— Это почему же?
— Я не физик-ядерщик, не член команды президента и даже не старший офицер ГРУ. Что может делать у вас обычный войсковой психолог? У вас своих мало?
— У нас своих хватает, — заверил мой собеседник. — Дипломированных, с европейским образованием… Но таких, как вы, — с таким уникальным опытом, богатой практикой и гигантским стажем пребывания в зоне военных конфликтов, у нас нет вообще. А по поводу специализации… Вы кино вообще смотрите?
— Иногда. При чем здесь кино?
— Если вы заметили, самых хитроумных и изощренных маньяков ловят отнюдь не крутые агенты… — Кругляш этак свойски подмигнул мне. — А психологи-очкарики. И когда требуется срочно разрешить какой-то кризис, грозящий катастрофой мирового масштаба, приглашают специалиста с могучим аналитическим мышлением, способного просчитать и предвосхитить очередной шаг людей, которые держат палец на ядреной кнопке…
— Юмор — это хорошо, — похвалил я. — Но это немножко не по адресу. Это скорее прерогатива психиатров…
— Не вижу существенной разницы, — небрежно плеснул ручкой мой собеседник.
— Разница все же есть, — уперся я. — Психолог — личность, коллектив, характер, тенденции и так далее. Психиатр — врач, его профиль — патологии и профилактика…
— В общем, на первом этапе вы будете заниматься психоанализом, только не в общепринятой трактовке этого вопроса — не для клиента, а в пользу организации. — Мой собеседник легковесно ушел от ненужных деталей и взамен одарил меня малой дозой конкретики. — Вы будете разрабатывать агентов, которые трудятся либо будут трудиться в России. Перспективы, степень полезности, прогноз возможных отклонений, вероятность провала, двурушничества и так далее… Почему именно военный психолог? Вы знаете среду изнутри. В перспективе вы будете разрабатывать высших военных чиновников. Вам проще, чем кому-либо другому, будет «обсчитать» любого военного вельможу, найти его уязвимые места и спрогнозировать поведение в той Или иной ситуации. Ну а вообще, по большому счету, — нам нужна ваша уникальная голова. Как и любая развитая страна, мы охотимся за «мозгами». Мы дадим вам возможность развиваться, заниматься научной работой — нас очень заинтересовали ваши диссертации, я не зря упомянул, что тщательно ознакомился с ними…
— И какая же вам польза от моих диссертаций?!
— Польза огромная, — заверил меня кругляш. — Вы даже представить себе не можете… Цивилизованная Европа видит чеченскую проблему несколько в ином ракурсе, чем вы, россияне. Если, допустим, вы напишете диссертацию об исключительной неисправимости разбойной чеченской нации, с закономерным выводом: бороться бесполезно, нужно либо уничтожить, либо отпустить на все четыре стороны…
— Вы… Гхм-кхм… вы вообще понимаете, о чем говорите?! — От такого неожиданного оборота я на мгновение даже дара речи лишился. — Это же…
— Это вы пока не понимаете. — Глаза моего собеседника внезапно стали колючими. — Но это — вопрос времени. И давайте закончим эту тему. А в завершение хочу напомнить, что при всем богатстве выбора особой альтернативы для вас не существует…
— Значит, от меня ничего не зависит?
— Совершенно, — подтвердил кругляш. — Вы — жертва обстоятельств. Вы будете здесь недолго. Послезавтра, с утра, прибудут мои люди, и я переправлю вас через границу. И будем работать…
У меня даже не было сил возмутиться. Какой-то легкомысленный на вид толстячок в тюбетейке натравил на меня целую свору своих псов, обложил с ног до головы, отловил и теперь считает, что дело в шляпе. «…Не нужно вашего согласия. От вас ничего не зависит…» Ну ни хрена себе! А как же загадочная русская душа, когда назло всем — лбом об стену?!
— Меня потащат по горным тропам?
— Вы страшный пессимист, доктор! Зачем все время думать о трудностях? Расслабьтесь, они позади. Вы прокатитесь на удобной машине — правда, с завязанными глазами. Затем полетите в комфортабельном самолете, обычным рейсом, с обычного гражданского аэродрома.
— А если я там начну кричать и всячески привлекать к себе внимание?
— Перестаньте, доктор, это вам не идет. Ничего вы там не начнете, я все предусмотрел.
— Вот черт! Похоже, меня вообще исключили из событийного контекста, нанизанного на мою же персону…
— Да не расстраивайтесь — это все временно… — Кругляш посмотрел на часы и вежливо спросил:
— Вам что-нибудь нужно? Вы скажите, я отдам распоряжение…
— Пару вопросов…
— Да, пожалуйста.
