— Мое предложение чрезвычайно просто и приемлемо, — продолжал Половцев. — Мы все расходимся полюбовно. Вот Сережа, к примеру, даже не знает, из-за чего такой большой переполох. Конечно, ведь в его жизнь вторглись силы, которые настолько сильнее его самого, что это даже измерить невозможно. Как если бы огород вскапывать экскаватором. Но даже такой незначительный нюанс, как простой человек, может в корне поменять ситуацию. Иной раз даже я со всем контролем над спецслужбами не смогу вытянуть эту ситуацию на нужный уровень. Но есть хрестоматийный пример из русской народной сказки, — он ласково и липко улыбнулся, и перед моими глазами неожиданно для меня самой поплыла удушливая волна животного страха, — дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку, Жучка за внучку… ну и так далее. В конечном итоге дело решила мышка. Маленькая мышка. И ее крошечного усилия хватило, чтобы огромная репа вылетела из земли. Вот такой мышкой, такими мышками я предлагаю стать и вам, дамы и господа. Вы все мышки, и…
— И кто же тогда репка? — тихо произнес кто-то за нашими спинами. Тихий, вкрадчивый голос замечательно наложился на напряженную обстановку, царящую в зале. Я резко обернулась, так резко, что мои же собственные волосы хлестнули меня по лицу.
Огромное зеркальное трюмо, которое еще недавно занимало простенок между двумя фигурными выступами в стене, отъехало в сторону. В открывшемся темном проеме стояла, четко проецируясь, крупная фигура. Человек двинулся вперед, как будто увеличиваясь в размерах, и я увидела продолговатое характерное лицо, темные глаза и длинный тяжелый подбородок. Рыжеватые волосы были зачесаны на блестящие залысины. Несмотря на относительную молодость, этот человек сохранил весьма условный волосяной покров на голове. Но, верно, волосы и не нужны такому крупному, мощному, выпуклому черепу.
Человек был породист — именно это бросалось в глаза, подавляя все остальные впечатления. У него была массивная, чуть тяжеловатая фигура, широкий разворот плеч, просторная грудь. Голубоватая рубашка без галстука была расстегнута на две верхние пуговицы. Окинув взглядом всех присутствующих, человек снял очки, протер их платочком и снова водрузил на переносицу.
— Антон Николаевич, я же просил оставить меня в покое, — произнес он, приближаясь к Половцеву.
Тот поднялся в кресле и выговорил:
— Но… как ты сюда попал? Я же… я же абонировал клуб на весь день, тут стоит охрана, владелец клуба не посмеет нарушить моего приказа… Как ты сюда попал?
— Да, — ответил вновь пришедший, — ты в самом деле отдал крепкие распоряжения. Владелец действительно ни в какую. Он не хотел с тобой ссориться, ведь в твоей власти отозвать лицензию. И тогда, конечно, бедному Епуряну мало не покажется.
— Но как же, черт побери, ты сюда попал, Роман Юрьевич?
— Очень просто. Я купил этот клуб.
Половцев даже качнулся вперед. А Шестов спокойно повторил:
— Я купил этот клуб. А что? Епурян очень кичился тем, что в свое время купил это здание за миллион долларов и с тех пор увеличил его цену во много раз. Я ему предложил двадцать пять миллионов долларов, он выпучил глаза, я тут же предложил тридцать, и Епурян согласился так быстро, словно боялся, что я передумаю. Так что, Антон Николаевич, в тот момент, когда ты входил в этот клуб, я уже был его хозяином. Если только таким манером можно было послушать ваш разговор, то я позволил себе это. Ничего страшного.
— Вот как люди делают дела, — сказал босс. — Очень рад познакомиться с вами, Роман Юрьевич. Почту за честь.
— Это вы звонили мне, так?
— Да, я.
— Так это он предложил мне купить клуб, слышишь, Антон Николаевич, — сказал олигарх, — раз нет другого пути попасть сюда. Я оценил твои действия. Ты вообще мельчишь, конечно. Наверное, еще не привык к своему новому масштабу. Ладно, Половцев. Чувствуй себя как дома, но пока что никуда не уходи: тут всюду мои люди, человек тридцать в этом здании будет.
— Ты что, весь дом купил, что ли, не только клуб?
— Ну да. Я же не привык мельчить, как ты.
— Вот как делаются дела! — тихо вырвалось у меня, и я мельком взглянула на Светлану Андреевну. Вице-«мисс СССР — 1989» вдруг побледнела так, что это стало видно даже сквозь внушительный слой косметики. Она открыла рот, словно желая что-то сказать, и обозначила движение всем телом вперед, но тут же удержала себя на месте. Шестов молча смотрел то на нас с Родионом, то на Светлану и Сергея. На последних он задержал взгляд несколько дольше, а потом резко повернулся к Половцеву и проговорил сквозь зубы:
— Как же это ты раскопал, а, Антон? Ведь я думал, что эта история давно похоронена и что один я непонятно зачем помню, да и то кажется, что все это не на самом деле? Половцев… такие, как ты, приходят и уходят, а такие, как я, остаются. Я тебе говорю: поберегись!!
