«И убежать некуда! – с тоской оглянулся Козырь. – Степь – машинами размажут! Неужели все?» Ножи блеснули еще у нескольких из толпы – приговор был подписан... Рокот нескольких работающих двигателей заставил оглянуться всех. Но Федя и Санька стояли лицом к дороге – они увидели первыми – с трассы на полянку слетели семь мотоциклов и перегородили пространство до посадки позади «рафика» относительно ровной шеренгой. Слепящие фары осветили место чуть не свершившегося убийства до мельчайших подробностей: Федю и Саньку с окровавленными лицами и толпу ублюдков перед ними – с ножами, цепями и дубинками. Моторы смолкли разом – будто кто рубильник откинул.
– Потушите свет, лидеры! – заорал Синьор, вскакивая из‑под машины. – А то мы вам сейчас эти фары на жопы понатягиваем!
– Слушаем и повинуемся, наш повелитель! – Фары мотоциклов погасли. А в круг света, отбрасываемый «переноской», вышли семь девушек в кожаных костюмах.
«Нашли где свидания устраивать! – подумал Санька, и еще: – Надо же нам было обломаться именно здесь!»
– Ребята, да это же девки! – облегченно и радостно заорал Шутя – видно, драться не входило в его планы. – Обыкновенные мокрощелки!
– Господи! – вздохнула впереди идущая с распущенными каштановыми волосами. – И когда же мы научим этих тварей с уважением относиться к женскому полу? Ну чего ради вы пристали к этим юношам, да еще шестеро на двоих? Привыкли выискивать тех, кто послабее, шакалы? – Правую руку она держала за спиной.
– Шутя, у нас презервативы есть? – обратился Синьор к нескладному. – А то хрен их знает, что у них между ног затаилось? Еще поймаешь на конец то ли два пера, то ли трипера! Счас мы вас трахать будем! – обратился он к Кире (разумеется, это была она), – сперва всех хором, а потом – кому какая понравится! Но сперва разберемся до конца с этими! – он обернулся назад. – Шутя, Атас, я кому сказал – перережьте глотки этим...
– Стоять! – в руке Киры появился двуствольный обрез. И такие же – у остальных «амазонок». «Пассажиров» враз охватил шок. – Сейчас вы, хамы, друг друга в задницу будете трахать! Здесь, при нас! Ну‑ка, начинайте!
«Пассажиры», открыв рты, в немом изумлении глядели на «амазонок».
– Не понимают! – Кира обратилась к рядом стоящей девушке. – Лада, объясни! – Та подошла к ближе всех стоящему «пассажиру» и прикладом заехала ему по зубам.
– А ну, быстро железки на землю! – Пассажиры, взглянув в четырнадцать дырочек‑стволов, послушно выполнили приказ – в траву полетели ножи, цепи, дубинки.
– Ребята, кому сдаетесь, мокрощелкам? – истерично заорал Синьор. – Да они же блефуют. Они стрелять не будут! Зато я буду! – он выхватил из кармана куртки револьвер и вскинул его. Кира небрежно мотнула стволом в его сторону – крупная дробь вынесла револьвер и оторвала два пальца на руке парня.
– Аптечка есть в машине? – спросила Кира у Шутя. – Лада, проводи!
Девушка, уперев стволы обреза в поясницу «шестерки» Синьора, довела его до машины и назад.
– Перевяжи руку своему хозяину! – Шутя исполнил приказ.
– А теперь снимай штаны ему и себе и трахай его! Я буду считать всего до пяти! – Кира перезарядила обрез. – Раз... два... – При счете «пять» Шутя, уперев своего шефа руками в ствол ближайшего дерева, засаживал ему в анус свое мужское достоинство. Тот только скрипел зубами.
– А вы посчитайте для остальных! – повернулась Кира к подругам.
– Надеюсь, нас это не касается? – спросил, подбегая к ней, Санька. И поспешно добавил: – Мадам!
– Нет, конечно! – та пожала плечами. – Вы же пострадавшая сторона? – И, взглянув на его окровавленное лицо, спросила: – Это они тебя так?
– И моего друга тоже! – указал Козырь на Федю, который, невзирая на боль от побоев, давился смехом, наблюдая, как матерятся насилуемые своими же бандиты. К заднице каждого было приставлено по два обреза. Затем по команде Киры они поменялись местами. «Опущенные» со злостью принялись «обрабатывать» своих насильников. Наконец Кира громко кашлянула: – Вы, господа, так увлечены новым для вас занятием, а между тем, я бы хотела задать один вопрос – не ваша ли машина горит на трассе? – И тотчас же вспыхнула от брошенной бутылки с бензином задняя легковушка. А Кира продолжала:
– Я думаю, вам хватит и одной машины. Кто первый в нее заскочит, тот и уедет. Оставшихся придется закопать в этой посадке. Бегом – марш!
«Пассажиры», подхватив штаны, ринулись к уцелевшей легковушке. «Амазонки» же начали изо всех стволов палить по горящей машине, поэтому в переднюю утрамбовались все бежавшие – желающих остаться не нашлось. Легковушка рванула с места и вскоре исчезла из поля зрения. Удивительно, но за время разыгравшейся на полянке драмы по трассе не проскочила ни одна машина – ни туда, ни обратно.
