смерти? — поинтересовался я.
В группе есть и женщины, и дети — все мёртвые, естественно. Это хорошо видно по безэмоциональным взглядам, полным вселенского понимания.
— Люди из неизвестного племени призвали громовых духов, чтобы убить нас, — ответил мёртвый. — Мы ничего им не сделали, но земля вокруг была неизвестной, чуждой… Возможно, злые духи сбили нас с пути и завели на территорию чужого племени.
— Жаль мне это слышать, — вздохнул я.
— Зато кости больше не болят, — усмехнулся пожилой мертвец.
— Во всём можно найти что-то хорошее, — кивнул я, после чего поклонился и почтительно отступил.
— Что, реально первобытные? — с интересом спросила Шув.
— Истинно, — вздохнул я. — Следуй за мной. Харон близко.
Из тумана Стикс проявился силуэт лодки, о приближении которой я узнал по скрипу дерева. Иду к берегу, куда начали, постепенно, стягиваться усопшие.
— Тебе разве не сказали, что друзей приводить нежелательно? — поинтересовался Харон, бросивший мимолётный взгляд на Шув.
— Не могу оставить одну, — развёл я руками и достал две золотые монеты. — Плата за неё есть.
— Давай уж, — махнул своей костлявой рукой Харон.
Сели на скрипучую лавку, рядом со мной уселся какой-то болезненно худой негр со впалыми щеками. Одет в шорты и майку, взгляд пустой, смотрит в никуда. Смерть несладка.
Без происшествий добрались до противоположного берега, где Харон, как обычно, припарковал лодку и начал её латать.
— Это и есть Харон? — тихо спросила Шув.
— А на кого он ещё похож? — закатил я глаза. — Идём, у нас впереди долгий путь.
— А мы куда? — спросила она.
— Сначала к Стикс, а потом к Аиду.
/4 мая 2022 года, Царство мёртвых, дворец Стикс/
— Если на обратном пути будешь точно так же ныть, я тебя брошу, — пригрозил я Шув.
Оказывается, у неё обувь для переходов по каменистому берегу не предназначена, ещё она давно так долго не ходила, поэтому мозоли, ещё у неё проблемы со справлением нужды в присутствии мужчин — куча жалоб, куча проблем. Я старался всё это игнорировать, но всё равно это замедляло путь… Надо было не полениться и оттащить её в Коммуну, чтобы посидела в клетке до моего возвращения. Но нет, мать вашу, вечно я всё усложняю.
— То есть, хочешь освободить меня? — гадливо усмехнулась лысая.
— Если под «освободить» ты понимаешь «бросить на съедение местным хищным тварям», то да, — едко ответил я. — Соблюдай приличия во дворце, Стикс — суровая богиня. И я надеюсь, что ты не преступала клятв и не предавала верных.
— Да нет же! — уверенно махнула рукой Шув. — С этим будь спокоен, я не кидала.
Врата перед нами отворились сами. Это косвенное свидетельство того, что я принёс ей существенно много божественных сил.
— Идём. — произнёс я.
В отличие от первого моего визита, теперь горели все жаровни, богиня не сидела на троне, словно статуя, а стояла перед ним, ну и как-то более живенько всё стало. Серебряные колонны будто начищены пастой ГОИ, сверкают в синем свете от жаровен, в воздухе присутствует лёгкий запах… не знаю чего. Никогда в жизни не ощущал подобного запаха.
Богиня уже давно знает, что я прибыл, поэтому ждёт, пока я к ней подойду.
— Вечная и верная, — встал я на колено и склонил голову.
Шув, верно прочувствовав момент, повторила мой манёвр.
— Я рада, что ты смог прийти так скоро, — добродушным тоном произнесла богиня. — Встань, мой верный.
Поднимаюсь с колен и поднимаю взгляд, поэтому вижу, что Стикс улыбается мне, а это хороший знак.
— Твои жертвы… — произнесла богиня. — Похоже, что нам придётся пересмотреть наше соглашение, ведь теперь оно несправедливо по отношению к тебе. Ты сделал больше, чем мы договаривались, поэтому я решила вознаградить тебя более щедро, чем задумала изначально.
— Супер? — решил я прояснить свою догадку.
— Верно, — улыбнулась Стикс. — И клятвопреступники… Люблю клятвопреступников.
— Так что там о награде? — спросил я.
— Благодаря твоей жертве я сумела вернуть к себе одного из своих детей, — поделилась Стикс новостями. — Бия, явись!
Прямо из ниоткуда, перед троном возникла женщина, внешне молодая. В отличие от Стикс, она облачена не в древнегреческий наряд, а во что-то из чёрного металла, с имитацией «варварской» брони. Нагрудник её армирован человеческими костями, на голове очень ранний эллинский шлем из чёрной бронзы, лицевая часть его «усилена» личиной из фрагмента человеческого черепа. На поясе её копис из той же чёрной бронзы, покрытый запёкшейся кровью и налипшими фрагментами человеческой кожи с клочками волос.
Ростом она на пару своих голов ниже Стикс, её мышцы бугрятся под туникой, ноги на зависть самым мощным спринтерам — мышцы словно амортизаторы на БелАЗе… Кожа серого цвета, а глаза янтарные, со светящимися красным светом зрачками. Волосы же чёрные, причёску не видно под задвинутым на затылок шлемом. Что я знаю о ней?
Бия — это олицетворение силы и насилия. Знаю только, что она дочь Стикс и младшего титана Палланта. Ещё она как-то фигурировала в мифе о Прометее, но это не точно.
— Приветствуй своего благодетеля, — произнесла Стикс.
— Здравствуй, человек, — пророкотала Бия. — Скольких ты убил в эту декаду?
— Именно в эту декаду? — уточнил я. — Не считал, честно сказать. Одного застрелил, ещё нескольких взорвал, потом резал, стрелял, взрывал… Много, наверное.
— Мне нравятся его подход и отношение, — хищно оскалилась Бия и посмотрела на свою мать. — Хороший герой, неожиданно хороший.
— Наш договор исполнен? — обратился я к Стикс.
— Исполнен с лихвой, — кивнула богиня. — Поэтому я решила очень щедро вознаградить тебя. И наградой станет дар Бии. Дочь, делай то, что должна.
— Прямо сейчас? — слегка удивилась богиня насилия. — Ладно.
Она вытащила из ножен свой копис и решительно направилась ко мне. Слегка страшновато, ведь она буквально выглядела так, словно я ей на краешек зуба, но умом я понимаю, что убивать меня не в их интересах. Тем более, Стикс стоит спокойно.
Копис, воняющий жестокой насильственной смертью, был поднят Бией на девяносто градусов и упёрт кончиком в лоб моей маски.
— Прими же дар, смертный! — провозгласила богиня насилия и из лезвия кописа в маску потекли некие стремительные эманации багрового цвета.
Маска стала обжигающе горячей, а перед моими глазами начал проноситься калейдоскоп сцен бессмысленной жестокости, массовых убийств, насилия над слабыми и сильными, невинными и виновными, мужчинами и женщинами, детьми и стариками — без разбора, без снисхождения, без пощады. Очень быстро я перестал различать хоть что-нибудь, но оторваться от зрелища или закрыть глаза уже не мог.
Спустя очень долгое время, это тошнотворное действо прекратилось, тело ослабло, я рухнул на мрамор, будто из-под меня выбили опору.
— А ты же кто такая? — услышал
