Около двадцати “бойцов” уже сидели в московских тюрьмах, вываливая признательные показания друг на друга и на заказчиков совершенных им преступлений; верные Ферапонту бандиты, оказавшиеся не у дел, крайне озлобились на бросившего их Урвачева, виня его в своих бедах и невостребованности, означавшей мыкания и нищету, а потому, как, впрочем, и в любой банде, потерявшей лидера и ориентиры, наступил период хаоса и разброда, ознаменованный таким выбросом криминальной информации и такой податливости следствию, что каждый причастный к расследованию офицер понимал: реки данных сливаются в единое русло, и главное — осторожная незаметная методичность действий, должная привести к главным фигурантам, руководителям клуба убийц.
Что было во всем этом главное для Пономарева и Зуйченко? Главным было то, что в очередной раз они уяснили: нет за всеми их подопечными никакой правды, голый примитивный расчет связывает их, и за данный расчет любой друг другу способен перерезать горло, а уж предать своего “братка” со всеми потрохами — как плюнуть…
— Прочти “Остров сокровищ”, вечная книга, а что касается бандитской сути — в ней она отражена досконально, — говорил Зуйченко Пономареву, не отрываясь от свежих сводок, в которых надеялся найти хоть какую-то зацепку в деле исчезновения семьи художника.
— Нет, в нашем случае Джона Сильвера не найти, — удрученно вздыхал Пономарев. — Собратья его — да, один в один, а такой вот образ… Мелковаты наши.
— Ладно, — передавая ему бумаги и, откидываясь на спинку кресла, произнес Зуйченко. — Читай вслух. Ум хорошо, а два лучше. Тем более, после бессонной ночи…
— Читаю: “… в прошедшую субботу неизвестные злоумышленники на тракторе “Беларусь” разбили витрину магазина “Одежда”…
— Дальше…
— “В субботу днем, в деревне Матюги, около тринадцати часов, гражданин Чумаков, находясь в состоянии алкогольного опьянения, путем открытия замка двери сарайного помещения гражданки Кокшеневой с помощью бытового лома, похитил восьмерых курей. На место выезжал наряд милиции. Преступник задержан, похищенное возвращено…”
— Не успел, бедолага, полакомиться курятиной… Годик дадут, как пить.
— Какой годик! Кража с проникновением и с применением технических средств…
— Это каких?
— Ломом замок навесной свернул… И зря погорячился. Замок там наверняка — одна видимость… Ногтем бы провернул щеколду — уже другой срок… Ладно, дальше… “Поступило заявление от гражданина Злобина…” Так-так-так-так…
— Что там? — насторожился Зуйченко.
— Накануне утром он был свидетелем сокрытия в проруби трупа женщины… Ну, брат, кажется, сыскался след жены художника…
— Водолазы нужны… Кстати, где это?
— Недалеко от Запоева…
— Придется ехать.
— Куда денешься…
В деревне Запоево вот уже третьи сутки гуляла свадьба, и разрушения, ею произведенные, видны были повсюду. Первым делом оперативники на самом въезде в деревню обнаружили на дороге поваленный плетень, половина кольев из которого была разобрана. Тут же валялся кожух с выдранным из него рукавом и клочья тельняшки.
— Крепкая драка была, — качая головой и озирая вытоптанный снег в бурых пятнах крови, сказал Пономарев.
— Да уж, не разлей вода, — согласился Зуйченко. — Да и какая свадьба обходится без драки. По-моему, это даже и примета плохая, если на свадьбе не было драки…
— Драка дракой, — заметил один из водолазов, указывая спутникам на верхушку громоотвода возле фермы, — но вот как они исхитрились повесить туда вон ту интимную штуковину?
На стальном штыре высоко над землей развевались на ветру гигантского размера розовые бабьи панталоны.
— Ну-ка притормози, — попросил Пономарев водителя, когда машина поравнялась с мужиком в телогрейке, который, покачиваясь, шел по улице, держа за лапы трепыхающегося петуха. — Эй, брат, скажи ты мне, каким образом вы привязали трусы к громоотводу? У вас что, вертолет есть? Или шар воздушный?
— Это не трусы, — после недолгого молчания сказал мужик с петухом. — Это флаг свободного Запоева…
Все дружно рассмеялись и машина тронулась дальше. Объехали выдранный из земли и переломанный надвое телеграфный столб, объехали лежавшую в колее разбитую гармонь, объехали стоящий посередине улицы колесный трактор со свороченными набок фарами, внутри которого целовалась с кем-то невеста в белом платье, и оказались, наконец, за околицей…
— Ну, Лев Евгеньевич, указывайте место, — попросил Зуйченко нахохлившегося в углу машины Злобина.
— А вон та прорубь, — кивнул тот головой. — У кустов…
Машина притормозила на обледенелом берегу.
