– Она найдется, – пообещала женщина. – К отлету самолета явится как миленькая.
Во взгляде было вроде бы даже сочувствие. Такой приятный молодой человек, а ему наставили рога. Чего только не случается в жизни.
– Она исчезла, – упрямо повторил Корнеев. – И она, и ее вещи. Ее вообще нет в отеле. И когда она не объявится и ее родственники забьют тревогу…
– Кто она вам? – спросила женщина. – Извините меня, пожалуйста, за этот вопрос, но я должна знать.
– Она мне никто.
– Совсем?
– Совсем. Вечером посидели в ресторане вместе – только и всего.
Про сегодняшнюю поездку по острову он решил не говорить.
– Вы не были с ней раньше знакомы?
– Нет.
Она поставила наконец стакан на стол. В этом жесте угадывалось облегчение.
– Я вам открою один маленький секрет, – сказала почти весело. – Конечно, мы знаем, что не все клиенты нашей фирмы проводят ночи в своих номерах. Но нас это не касается.
– И часто такое случается? – проявил интерес Корнеев.
– Сплошь и рядом. Приезжает шикарное авто и увозит нашу туристку. Она возвращается только к самому отлету самолета, и при этом не кажется несчастной.
Это было не про Надю. Корнеев поморщился. Наверное, со стороны он выглядел простофилей, по наивности вляпавшимся в смешную историю.
– Здесь совсем другое, – попытался объяснить он. – Поймите, вы должны обратиться в полицию.
– Пока что мы никому ничего не должны.
По-своему она права. Корнеев вышел, демонстративно громко хлопнув дверью. Он поднялся наверх, к своему номеру. Открыл дверь и едва переступил порог, как из комнаты навстречу ему шагнул мужчина. Опешивший Корнеев даже не успел спросить, как человек проник в его номер, когда мужчина сказал по-русски, вполне будничным тоном:
– Корнеев? Вадим Олегович? Меня прислал за вами полковник Христич. Вам следует немедленно возвращаться в Москву.
Сопровождающих у Корнеева оказалось целых трое, и он немало удивился этому обстоятельству. Даже, не сдержавшись, поинтересовался:
– Что-то серьезное случилось, ребята?
– Нет, – ответили ему. – Все тип-топ.
На летном поле стоял российский «Як». В салоне, разделенном на два отсека, Корнеев никого не увидел, но за перегородкой слышались голоса. Один из сопровождавших Корнеева людей ушел за перегородку и вскоре вернулся, после чего почти сразу самолет поднялся в воздух. Летели при полном молчании, и даже предложение поужинать, обращенное к Корнееву, было сделано жестом. Он отказался.
В Москву прилетели поздно ночью. Машину для пассажиров «Яка» подогнали к самому трапу самолета. Корнеев сел на заднее сиденье и вдруг обнаружил, что зажат спутниками с двух сторон.
– Что такое? – осведомился он, стараясь казаться невозмутимым.
Но охватившее его напряжение, видимо, каким-то образом проявилось, потому что один из его попутчиков счел за лучшее связаться по радиотелефону с Христичем.
– Вадим, все в порядке, – сказал полковник. – Эти люди действуют по моему указанию.
– Но они слишком жестко меня опекают, – буркнул недовольно Корнеев, хотя от сердца уже отлегло. – Я подумал, что это какая-то провокация, и хотел избавиться от опеки.
Один из корнеевских попутчиков демонстративно усмехнулся и недоверчиво покачал головой.
– Вадим, не кипятись. Они доставят тебя на базу, и здесь вы расстанетесь. Я тебя жду.
Корнеевский попутчик опять покачал головой. Корнееву это не понравилось.
– Я бы размазал вас по асфальту, ребята, – сказал он. – Не такие уж вы и крутые.
Его душила злоба, и он не знал, чем бы этим типам досадить. Сжал в руке телефонную трубку, и она рассыпалась на осколки.
– Держи, – протянул осколки Корнеев. – С твоей зарплаты удержат за утерянное имущество.
Христич действительно был на месте. Вышел к машине, едва та въехала на территорию особняка, обнял Корнеева, будто они не виделись минимум полгода.
– Что случилось, Олег Николаевич?
– Уже ничего.
Христич махнул рукой. Машина отъехала.
– Ложная тревога, Вадим. Но я здесь пережил несколько неприятных часов.
Прошли мимо охранника в особняк, потом по совершенно пустому коридору. Только когда спустились вниз, в подвал, окунулись в жизнь, которая не прекращалась и ночью. Горел свет, сновали люди, из-за приоткрытой двери тянуло кофейным духом.
– Тебя пасли, Вадим.
– Кто? – изумился Корнеев.
– Устанавливаем.
– Вы говорите о Кипре?
– Ну конечно.
– Я не замечал там слежки.
