Снять автоматы или даже кинжалы выхватить сторожа не успели. Болт самолично исполнил то, что хотел приказать Ване и Валету. Таран еще и не сообразил, что делать, тем более что и у него, и у других автоматы стояли на предохранителях, а «командор», у которого автомат вообще висел за спиной, а пистолет в кобуре — отреагировал. Молниеносно выхватил «НРС» (нож разведчика, стреляющий) и, повернув его рукоятью к врагу, выпустил единственную пулю 5,45 точно в лобешник одному из сторожей. Второй ошалел от неожиданности, и Болт, не теряя времени даром, всадил ему «НРС» под кадык. Тот мгновенно обмяк и прохрипев что-то невнятное, мешком осел на пол.
— Ваня, Валет! — скомандовал Болт. — Блокировать перекресток! Всех чужих — уничтожать! Остальные — за мной!
Все, кроме Вани и Валета, вбежали в левый штрек, ведущий к зинданам. На духан, который оттуда тянул, само собой, никто уже внимания не обращал. Больше всего Таран сейчас боялся, что там есть еще какой-нибудь сторож, который встретит их огнем. В узком коридорчике туго было бы укрыться.
Но Богдан ошибся. Больше никого у зинданов не было. Штрек вывел их в небольшой продолговатый подземный зал, с низким потолком, где тускло светились две неяркие лампочки. Посередине зала зияли чернотой и источали густую вонищу пять глубоких ям, выдолбленных в каменном полу и прикрытых сверху коваными решетками из стальных полос — не иначе, тот же мужик ковал, что в кяризе загородку ставил. Вот это и были те самые зинданы.
А сзади, от перекрестка, уже раскатилось первое «та-та-та». Похоже, это Ваня фигачил из «ПК». Потом — бу-бух! Это Валет фуганул подствольную в направлении караулки. Ответом поначалу были только визг и крики боли, но потом сполошно затарахтело сразу несколько автоматов. Таран, конечно, уже видел, что могут эти самые зомбированные пацаны-биороботы. Но все же знал, что никакие они не киборги и вовсе не железные. То есть убить их можно запросто.
— Богдаша! — рявкнул Болт, у которого, видать, аналогичные мысли в голове завертелись. — Будь готов подстраховать на режиме «Д-О»!
Летом Юрка видел, как Вася Лопухин и Глеб на этом самом режиме разнесли казармы карвальевского батальона, уничтожив человек двести. Неужто Богдан не сможет здешних «духов» унять? Тем более что их всего три десятка, кажется… Стало чуть поспокойней на душе.
Тем временем Механик и Доврон уже подбежали к третьему от выхода зиндану, тому самому, где должен был находиться Абу Рустем. Решетка оказалась запертой на амбарный замок, а потому Механику пришлось отмычку применять. Чик-трак! Еремин со скрежетом выдернул ржавую дужку из ушек решетки и рамы, а затем они с Довроном откинули решетку с ямы. Брям-м! Таран к этому времени окончательно стряхнул с себя остатки растерянности и, увидев рядом со скамеечкой, где незадачливые караульщики насвой жевали, деревянную приставную лестницу, лежащую на боку у стены, подтащил ее к открытому зиндану.
Снизу из ямы раздавались тихие, явно испуганные возгласы, поскольку узники вовсе не догадывались, что их придут освобождать, а вот стрельба, которую Ваня, Валет и их оппоненты устроили в большом коридоре, могла их навести на грустные размышления: никто не поручился бы, что в данный момент не происходит расстрел тех, кто сидел в соседних ямах.
Поэтому даже после того, как Юрка с Довроном опустили лестницу в зиндан, никто вылезать не заторопился.
Подошел Болт и прогортанил несколько фраз, должно быть, на арабском языке. Единственным, что понял Таран было «Абу Рустем». Однако и после этого, кроме каких-то настороженных охов и ахов, реакции не последовало. Доврон прокричал что-то на пушту, но тут сидевшие в яме и вовсе притихли. Наконец, Механик, посветив фонарем вниз, проорал:
— Гражданин Абу Рустем! С вещами, на выход!
При свете фонаря Механика Таран разглядел внизу трех жутко замурзанных людей, обросших черными бородами, которые щурились от яркого света. Судя по мордам, все трое явно принадлежали к арабской или, в самом общем случае, к какой-либо восточной национальности. Однако после мелкохулиганской фразы Механика один из троих довольно отчетливо пробормотал:
— Наши, что ли?
Какой-то акцент чуть-чуть слышался, но не сильный.
— Ваши, ваши, — подтвердил Механик. — Давай наверх! Красные пришли!
Гражданин в шибко измазанном пиджаке щербато улыбнулся и стал карабкаться по лестнице, время от времени придерживая спадающие штаны. И пиджак на нем висел, как на вешалке.
