С Комнатами покончено. Теперь любую дверь можно открывать без опаски.
Лейла навестила его, как обещала. Принесла несколько больших и маленьких коробок дорогих шоколадных конфет – вот они, на стеклянном столике у стены.
Приятно, когда тебя навещает такая потрясающая, ослепительно красивая девушка, но… Он понял, что больше ее не любит.
Во время рейда в Комнаты его любовь сгорела без остатка. Причем сам рейд он помнил смутно – впечатления остались, как от кошмарного сна с невообразимыми на ясную голову подробностями, однако ощущение, что его чувство к Лейле именно тогда и сошло на нет, было отчетливым.
Сама говорила, что она мираж. И раз Морис остался жив – а мог и не остаться, если бы наступило прекращение жизнедеятельности организма, это ему задним числом объяснили, – то теперь он будет расходовать свое время, свои силы и свои чувства только на те вещи, которые по-настоящему имеют значение.
Вокруг столько интересного и важного: новые ролики с участием Вероники Ло, новые постеры с ее портретами, компьютерные игры, где можно в качестве персонажей загрузить ее и свое собственное изображение. Ну, и кроме этого еще много всякого стоящего – конкурсы для покупателей, телесериалы, аттракционы, реклама… В общем, он постарается сделать свою дальнейшую жизнь яркой и насыщенной, а гоняться за красивыми выдумками вроде Лейлы больше не будет.
Хватит уже с него этих миражей!
– Я же вернула тебе живую Бланку, все как обещала. Сколько еще можно на меня злиться?
Генри не злился. Просто был немного задумчив. Текущий отрезок его жизни скоро завершится, потому что свою книгу он вот-вот допишет, дело за малым – взять интервью у Саймона Клисса. Последний недостающий фрагмент мозаики. А потом начнется другой отрезок, неизвестно какой… Генри надеялся, что в нем будет присутствовать Бланка.
– Никаких претензий, – улыбнулся он Лейле. – Уже все простил. Разве с тобой можно иначе?
Они сидели втроем в салоне ее машины, неторопливо плывущей посреди снегопада над крышами зимнего Екатеринбурга. Вообще-то, полеты над ЗИПом запрещены, а то какой же исторический колорит, но для Лейлы «Иллюзориум» сделал исключение, ввиду особых заслуг. Вот она теперь и отрывалась, любуясь сверху панорамами древних поселений, и Генри с Бланкой на экскурсию пригласила.
– Меня просто беспокоит, не сорвется ли завтрашняя встреча, – признался Генри. – Вдруг Саймона кондрашка хватит, или «Иллюзориум» передумает, или уж не знаю что… Если так долго чего-то добиваешься и ждешь, становишься мнительным.
– Не сорвется. Еще бы они попробовали передумать – после того, как я добросовестно выполнила их заказ! С Клиссом встречаемся завтра утром. Мы с ним не виделись со времен того мордобоя, который я ему устроила в одной забегаловке в Облаке Тешорва. Обрадуется, наверное…
– Он тебе так обрадуется, что тут-то все и закончится! – Генри не на шутку испугался.
– Не бойся, я загримируюсь, буду сидеть в уголке и помалкивать, он меня не узнает.
Бланка взяла из коробки на столике шоколадную конфету с «пьяной вишней». Он наконец-то рассмотрел, что за кольцо у нее на пальце: перстень из почти черного, отливающего серебристым блеском металла, с овальным темно-красным рубином.
– Можно взглянуть? Я его раньше у тебя не видел… У Чеуса был почти такой же.
– Не почти, а тот же самый, – сказала Лейла. – Его только пришлось по размеру подогнать. Марсия… да, наверное, Марсия и Чеус вместе… решили, что он достанется Бланке.
– А шип там есть? – поинтересовался Генри. – Когда мы с Чеусом попали в Комнаты, он сказал Анджеле, что в перстне ядовитый шип.
– Никаких шипов, вообще никаких секретов – обыкновенное кольцо старинной гинтийской работы. Может, фамильная драгоценность, может, он был дорог Чеусу, как память о чем-то прошлом… Или просто красивая вещь, которая ему нравилась. А я вам сейчас тоже кое-что особенное покажу… Сначала решила никому не показывать, но вам можно, как сказала бы Марсия. Угадайте с трех раз, что это такое. Хинар уже видел, – Лейла бросила взгляд в сторону пилотской кабины, – и догадался со второго раза.
Она достала из расшитой жемчугом косметички миниатюрный кубик перламутрово-серой окраски, вроде тех, что используют в некоторых настольных играх, только вместо точек на каждую грань был нанесен тонко прорисованный черный узор.
– Сувенир с Лярна? – узнав стиль рисунка, предположил Генри.
– Нет.
– Что-то для какой-то игры? – спросила Бланка.
– Можно и так сказать, но все-таки нет.
– Погоди… – Генри сощурился, рассматривая узор. – Это же хессиокае! Какое-то оружие против Комнат?
– Тоже мимо. Это сами Комнаты.
– Что?.. – одновременно произнесли Генри и Бланка.
– Комнаты в свернутом виде, схлопнувшиеся до трехмерного объекта. Когда они по моему приказу свернулись, я посреди всеобщего столпотворения запихнула их носком ботинка в щель под порогом, а потом украдкой забрала. Хессиокае нарисовала через мини-трафарет, чтобы не вздумали раскрыться. Помнишь, мы ведь читали о такой возможности?
– Помню, – кивнул Генри, разглядывая кубик теперь уже с долей опаски. – И что ты будешь с этим делать?
– Отдам кому надо. Я написала об этой истории своему учителю, Хинар отправил письмо с Неза космической почтой. Ответ пришел сегодня утром. Стив сообщил, что создание, о котором я рассказываю, – судя по всему, животное из их многомерной Вселенной. Как эта зверушка очутилась у нас, непонятно, и уничтожить ее нашими средствами невозможно, поэтому учитель заберет ее и выпустит в своем мире. Там они считаются безобидными, и даже если из-за общения с Анджелой у несчастной твари испортился характер, никому от этого хуже не станет. Стив будет здесь послезавтра, а пока – никому ни слова, понятно?
– Боишься, что отнимут? – понимающе усмехнулся Генри.
– А ты как думаешь? Римма-Анджела вон какую изобретательность проявила, можно ожидать, что галактические службы от нее по этой части не отстанут. Конечно, в Космополе очень милые мальчики, после нашей операции они завалили меня шоколадом – каждый притащил по две-три коробки, мне же за год столько не съесть! Часть я оставила Морису – пусть угощается, мечтая о топ-моделях, да и вы поможете… Но я сейчас не об этом. Какими бы они ни были симпатичными, когда каждый сам по себе, но переоценивать разумность силовых структур, или какого угодно правительства, или даже Галактической Ассамблеи – это все равно, что наступать на швабру. Вы же в курсе, как родилась террористическая организация, в которой подвизалась наша Анджела? Тоже ведь была вначале галактическая спецслужба по части так называемой безопасности, а потом их как повело не туда… Нет уж, такие игрушки, – Лейла подбросила и поймала разрисованный кубик, – не для них. Моему учителю эту штуку можно отдать, а им – ни в коем разе. Пусть до послезавтра полежит у меня в косметичке, от греха подальше.
Генри согласно кивнул, взял еще одну конфету с коньяком из космополовских приношений и рассеянно поглядел в иллюминатор, где уплывал из поля зрения заваленный снегом Екатеринбург.
(В романе использован фрагмент поэмы Овидия «Фасты», перевод Ф. Петровского.)