– Еще бы! – с сарказмом произнес Христич. – Она неплохо запудрила тебе мозги.
– Кто?
– Твоя спутница, которую ты катал на машине.
– Надя?! – еще больше изумился Корнеев.
– Да.
– Чушь!
Тем временем они достигли кабинета Христича. Полковник взял одну из папок, лежавших на столе, и, раскрыв, положил ее перед Корнеевым. В папке не было ничего, кроме стопки ксерокопий. На верхнем листе был запечатлен разворот российского загранпаспорта. Женщину на фото Корнеев узнал – Надя. Ткаченко Надежда Игоревна.
– Мы навели справки в ОВИРе, – сказал Христич. – Они этот паспорт не оформляли.
– Не может быть!
Вместо ответа Христич развел руками. Корнеев торопливо перебрал бумаги в папке. Это были ксерокопии каких-то справок, списков и бланков неизвестных Корнееву документов.
– Паспорт выдан якобы в Москве, – продолжал Христич. – Но эта женщина не москвичка. По крайней мере, нет здесь Надежды Игоревны Ткаченко, которая внешне была бы похожа на твою знакомую. И место работы свое она указала неверно. И адрес.
– Она въехала на Кипр по путевке фирмы «Росвнештур».
– И что?
– Не знаю, – пожал плечами Корнеев.
Он никак не мог привести в порядок свои мысли.
– Она вела тебя, Вадим.
– Вы, кажется, тоже, – желчно отозвался Корнеев.
– И мы – тоже, – с необыкновенным спокойствием подтвердил Христич. – Я отправил следом за тобой человека. Хотел, чтобы ты отдыхал нормально, без эксцессов. Твою знакомую мы с первого вечера засекли, решили проверить на всякий случай, и тут всплыла эта непонятная история с фальшивым паспортом.
– Она здесь?
– Кто? – изобразил непонятливость Христич.
Корнеев нахмурился.
– Здесь, – тут же понял его полковник.
– Я могу ее видеть?
– Нет.
– Я хочу ее видеть!
– Нет!
Корнеев посмотрел полковнику в глаза и понял, что тот не уступит.
– Я видел кровь.
– Где? – изогнул бровь Христич.
– Там, на Кипре. В ее номере, на ковре.
– Ее не сразу удалось скрутить. Оказывала сопротивление. Очень активное, заметь.
– Это еще ничего не доказывает.
– Вот это мы сейчас и проверяем.
Христич придвинул к себе папку и захлопнул ее.
– Не воспринимай эту историю так болезненно, Вадим. Все плохое уже позади.
– Плохое – что?
– То, что мы не знали здесь, что и думать. Было подозрение, что ты где-то засветился.
– По тем, прежним операциям?
– Да.
– Но сейчас вы так уже не думаете?
– Уже не думаю.
– Почему?
– Она начала говорить.
Вот почему сопровождающих было трое, понял Корнеев. Христич ни в чем не был уверен. И решил подстраховаться.
– Ты отдыхай, – сказал полковник. – Я распоряжусь, чтобы тебя отвезли домой. Жена обрадуется. Скажешь ей, что тебя срочно отозвали из командировки.
– Черт знает что! – бросил в сердцах Корнеев. – Лучше бы и не уезжал!
– Ничего же не случилось, – философски заметил Христич. – Так что и волноваться не о чем.
– По Базылеву что-нибудь новое есть?
– Работаем. Появилась информация по его родственникам. И еще мы на любовницу вышли.
– Подготовьте к завтрашнему дню, – попросил Корнеев. – Я посмотрю. Может быть, что-то путное и придет в голову.
– Там нечего смотреть, Вадим. Все то же самое.
Это означало, что Христич стоит на прежних позициях – Базылева надо встречать в подъезде его дома. Ну почему он так уперся, этот Христич? Исполнителя выводит прямо под пули охраны. Торопится там, где спешка совсем ни к чему.
– Я еще раз направил людей по всем базылевским маршрутам, – сказал Христич, словно прочитал мысли собеседника. – К нему нигде не подступиться, кроме как там, у дома.
– Я подумаю, – пообещал Корнеев.
Он вдруг поймал себя на мысли, что как-то нехорошо все складывается в последнее время. Не гладко. Так подступает беда. Поначалу ее не видишь, лишь появляется какое-то беспокойство. А уж потом начинаются настоящие неприятности.
У Базылева оказалась очень эффектная подруга жизни. Двадцать четыре года, метр семьдесят девять, ярко-голубые глаза, губки бантиком, но лицо совсем не глупое. Корнеев рассматривал женщину на фотографии с превосходством человека, который уже знает, что произойдет совсем скоро. Это знание давало ему уверенность в себе.
– Хороша? – осведомился из-за его спины Христич.
– Ничего.
– Только дура.
– Почему?