— Это точно Абу Рустем? — засомневался Доврон. — Я его помню, он в бурнусе был, в темных очках, толстый такой…
— Лучшее средство от ожирения — зиндан! — рекламным тоном объявил Механик. — Тут, поди, трое суток посидишь — пять кило скинешь! Безо всякого гербалайфа…
Тем временем русскоговорящий гражданин, отозвавшийся на Абу Рустема и не побоявшийся вылезать при упоминании о том, что «красные пришли», уже подбирался к верхним ступенькам. Болт, приглядываясь к физиономии условно-досрочно освобождаемого, как видно, мысленно сравнивал ее с тем «фото», что имелось в его личной памяти. Возможно, у него и настоящая карточка где-нибудь имелась, но Болту небось было влом ее доставать.
Таран встревоженно прислушивался к пальбе. Судя по всему, Ваня и Валет по-прежнему работали вдвоем, то «ПК» долбил пятипатронными очередями, то «АКС-74» огрызался короткими, периодически добавляя из подствольника. Им тоже кто-то отвечал, но явно с меньшим азартом, чем прежде.
— Спасибо, братва, — пробормотал гражданин Абу Рустем, когда Механик с Болтом помогли ему выбраться наверх. — Олег, ты меня не помнишь?
— Не-а, — Механик испуганно захлопал глазами, удивившись, откуда товарищ шейх знает его по имени.
— В прошлом году нас Ларев знакомил, на приеме у президента Морено…
Несмотря на то что в данный момент Юрку в первую очередь беспокоило, как биороботы оборону держат, он все же нашел время удивиться. Конечно, Таран помнил, что на острове Хайди Механик изображал шибко богатенького дона Алехо, но позже Юрка решил, что Еремин, судя по всему, какой-то зиц-председатель, а настоящий воротила — Владимир Васильевич Ларев. Теперь выходило, что Олег Федорович и впрямь крутой богатей, раз посещал какие-то президентские приемы и знакомился там с арабскими шейхами. На хрена ж ему в такие стремные дела самому соваться? Адреналина, что ли, не хватает?
— Точно! — наконец-то вспомнил Механик. — Только вроде покойный Ларь тебя Курбаном называл…
— Именно! — Абу Рустем опять оскалил щербатую пасть. — Но здесь не надо так называть, ладно? Хоп?
— Хоп! — ответил Механик, утвердительно кивнув головой.
Из зиндана выбрался второй узник.
— Мой врач, — Абу Рустем похлопал по плечу исхудалого бородача, малость похожего на Бен Ладена. — Сулейман. Тоже по-русски говорит.
— Спасибо, товарищи! — отдуваясь, произнес Сулейман с заметным арабским акцентом.
— Так, — вмешался Болт. — В остальных ямах тоже твои люди сидят?
— Да, — кивнул Абу Рустем, он же Курбан. — Со мной семь человек было.
Механик и Доврон побежали открывать решетки, а Таран дожидался, пока из зиндана вылезет третий зэк, чтоб вытащить лестницу и перенести к другой яме.
— Это Абдулла, мой секретарь, — представил его шейх. — Тоже в Лумумбе учился. Остальные пятеро — охрана.
— Что ж они так плохо охраняли? — полюбопытствовал Болт.
— Они сделали все, что могли, — помрачнел Абу Рустем. — Нас врасплох взяли. Кто же знал, что Гуль-Ахмад — сука проамериканская?
Таран в это время уже тащил лестницу ко второму зиндану, на котором тоже решетку распахнули. При этом ему показалось, что стрелять стали пореже. Неужели кого-то из биороботов все-таки завалили? А что, если сейчас гуль-ахмадовцы сюда ворвутся?
Когда Юрка опускал лестницу во вторую яму, где сидело два человека, то услышал, как за спиной захрюкала рация Болта, стоявшая на приеме, и доложила голосом Вани:
— Огонь из караулки больше не ведется. Противник в количестве двух единиц отошел в сторону лестницы. Пять единиц отошло в нижний конец коридора. Валет пополняет боезапас за счет противника. Визуально наблюдаю шестнадцать убитых и десять раненых, нуждающихся в срочной госпитализации.
Ванину терминологию Таран с лета помнил: «нуждающийся в срочной госпитализации» означало, что гражданин еще дышит, но помрет максимум через пять минут.
Двое бодигардов Абу Рустема — в черных пиджаках и белых, но очень грязных рубашках без галстуков, выбрались из своего заточения гораздо быстрее, чем предыдущие трое. Увидев своего патрона в добром здравии, эти верзилушки рухнули на колени и стали целовать Абу Рустему его грязные и волосатые лапы, униженно лопоча что-то по-арабски. Таран догадался, что секьюрити просят прощения за то, что допустили пленение родного шейха. Заодно небось умоляли, чтоб он их за сию оплошность жестоко выпорол или даже посадил на кол, только бы не увольнял без выходного пособия. Юрка арабского языка не знал, а о том, какими правами пользуются современные шейхи в отношении своего подчиненного персонала, понятия не имел. Так что, ежели чего от себя придумал — простительно.