– Вы едете не по главной трассе, хоть и более короткой, до Новоазовска. Здесь нет постов ГАИ и всего две станции техобслуживания с магазинчиками. Поэтому и шалят по этой и подобной им дорогам такие вот «шакалы» – грабят случайные авто, насилуют женщин... Случаются и убийства–в общей неразберихе это сходит с рук, – объяснила приятелям их неожиданная спасительница.
После всего, что произошло, не пригласить «амазонок» к столу приятели посчитали верхом невежества. Была и другая подспудная мысль – о надежности охраны на сегодняшнюю ночь. Но они ее тщательно маскировали, каждый в себе.
– А вы, значит, вроде странствующих рыцарей? Только те защищали дам от разбойников, а вы, наоборот, – от кавалеров? – усмехнулся Козырь, чокнувшись с Кирой. Та внимательно посмотрела на него.
– Вполне возможно, если бы они ответили вежливо – мы поехали бы дальше своей дорогой. А что бы делали вы?
Санька хотел признаться ей, что совсем собрался было читать отходную молитву, но за него сказал Федя:
– Они не ответили бы вежливо – не то воспитание!
– Совершенно согласна с тобой, поэтому давайте сменим тему. Почему вы остановились в поле?
– Да гайка с полуоси слетела, – с досадой ответил Федя. – Малая деталь, а без нее – хана машине, а смотаться до ближайшей СТО не на чем.
– Как это не на чем? – Кира привстала: – Лада, заводи мотор! Мухой туда и обратно! Деньги есть? – обернулась она к Феде. Тот с готовностью ринулся к «рафику» и через некоторое время вернулся с деньгами и бракованной гайкой.
– На! – протянул он девушке деньги. – Здесь с гонораром за ночной визит! – и внезапно застыл, только сейчас разглядев «амазонку». Потом тихо и убежденно произнес: – Ей‑богу, я еще такой красивой в жизни не видел! – Девушка внезапно покраснела так, что это стало видно даже при свете «переноски», выхватила у Феди деньги, гайку и побежала к своему мотоциклу.
– Видишь, ты ей тоже понравился! – констатировала Кира и, засмеявшись, вновь чокнулась с Козырем, подмигнув ему: – А ты тоже парень ничего!
– Мне это говорили, – подтвердил Санька, – еще родители в детстве.
Лада вернулась через полтора часа – когда все уже порядочно «согрелись».
– Перерыла весь поселок, – только и сказала она, передавая Феде новенькую гайку. Ну зачем ему знать, что она вместе с поселком подняла в два часа ночи с постели заодно и завгаражом местного облпотребсоюза?..
Но дефицитную деталь в воздухе перехватила рука Киры. Она шало поглядела на Козыря.
– Утром и отремонтируете. Не будете же вы в темноте ковыряться?
Санька хотел ей резонно заметить, что для этого и существует переноска, но его вновь опередил Федя, уже шепчущийся о чем‑то с Ладой.
– Конечно, Кир, конечно, о чем речь? Утро, как говорят, вечера мудренее!
– А как же спать будем? – вопрос вновь задал Козырь.
– У нас есть палатка, но она четырехместная, ну, от силы пятеро влезут. Значит, двоих вы возьмете к себе на квартиру! – рассудила Кира и, отойдя к группе «амазонок», пошепталась с ними. Тотчас же пятеро из них, отцепив с одного из мотоциклов большой сверток, пошли за посадку, к недалекой скирде соломы на уже вспаханном поле. Такой же сверток Козырь заметил и на «Харлее», но поинтересоваться у Киры, для каких он целей служит, посчитал невежливым. Между тем, Федя уже пооткручивал на полу «рафика» гайки креплений и выбросил на полянку четыре сиденья. Теперь в салоне хватило места, чтобы на клеенку расстелить оба матраца. Одной из простыней перегородили проход. Кира и Лада скользнули за нее, пошуршали одеждой, пошептались и вскоре затихли – по всей вероятности, уснули. А Санька ворочался, ища для сна удобное положение – новый матрац почему‑то казался жарким и каким‑то ребристым, что ли. А может, не матрац тому виной был? В голове Козыря, пока девушки раздевались там, за перегородкой из тонкой материи, мысли скакали, как караси, на раскаленной сковородке, а слух обострился настолько, что он слышал не только свое бухающее в грудную клетку сердце, но даже шум бегущей по венам крови. Ну, а что делалось на той половине – тем паче: вот проскрипела кожа сбрасываемых костюмов, затем протрещали кнопки расстегиваемых пуловеров и зашуршали скатываемые с ног колготки... В заключение, как два выстрела в ухо – два пластиковых щелчка с небольшим интервалом, и воспаленный мозг Козыря настолько ярко и мощно нарисовал в его сознании упругие, аппетитные женские груди, вырывающиеся из тесноты ажурного бюстгальтера, что не выдержал – схватил сигареты, зажигалку и пулей вылетел из салона «рафика». Тотчас же рядом с ним оказался Федя.
