А выбрали они подарок деду – закачаешься! Электроразрядник шоковый – почти такой же, как тот, что остался у Володьки на побережье. Но этот – за четыреста долларов был модернизированный – плевался сгустками энергии на расстояние до четырех метров. Фантастика! Когда Гек усомнился в таких супервозможностях похожей на обыкновенный туристический фонарик штуки, продавец принялся клясться и божиться, а под конец навел ее на Гека и предложил испытать на нем, в случае бездействия обещая выплатить компенсацию. Пришлось поверить на слово. Но дома обрадованный донельзя дед быстро нашел объект для испытаний: он вышел на улицу, прицелился в соседского индюка и нажал кнопку. Из узкого отверстия на конце «фонарика» вылетело маленькое голубоватое облачко – индюк тут же перевернулся лапами кверху. На беду эти «испытания» углядел сосед: взбешенный недавней потерей нескольких кур, которых увезли с собой «амазонки», и антенны, начисто срезанной дуплетом из обреза, он решил отыграться на старике – взял в руки хороший кол и вышел на улицу «побеседовать». Пришлось Геку, осознающему всю правоту соседа, да и во избежание лишних слухов, отваливать за бедную птицу сто пятьдесят тысяч «деревянных» – благо были разменянные баксы. Это, конечно, много, но, по уверениям соседа, – мало, ибо индюк, по его же словам, обещал вырасти до размеров коровы... Этому пришлось поверить на слово, ибо несчастный так больше и не воскрес: то ли заряд был слишком мощный, то ли индюк – немощный. Сосед его дорезал в нагрузку к рублям.
Паша Квадрат заявился к вечеру на собственной «Оке»: привез борщ, гуляш и пирожки – все горячее, только что приготовленное его женой, как он сам похвастался. А сосед Вася, выпытав у Жени, что за праздник они собираются отмечать, заставил жену запечь пострадавшего индюка со сметаной в духовке и пришел с ним вечером мириться – украинцы сами по себе народ добродушный, это им просто президенты никудышные достаются, потому и в неладах до сих пор Украина с Россией. Впрочем, оно и наши – не из лучших.
Вася быстро нализался и все пытался подарить деду Феде сто пятьдесят тысяч – его же деньги за индюка. Если бы жена его быстренько не прибрала вместе с деньгами, непременно подарил бы. После того как они остались в своем «семейном кругу», так сказать, Гек начал подход к делу.
– Паша, нам нужна помощь парочки классных сыщиков!
Паша уже тоже крепко выпил, поэтому долго резину тянуть не стал – тут же, в прихожей, снял трубку и позвонил, как уверял, двум своим лучшим друзьям – бывшим ментам, пригласив их прямо надень рождения. Те приехали. Познакомились, посидели, затем стали говорить о деле, и тогда выяснилось, что два бывших сержанта служили когда‑то в роте ППС по охране порядка в ресторане «Турист» и очень хорошо помнят и самоубийство Насти, и смерть Ивана Николаевича... А ушли они из рядов милиции после беспредела, начавшего там твориться. Ушли, а через несколько лет организовали частное сыскное бюро. Вольвака и Гальчевского они знали, как облупленных, но разговор о них вели осторожно. Один из них, Витя, после четвертой стопки «Абсолют‑Куранта» доказывал Геку:
– Это знаешь, какие люди?! Это очень «крутые» люди! И брать их надо наверняка, и один раз – за жабры!
А когда сыскари услышали о сумме гонорара в тысячу долларов за подробные сведения, которые помогли бы «взять за жабры» этих «крутых» людей, вмиг протрезвели. После обыкновенных обесцененных в сорок раз к рублю карбованцев получить чистоганом тысячу баксов! Они сразу же засобирались домой.
– Нет, нет, никаких «на коня»! Нам завтра с Сеней рано вставать ! В общем, как только что‑нибудь стоящее – так сразу несем! Будет – будет! Готовьте баксы!..
Золотым парнем оказался Паша Квадрат, а еще более ценными – его друзья‑сыскари.
Вскоре Женя пошла спать. А трое мужиков, разом покончив с таким сложным делом, решили «отвязаться». «Отвязывались» до трех часов утра. Гек еще смог кое‑как добраться до кровати, а Паша и именинник уснули прямо за столом: один головой в блюде с недоеденными пирожками, а другой в обнимку с квадратной бутылкой «Амаретто».
