Проснулся я в десять утра и некоторое время не мог понять, отчего это бетонный пол подо мной странно пружинит и что, черт возьми, с моей головой. Придя в себя, я, наконец, сообразил, что лежу на кровати, весь такой чистый и светлый, как ангел, а с головой моей ровным счетом ничего – вернее, на голове – ничего. По причине тотальной побритости. Из зала раздавались негромкие голоса.
Не найдя ничего из одежды, я закутался в простыню и вышел в люди. В зале пахло свежесваренным кофе, который Оксана разливала по чашкам, между делом посвящая Стаса в утренние новости. Подружка моя выглядела архисоблазнительно – вся такая свежая, выспавшаяся, нарядная и страшно сексуальная – я аж зарычал от удовольствия. Стае на прелести Оксаны не реагировал: он туманно улыбался и сладко позевывал, глядя бездумно в экран телевизора. Я ощутил знакомый уже зуд под ложечкой – нездоровый такой зуд, можно сказать, атавистический, имя которому – запоздалая ревность. Вчера, после того как Стае с Сашей Шрамом благополучно эвакуировали бомжей в Верхний Яшкуль, Саша вернулся на базу один и сообщил, что завез Стаса к Милке. Судя по припухшему и счастливому виду «родственника», можно было смело утверждать, что они с Милкой всю ночь напролет… отнюдь не говорили про звезды… Тьфу, черт! – хватит уже, продано! Я лживо изобразил удовольствие по поводу факта присутствия Стаса и присоединился к кофепотребителям.
Новости были так себе. Всю ночь в городе шли повальные обыски: поднятые по тревоге силы милиции общественной безопасности и ОМОНа обшаривали каждый чердак, шастали по подвалам, коллекторам и бойлерным, действуя по отработанной схеме операции «Кольцо». Через средства массовой информации к народу обратился сам губернатор (!) и сообщил, что в городе орудует страшный маньяк-убийца, который маскируется под бомжа. Якобы за ночь он зверски расправился с двумя малолетними мальчиками и пригрозил, позвонив в УВД, что на этом не остановится. А посему – каждый бомж должен быть отловлен и идентифицирован с фотороботом, который имеется у сил правопорядка. В общем, звоните, граждане, и сдавайте всех обнаруженных бомжей куда следует.
– Ай да Сухов! – заметил я по этому поводу. – Вот и напрягся враг, застыл в стойке…
Были новости и покруче. Замначальника УВД по ООП сегодня в обед слегка занедужит – это двести процентов. Занедужив, он обязательно вызовет участкового врача. А с врачом может, как бы между делом, в просторную квартиру занемогшего вельможи просочиться под видом медсестры кто-то посторонний, но не вызывающий подозрений. Например, Оксана.
– Ты только халат подлиннее надень и застегнись на все пуговицы, радость моя, – посоветовал я псевдомедсестре, когда мы дошли до обсуждения деталей. – А то супруга замнача УВД тебя запомнит – женщины такие вещи не прощают…
По поводу внезапного недомогания, которое случится в обеденный перерыв, вопросов не было. Здесь Оксане не потребовался ее профессиональный талант, поскольку проблема эта разрешилась почти самопроизвольно. Предательство горничной Нади – хорошенькой девчушки двадцати трех лет, недавно закончившей колледж профессиональных домоуправительниц, в данном случае еще раз доказывало прописную истину: к каждому человеку, от которого хоть что-то зависит в сфере твоей жизнедеятельности, нужно иметь особый подход и соответствующее уважение. Любой маститый банкир, окончивший Оксфорд или Йелль, прекрасно знает, что нельзя оскорблять лучшие чувства дворника, метущего дорожку у дома господина. Этот дворник должен если не любить своего работодателя, то, по крайней мере, уважать его как личность. Банкиру так удобнее – жить в обстановке тотального уважения и душевного комфорта. Это способствует хорошей работоспособности и в конечном итоге общему процветанию банкирского дома. Наши же вельможи, как известно, об Оксфорде слышали лишь из телепередач, а чему их учат в наших спецвузах, сам черт не разберет. Хозяин – барин. Крепостное право отменили в 1861-м, но псевдоинститут барства никто не упразднял специальным указом – этот пережиток по-прежнему Процветает в нашей обреформировавшейся стране и является составляющей совместного бытия господ и слуг, – в любой госструктуре, доставшейся нам в наследство от коммунистов, а коммунистам доставшейся в наследство от монархистов, а тем, в свою очередь… А впрочем, хватит об этом – к делу!
