у него внутри уже включился и теперь работал постоянно, как на войне.
Это его пугало. И ему действительно хотелось домой. К Деб, в свой спортзал, к благополучным соседям и клиентам, которые с его помощью хотели бы научиться «выживать». Глупенькие, для того, чтобы по-настоящему «выживать», им просто не надо выезжать из своей страны. И лучше не заходить в бедные кварталы. Все так просто. И если Ник это понимает, то вся его наука сводится к тому, чтобы сейчас же убраться восвояси, а вовсе не прыгать с парашютом.
Ник закурил сигарету, вторую за день. Первую он выкурил пятнадцать минут назад, когда вышел из дома, где жил Серега.
«Ладно, — решил он про себя. — Время у меня есть. Зайду к Пашке. Мой самолет без меня не улетит.»
* * *
Дверь оказалась без звонка. Мало того — приоткрыта. Ник напрягся. Изнутри доносились странные, равномерно повторяющиеся звякающие звуки, как будто кто-то чеканил внутри монеты.
Совершенно автоматически Ник отметил этаж (этаж третий, из окна прыгать нельзя), припомнил расположение деревьев (одна липа у окна кухни, хорошо), наличие козырька над входом в подъезд (тоже может пригодиться). Квартира эта, судя по расположению, однокомнатная. Внутри там один человек. В этом Ник отчего-то совершенно точно был уверен.
И страха тут не было.
Он постучал и вошел внутрь.
В единственной комнате, вид на которую открывался сразу от двери, стоял непонятного вида станок с множеством отходящих в сторону рычагов. На нем работал мощного вида человек, сидя спиной к Нику. При каждом движении его руки из станка со звоном выскакивал какой-то металлический кружочек и падал, звякнув, в подставленную рядом корзину.
— Здравствуйте, — сказал Ник.
Звяканье прекратилось. Человек медленно, вместе с креслом, повернулся к Нику лицом. У него были сильные здоровые руки, бычья шея, слегка оплывшее лицо, но не было ног. Сидел он в инвалидной коляске и рассматривал Ника без страха, без удивления и без интереса:
— Тебе чего?
— Вы Паша?
Человек на уловку не поддался и продолжал ждать ответа на свой вопрос, проигнорировав встречный вопрос Ника. Ник это понял, но ему было слишком долго объяснять, «чего ему». И он снова задал вопрос:
— Вы друг Сергея Губанова?
— Я-то друг. Жаль, Сереге моя дружба больше не поможет, а хотя как знать, — и он медленно катнулся в сторону Ника. — Ну, ты-то кто?
— Я Ник. Володя Никифоров.
— А… — кресло остановило свое движение и плавно вернулось к столу, подчиняясь силе рук хозяина. — А я уж черт-те что подумал… Понадеялся, что ты из этих, так хоть одного-то, а придавил бы.
Он нащупал сзади себя пачку «Беломора», вытряхнул папиросу, со знанием дела продул мундштук, ловко надмял его с двух сторон и сунул в рот. Другой рукой из нагрудного кармана форменной рубашки, остатков парадной формы, извлек спички и прикурил. С удовольствием затянулся.
Всю эту пантомиму он проделывал, чтобы отвлечь внимание посетителя от того, что изучает его своими небольшими, внимательными и не слишком добрыми глазками.
— Серега обо мне рассказывал? — спросил Ник.
— Как же, рассказывал. В гости тебя ждал, продукты подкупал потихоньку. Как раз ему на поминки сгодились. Не дождался он тебя, парень. Ходи голодный.
Паша опять глубоко затянулся, на мгновение скрывшись в облаке синевато-серого дыма, и продолжил с чуть вопросительной интонацией:
