– Ага, только зачем она выбросила труп на улице, а не где-нибудь за городом? – снова поинтересовалась Дигна.
– За городом нет дверей. Наверное, поэтому… Хотя, все равно глупость. Честно говоря, когда я в пещере морочил ей голову, меня порой начинала донимать совесть – как будто обманываю несчастного подростка, и без того злого на весь мир.
– Видел бы ты послужной список этого несчастного подростка! – проворчал Зойг.
– Да я имею представление… – Генри рассмеялся. – Я же смотрел фильм Саймона Клисса.
Морис видел его со спины – черные джинсы, изумрудно-зеленая рубашка, собранные в хвост длинные волосы, а гинтиец стоял напротив – смуглолицый, как всегда мрачный, в мешковатом темном комбинезоне и «спецназовских» ботинках, под мышками две кобуры. После того как они втроем прямо отсюда угодили в Комнаты, он не расставался с оружием: «на всякий случай». Марсия жалась к нему розово-рыжим пятнышком, она сегодня с утра ходила притихшая.
На шелковисто-белом фоне здешней обстановки люди выглядели слишком яркими, почти до рези в глазах, словно смотришь трехмерное кино с чересчур контрастным изображением. Руки так и чешутся настроить систему… Поймав себя на этом непроизвольном желании, Морис уныло усмехнулся.
А Лейла, Дигна и Бланка напоминали экзотические растения: изысканная королевская орхидея и два цветочка попроще.
– Есть какая-нибудь защита от Комнат, которую можно носить с собой, если куда-то пойдешь?
Это Дигне опять неймется.
– Только хессиокае, – отозвался Генри. – Ничего другого мы пока не нашли. Впрочем, для лярнийцев это и была та самая защита, которая всегда под рукой. Насколько я понял из текстов, лярнийский маг при необходимости тут же рисовал на дверях узор: раз – и готово. Им не приходилось, как нам, мучиться с трафаретами, поскольку их способности к рисованию – это, если судить с человеческой точки зрения, что-то феноменальное! И все равно, как следует из текстов, рисовать хессиокае специально учились, и не у каждого это получалось. Чтобы защита работала, не должно быть абсолютно никаких искажений.
– Да, а то Морис часть узора стер, и Анджела сразу сюда пролезла!
Обязательно было напоминать? Морис снова отвернулся к фонтану, обидевшись теперь еще и на Дигну. Та продолжала рассуждать:
– Здорово, что нашлась такая классная штука. И ведь просто картинка, любым черным карандашом можно нарисовать, лишь бы все линии правильно… Но я бы не поверила, что это поможет, даже пробовать не стала бы. Это же вроде как в сказках, ненаучное!
– К счастью, у меня таких предрассудков нет, – Морису подумалось, что Лейла, наверное, усмехнулась, и от одной этой мысли по его коже пробежала стайка нежных мурашек. – Я выросла в обстановке, предрасполагающей к нетрадиционным взглядам на мир. Сначала мои родители – упертые религиозные фанатики, они заставляли меня каждый день читать Библию и подолгу молиться. Сбежать от них, как ты от своей бабы Ксаны сбежала, я при всем желании не могла. У меня тогда, видишь ли, физические возможности были не те. После того как мне исполнилось шестнадцать, меня забрал к себе один лярниец, и дальнейшее воспитание я получила от него. На Лярне никогда не делалось особой разницы между наукой и магией: и то, и другое – знания. Совершенно иной подход, чем у людей, благодаря этому их наука достигла интересных результатов…
– Таких интересных, что они свою цивилизацию угробили, – хмуро дополнил Чеус. – Вывели разумный студень, который стал поедать все подряд и очень быстро расти, и оккупировал четыре пятых поверхности планеты. Молодцы, в общем.
– После контакта с Галактикой у них началось возрождение, и с океаном вопросы уладили, – примирительно напомнил Генри.
– Как бы там ни было, я отношусь к лярнийской культуре без восторга, но это мое личное мнение, – Чеус отступил, и спора, как ожидал Морис, не вышло.
Послышалось негромкое звяканье: робот-официант привез ужин.
Отбросив амбиции, Морис присоединился к остальным. Как в этом отеле кормят – до конца жизни впечатлений хватит!
Вставая из-за стола, он услышал, как Лейла тихонько спрашивает у Бланки:
– Ты не забыла о нашем уговоре?
– О каком? – та растерянно вскинула глаза.
– О том самом, – Лейла подмигнула. – Смотри, если пойдешь на попятную, я слетаю в Новогодний городок и на этот раз доведу дело до конца.
В больших туманно-серых глазах Бланки промелькнул испуг, она торопливо кивнула: да, уже вспомнила.
Лейла улыбнулась.
Какие-то их девичьи секреты… Морис был не в курсе, о чем идет речь, и снова почувствовал себя несправедливо обойденным.
Отель «Императрица» – стеклянные сине-золотые хоромы, сражающие своим великолепием даже тех, кто побывал на множестве планет и повидал всякое. На то, чтобы пробраться внутрь, Римма-Анджела потратила больше суток.
Не через Комнаты. Наверняка в «Императрице» уже успели повсюду поналепить хитропакостной автоматики, которая сразу поднимет трезвон, если из какого-то помещения вдруг выйдет человек, ни сию минуту, ни час назад, ни позавчера туда не заходивший. Цены там заоблачные, зато с каждого клиента пылинки сдувают. «Комфорт, безопасность, конфиденциальность»– эти три слова сияющей вязью окружают эмблему заведения (императорскую корону, конечно же).
Там спрятали Генри и Мориса, там же находится Зойг. И наверняка там можно выяснить, что такое черный лед. Уж если Космопол об этой напасти знает (даже вычислили, чтоб их, что Анджела пойдет наводить справки во Дворец Игр!), вывод ясен: это не случайность и не глюк, это кем-то придуманная ловушка.
Анджела собиралась добыть жизненно важные сведения, вызволить из плена Генри и заодно расшатать репутацию одного из самых роскошных паркианских отелей: после того как она там побывает, администрации придется долго объяснять своей избранной публике, как такое ЧП могло произойти.
Главной опасностью оставался Зойг. Он первый, кто сумел вырваться из Комнат, несмотря на ее противодействие, недаром бойцы Организации на него равнялись… При другом раскладе Анджела постаралась бы с ним не связываться, но сейчас ей позарез нужна информация, а то уже нервы начинают отказывать, как перегоревшая проводка.
И Генри ей нужен, хоть и повел себя в последний раз, как самый настоящий салага, проявил слабину. Видно, что не привык к жестким передрягам, но ничего, если парня вымуштровать, из него еще может получиться человек. Анджеле до чертиков надоело искать нового Маршала в одиночку.
Она захватила с собой кое-что в расчете на Зойга. «Винтаж» называется. Ну, или называлось раньше – на конторском жаргоне, который давным-давно вышел из употребления, потому что употреблять его больше некому.
Придумал эту штуку сам Маршал, а применяли ее против тех субъектов, подлежащих ликвидации, которые владели телекинезом и обыкновенную гранату запросто могли отфутболить обратно. Попробуй-ка, отфутболь «винтаж», если из него тут же вылезают шурупы и намертво привинчивают убойную хрень к поверхности, на которую она упала, причем все это делается за долю секунды! На то и «винтаж».
Если дорожки Анджелы и опасного гинтийца пересекутся, изобретение Маршала покарает предателя – ей виделось в этом нечто символическое, торжество высшей справедливости.
Просто так с улицы в «Императрицу» не зайдешь. Не пустят. Здешние небожители платят в том числе за отсутствие всевозможных тусовщиков, проповедников, бродячих промоутеров, фанатов, папарацци, гостиничного жулья и прочего подлого народа. Пропускают туда только лишь постояльцев да персонал, проверяя при этом каждую личность – незаметно и быстро, но основательно, по всем пунктам, включая индивидуальный алгоритм телодвижений и запах пота.
Зато «Императрица» славится на весь Парк первоклассной кухней, а живую рыбу для хваленой кухни поставляет шималийский рыбзавод. Вот она, лазейка.
В Шималу Анджела отправилась ночью. У нее там было на примете несколько малозаметных дверей, в том числе до оскомины скрипучая дверь захудалого автоматизированного кафе на окраине городка.