Не далее как позавчера Оксана подкараулила горничную Надю, когда та возвращалась домой из господского дома, и предложила прокатиться в близлежащий ресторанчик, чтобы обсудить кое-какие перспективы. Естественно, мудрая психоаналитичка предварительно тщательно изучила круг общения объекта воздействия, и в процессе совместного времяпрепровождения за ресторанным столиком у прекрасных дам моментально возник полный душевный консенсус – как и следовало ожидать, учитывая феноменальный опыт и профессиональный уровень моей подружки. Уже после третьего фужера бордо Наденька упала Оксане на грудь и «раскололась» по всем позициям: любезный Дмитрий Сергеевич, несмотря на зрелый возраст, оказался половым дебоширом. Он активно имел свою хорошенькую горничную во всех мыслимых позициях, пренебрегая любыми средствами контрацепции и явным нежеланием последней участвовать в процессе. Впервые это случилось к концу второго часа пребывания Наденьки в вельможной квартире: супруга Дмитрия Сергеевича ознакомила горничную с интерьером, поставила задачи на день и укатила в ФОК (ох уж этот пресловутый ФОК!) заниматься шейпингом. Тут подошло время обеда, явился хозяин, узрел молодое симметричное тело в форменном переднике и безо всяких предисловий овладел этим телом прямо на кухонном столе, применив всю свою недюжинную силу и разбив кофейный сервиз, – Наденька отчаянно сопротивлялась.
Когда после случившегося Наденька попыталась убежать из вельможного дома и заявила, что привлечет насильника к ответственности, удовлетворенный Дмитрий Сергеевич страшно удивился и заявил примерно следующее (со слов горничной): «Ну и дура ты – как там тебя? – ага, Надежда… Дура ты и есть дура. Е..ть я тебя все равно буду, когда захочу, – ты мне понравилась. А если попытаешься убежать или скажешь кому, через два часа после этого тебя отхарят два десятка здоровенных мужиков, свернут головенку набок и бросят в канализацию – это я тебе гарантирую. К ответственности же меня привлечь никто не может – я тут сам всех привлекаю… так что – живи себе и радуйся, что живешь…»
Вот такое получилось «признание в любви» сановного Дмитрия Сергеевича к хорошенькой девчушке Наденьке. С того раза это вошло в систему: Дмитрий Сергеевич воспылал к горничной животной страстью и пользовал ее при каждом удобном случае, не смущаясь даже критическими днями, естественными для женского организма. Особое удовольствие Дмитрий Сергеевич получал во время утренних занятий своей строгой супруги, которая изо всех сил старалась сохранить привлекательность своего немолодого тела и ударно трудилась во благо этого полезного дела. Квартира замнача УВД располагалась в том самом вельможном доме, где некогда проживал ныне усопший Феликс. Утром жена Дмитрия Сергеевича выходила на лужайку перед домом и минут сорок изнуряла себя отработкой универсального комплекса тайцзи-цюань – чтобы обрести душевный комфорт и потрясающую гибкость членов. Горничная в это время как раз приступала к своим обязанностям – опаздывать ей строго воспрещалось! – и, естественно, являлась воплощением утренней свежести и чистоты – как положено любой молодой здоровой дивчине. Дмитрий Сергеевич, рыча от нетерпения, ставил эту свежесть раком у окна, которое выходило на лужайку, где в это время его супруга оттачивала «поглаживание гривы лошади» и «оседлывание ветра», и с превеликим энтузиазмом вгонял свою воспаленную плоть куда получится, одновременно наблюдая за супругой с высоты четвертого этажа и периодически бросая ей замечания наставительного характера. В завершение процесса Дмитрий Сергеевич, не стесняясь, кричал от переполнявшего его восторга – супруга на лужайке свято верила, что ее добродетельный муж таким вот образом душевно освобождается от неблагоприятной ауры после контрастного душа и эти восклицания не имеют никакого отношения к проявлениям оргастического характера…
Разобравшись в злоключениях Наденьки, Оксана с ходу посвятила ее в наши планы. Горничная мгновенно согласилась сделать все, что ей по силам. Нет, деньги ей не нужны – она все сделает на общественных началах. Единственное осложнение возникло из-за того, что Наденьке показались мизерными наши меры по отношению к тирану.
– А нет у тебя чего-нибудь посильнее? – поинтересовалась слегка захмелевшая горничная, сверля Оксану лихорадочным взором. – Ну, цианистого калия там или синильной кислоты? Чтобы сразу – раззз!