Однако, когда утром Женя, умывшись и почистив зубы, пошла их будить, все трое дружно отказались от завтрака, заявив, что лучше компенсируют это время сном. Причем Паша Квадрат спал уже в подвале, а дед Федя – в своей единоличной спальне. Женя пожала плечами, поставила себе фильм по Чейзу «Гриф–птица терпеливая» и вскоре с головой ушла в невероятные приключения четырех наемников‑авантюристов... Первым поднялся Гек – его организм быстрее справился с алкоголем. Поглядел на увлекшуюся фильмом Женю и пошел в ванну – отмокать. Следом к стопу приплелся дед Федя. Плеснув себе в стакан пойла на абрикосовых косточках, он вскоре ожил.
– Слышь, Ген! – окликнул Гека, вышедшего из душа посвежевшим. – А у тебя любовь была? – Гек глянул на уменьшившуюся в бутылке жидкость, затем на деда.
– На любовь потянуло? Понятно!..
– Ничего тебе не понятно! Я вот о самой наипервейшей любви хочу спросить! Писал ты кому‑нибудь в школе стихи?
– Свой первый стих, дед Федь, я сразу после школы написал. Мы тогда в станице у моря на практике были.
– Ну вот и прочти его! – не унимался старик, показывая глазами на Женю: не видишь, мол, что ли – скучно ей одной среди мужиков. Та уже оторвалась от телевизора, с интересом глядя на них – стихи Женька обожала, даже сама пыталась сочинять.
– Пожалуйста! – пожал плечами Гек.
Ну улыбнись мне, госпожа удача!
Ну повернись, Фортуны колесо!
Я не жалею, не зову, не плачу,
Но каждой ночью входишь ты в мой сон.
Девчонка в белом – с бала выпускного,
В глаза‑колодцы душу утопив,
Зачем тревожишь призраки былого?
К чему листаешь памяти архив?
Ну как найти тебя в дороге длинной?
Ночами выхожу на край станицы...
Ты улетела песней журавлиной,
Оставив мне в руке перо синицы.
Ни адреса, ни слова, ни ответа.
От той черты у краешка причала
Ушел кораблик песней недопетой,
Судьба нас по России разбросала.
Бродяга‑ветер, ты повсюду рыщешь,
Ну, укажи мне точечку на карте!
Всего три слова: – Любишь, значит, сыщешь!
Прислала мне девчонка в белом платье.
... Туманом плыли вечера с тобою,
Стал забываться краешек причала.
Как вдруг ты в сны вошла своей любовью,
И в сердце мне тихонько постучала.
Ну подмигни мне, сказочное счастье!
Катись в любовь. Фортуны колесо!
Найдите мне девчонку в белом платье,
Но – я прошу вас – чтобы это был не сон!
Телевизор давно был выключен – Женя внимала красивым словам.
–Да, мне бы так научиться писать, – с легкой завистью сказала она.
– Научишься! – заверил ее Гек. – Ты уже отличные стихи пишешь. Дед! – неожиданно обернулся он к деду Федору – тот чуть не поперхнулся второй порцией своего любимого напитка. – Рассказал бы что‑нибудь, а?
Дед Федя только этого и ждал – после второго стакана он любил рассказывать.
– Ну, слухайте! – он затянулся «Пьером Карденом» – на меньшее после женитьбы на Эльзе‑миллионерше его теперь нельзя было уговорить – и начал: – Было енто аккурат в разгар лечебной сутолоки, кады одни кинулись вылечивать свои болячки наговорами, колдовством, зачарованной водой, гипнозом и прочей хреновиной, а другие, наоборот, к телевизорам – лечить свои енти самые болячки. И чего тольки люди не понаходили враз у себя – ума не приложишь. Кума, к примеру, моя, – усю жизню на хверме чувалы с комбикормом протаскала, чуть не по пять пудов кажный, а оказалось – с грыжей работала! Как она ей не мешала – до сих пор в толк не возьму! Дак мы с Василем, кумом моим, и порешили – ежели Чумаки там и Кашпировские могут лечить с телевизора, то неужли мы с им напрямую не избавим от хворобы с десяток наших станичан?! Как, зна‑ца, решили, так и сделали!
По‑первах, для ради рекламы, похмелили несколько наших мужиков бальзамом из красивой бутылки, которую у меня в чулане нашли – племяш прошлый год из городу привозил в ей какое‑то пойло – с ног сшибаеть, что трактор без прицепу! – ром называется. Бальзам утворили сами: на бутылку первака – две ложки горчицы, ложку молотого перцу и пакетик ванилину. А Василь для ентой же рекламы вылечил суседку – бабку Степаниду от проносу: набрал дубовой коры на пилораме, потолок, вскипятил и дал выпить – за два часа как рукой сняло.