— Вы тогда, на обмене были…
— Был, не вижу смысла скрывать это.
— Насчет однополой любви на камеру…
— Это не моя идея! — Кругляш застенчиво улыбнулся и помахал ручками — открестился от такого непотребства.
— А в чем была ваша идея? Вы, насколько я понял, там были главный?
— Моя идея была проста: вынудить вас добровольно сдаться в плен, — признался мой собеседник. — Это, кстати, зная вас даже заочно, было совсем нетрудно.
— Но я же предлагал!
— Я в курсе. — Кругляш с непритворной грустью вздохнул. — Человеческий фактор, понимаете? Некий неуравновешенный молодой человек вышел из-под контроля, и все пошло прахом. В противном случае вся эта история закончилась бы в тот же день, и совершенно бескровно. Я, видите ли, не люблю крови…
— Ясно… Еще вопрос. Вахромеев меня сдал, да? — Сейчас мне это вряд ли было нужно, но спросить все же хотелось.
— Кто такой Вахромеев? — Лицо кругляша было непроницаемым — ни один мускул не дрогнул.
— Да ну, не прикидывайтесь! Вахромеев — ваш агент?
— Вы будете знать только меня, — невозмутимо сообщил мой собеседник. — Контактировать только со мной. У меня много агентов. Но вам они совершенно без надобности. Что еще?
— Вы уже хотите меня покинуть?
— Да, скоро темнеет. Вам здесь дадут все необходимое — я распорядился. Мы еще минут десять пообщаемся, и я отправлюсь — я собираюсь ночевать в постели, к которой привык. У вас есть возражения?
Ух, какой ты вежливый! А если и есть, что тогда?
— Я уже знаю одного вашего агента, — не без злорадства сообщил я, начиная плести свою обычную сеть с рабочим названием «раздоры в стане врага — лучший бальзам на сердце хитрого воина». — Это Абай Рустамов. Славный воин, отменный оперативник…
— Ну, это неизбежно, — пожал плечами кругляш. — Ваша команда работала по нему, вы контактировали… Но больше — не будете. Так что это не имеет значения.
— Имеет, — возразил я.
— Объяснитесь. — Кругляш опять посмотрел на часы.
— Объясняюсь. Имею основания подозревать Абая Рустамова в двурушничестве…
— Ну-у-у, доктор, это вовсе не смешно. — Кругляш изобразил учтивую улыбку. — Если вы психолог и светлая голова, это вовсе не значит, что остальные — профаны по этой части. Вы сейчас пытаетесь сыграть в старую как мир игру: внести разлад в стан врага. Я заверяю: вам это не удастся. Кроме того, я просто не вижу целесообразности в данном образе действий. Вы Абая больше никогда не увидите. Зачем вам это?
— Вот вы меня все доктором величаете, — посетовал я. — А считаете таким глупым? Верно — мне нет резона вас ссорить с Абаем, вбивать клин между вами… Я ведь просто о своей безопасности беспокоюсь.
— Объяснитесь? — бесстрастно потребовал кругляш.
— Объясняюсь. Я не просто так насчет Вахромеева спросил. Я вам сообщу один факт и задам три вопроса по теме. Два практических, один сугубо риторический.
Факт: Руслан знает, что у меня есть основания опасаться встречи с Султаном. Сегодня утром, когда меня поймали, он непреднамеренно показал это своим поведением. Если вас заинтересует это, я объясню подробнее.
Вопросы. Первый: есть ли у вас копия записи обмена, на котором я в порядке самообороны — подчеркиваю, именно в таком порядке! — убил неуравновешенного Турпала Абдулаева — брата Султана? Второй: имел ли Абай хотя бы временный доступ к этой пленке? И третий — риторический… Если предположить, что Абай все же имел доступ к пленке и смотрел ее… Почему бы ему не сделать копию и не подарить ее втихаря от вас Султану?
Кругляш смерил меня пристальным взглядом, отвернулся к окну и забарабанил пальцами по столешнице. Резонно было ожидать контрвопроса из серии «а смысл?». Но вопрос такого плана не последовал. Мой собеседник оказался гораздо мудрее, чем я ожидал.
— Ну что ж… Мне надо подумать над этим.
Кругляш стукнул пальцем в окно (тотчас же возникла давешняя бородатая харя) и отдал длинное распоряжение на… по-моему, на каком-то дагестанском наречии — но точно не на чеченском. Харя кивнула и исчезла. Кругляш расстегнул две верхние пуговицы на халате, сел поудобнее и достал из кармана костяные четки.
— Вы что, уже не торопитесь?
— Я остаюсь ночевать. Сейчас нам приготовят ужин, потом мы будем пить чай и подробно побеседуем. С вами интересно, я не ошибся в вас.