— Ого, Роман Юрьевич, как заговорил, — произнес Половцев. — Значит, я тронул правильную струну. Все жестокие честолюбцы и тираны очень сентиментальны. Это давно известно. Можно растоптать цветущее поле и при этом молиться на один занюханный и полудохлый одуванчик. Понимаешь, о чем я говорю, Шестов?
Тот прищурил глаза, но ничего не сказал. Половцев, который, верно, очень болезненно воспринял неожиданное появление олигарха, испортившее весь спектакль, меж тем продолжал:
— Вы, Роман Юрьевич, всегда склонны были переоценивать себя и недооценивать других. Казалось бы, вам куда как сложно себя переоценить, все же такая значимая фигура. Только ведь и во власти не дурни сидят. Вы поняли мой замысел, Роман Юрьевич? Я затрагивал только то, что известно вам одному. Ведь я прекрасно знаю, что вы следили за этим юношей. Вы знали, что вашего сына поставили на должок, который ему ни за что не выплатить. Для вас это даже не гроши, а пшик, вы вот не глядя заплатили двадцать пять миллионов долларов только за то, чтобы мы сейчас с вами тут говорили. Потом задели вашу бывшую женщину. Потом человека, который заменил вас самого на посту заботливого отца семейства. Заменил тоже не ахти как, но все-таки, все-таки… Этот юноша его хотя бы видел, в отличие от вас, родного отца, всемогущего олигарха, скупившего все и вся! Ведь вы зарвались, Роман Юрьевич! Даже сегодняшняя ваша покупка, из-за которой вы швырнули нам в морды эти дикие миллионы, она ни у кого не вызовет благодарности. Может, у этого мальчика, вашего сына? Нет. Он вас по телевизору только видел и даже представить не мог, что в то время, как он служил в армии, его отец мог купить всю эту армию и каждому генералу отвалить по вилле с золотыми сортирами, а каждому рядовому положить оклад раза в два больше, чем получают в американской армии. Или вы думаете, Роман Юрьевич, что вам будет благодарна ваша бывшая женщина? Да нет! Зачем вы ей? Она даже как человека вас воспринять не может. Вы для нее — явленная икона финансового бога. Она у вас и попросить что-либо не посмеет. А Бубнов? Из-за вас его размазали, как коровью лепешку. Но это еще ничего! Было бы хуже, если бы его взяли в губернаторы и очередной регион, на этот раз Московская область, лег бы под вас.
— Закончил? — спросил Шестов и, махнув на него рукой, подошел к Светлане Андреевне. — Ну… привет, Света.
— Здравствуй…те, Роман… Юрьевич.
— Ну вот, — сказал он, — Роман Юрьевич. Ладно. Можешь ничего не говорить. Я все о тебе знаю. Я постарался по мере возможности позаботиться о тебе и о нем. Нет, не лично. Конечно, нет. Через Бубнова. Он, разумеется, ничего не знает. Так получилось. Я ему, конечно, никогда и ничего не поручал. Так… сложилось. А ты постарела, Света.
Она жалко улыбнулась, и искусственная молодость словно осыпалась с нее — и я увидела, что великий олигарх совершенно прав.
— Ладно, не здесь, — проговорил он довольно сухо., — А теперь, Антон Николаевич, я хотел бы расставить все точки над i. Начнем с того, что касается меня меньше, но тем не менее. Я очень благодарен вам, господин Шульгин. Конечно, я был встревожен, и моя служба безопасности включилась в расследование. Но именно вы вывели меня на Антона Николаевича, так что он теперь не отмажется. С одной стороны, вам может быть плохо — нажить такого врага, как шеф администрации президента! Но с другой — я могу снять его быстрее, чем он предполагает. У меня остались хорошие рычаги во власти. Думаю, что я вам обязан. О деньгах пока не говорю, это позже. Я слышал, что вашу помощницу чуть не убили.
— Да, — сказала я, — это правда, Роман Юрьевич.
Вас я отблагодарю. Родион Потапович, если хотите, то можете поговорить с руководителем моей службы безопасности, он предложит вам серьезную работу, а не то, чем вы сейчас занимаетесь. Мне кажется, что вы тоже мельчите, — употребил он свое любимое словечко. — Но об этом хватит. Теперь о Светлане и Сергее. Антон Николаевич, я прошу вас оставить их в покое. В конце концов, вы тоже получите свое удовлетворение. Теперь Бубнов, чудом оставшийся в живых, точно не пойдет на выборы, так что…