Двое водолазов переоблачились в прорезиненные костюмы, налили под горло теплой воды из термоса и, осторожно ступили в ледяную темную воду. Остальные, сгрудившись на берегу и, поеживаясь под пронизывающим ветерком, с сочувствием следили за их погружением.
— А больше ничего вы не видали, Лев Евгеньевич? — бодро спросил Пономарев. — Накануне что было, какие-нибудь детали… Вспомните…
— Да что вспоминать? — хмурясь, сказал Злобин. — Ничего такого… Ключи забыл, пришлось возвращаться… А тут с утра это дело… Вы уж не распространяйтесь, кто заявление писал… Мало ли, стукнут по башке…
— Будьте спокойны, — пообещал Зуйченко. — Больше, значит, ничего подозрительного вы не заметили…
— Ничего, — все так же неохотно ответил Злобин. — Верещагину по башке дубинкой стукнули, когда я во двор входил. Художничку… Но это в городе…
— Ну-ка, ну-ка!.. — воскликнул Никита Пономарев. — По голове, говорите? Кто?
— Хрен знает… Двое, стриженные…. И в машине увезли, в легковой…
— Так что же вы молчали до сих пор?! — изумился Пономарев. — Номер запомнили?
— “Что же молчал”! — огрызнулся Злобин. — Человек он плохой, пьяница…Обзывал меня по-всякому… И потом, мало ли, самому вот так по башке…
— Номера? — строго сказал Зуйченко.
— Номера-то я запомнил… “Опель”…
— Никита, займись этим, — сказал Зуйченко и ударил себя кулаком по лбу. — Черт возьми!..
— Что такое? — спросил Пономарев.
— Сводку вспомнил. Про неизвестных, разбивших витрину магазина “Одежда”… Они ведь свадебное платье похитили из витрины, неизвестные-то!
— Ну и что?
— А то, что в Запоеве свадьба! И невеста в белом платье, в фирменном… И трактор “беларусь” с развороченными фарами, как это тебе? Свяжусь-ка я с УВД, пусть пришлют наряд, проверят…
Пошел уже четвертый час, а результаты поисков были нулевые. Водолазы отогревались горячим чаем и снова раз за разом обшаривали илистое дно. Капитан Пономарев, вызнав у Злобина номера бандитского “опеля”, давно уехал в город.
— Майор Зуйченко! — позвал водитель из машины. — Вас по рации просят… Из УВД. По поводу Запоева.
Зуйченко взял в замерзшие руки трубку рацию:
— Слушаю. Что у вас там с невестой?
— Снимайте водолазов, — устало сказала рация. — Сообщаю. В субботу двое на тракторе “беларусь”, предварительно нажравшись на свадьбе, махнули в город. У невесты, видите ли, платья не было… Разгромили витрину, выволокли женский манекен в подвенечном наряде, погрузили в кабину и вернулись в Запоево. Платье содрали и подарили невесте, а манекен в целях сокрытия следов запихали в вашу прорубь. Мы сейчас с ними едем к вам, на место преступления. Так что водолазов вытаскивайте…
— Хорошо, понял, — сказал Зуйченко. — Я и сам уже хотел их снимать, намучились ребята. Сейчас они выйдут из-под воды и шабаш.
Он выключил рацию и передал ее водителю.
— Александр!.. — крикнул водитель, глядя на озеро. — Тащут!..
— Это — манекен из витрины, — равнодушно объяснил Зуйченко.
Но никакой это был не манекен. Это было распухшее до неузнаваемости тело человека мужского пола, которое называлось когда-то Ильей Сергеевичем Горюновым, а в бандитском же просторечии — “Горынычем”.
— Ну как у тебя с Верещагиным? — вернувшись вечером в РУБОП, первым делом поинтересовался Зуйченко у Пономарева.
— Достал я его, Саша, — устало сказал Пономарев. — Именно там, где мы с тобой и подозревали — на Турбазе. В невменяемом состоянии. В компании урвачевских бандитов. Срубили всех. Данных на них — выше нашей крыши. Которая, кстати, протекает. Зам по хозяйству средства ищет…
— Это я знаю. Что с ним?
— Сделали они ему какой-то укольчик хитрый, и чем это закончится, неизвестно… Сейчас спецы пытаются изучить, как его в нормальное состояние вернуть…
— Что за вещество? — деловито спросил Зуйченко.
— Да ты охренел? — Никита криво усмехнулся. — Бандюги о том не в курсе, а у нас, извини, лабораторий Лубянки и Лэнгли не имеется… Гемодиализ, реанимация, все такое… А там — куда кривая вывезет. Самого Верещагина отвезли в нашу психушку, временно. Там тоже хорошие доктора, уход соответственный…
