Володя не понимал, что в них не так. Вроде бы обычные хохлы… обычные…
Понимание вспыхнуло в мозгу подобно молнии. Ну, конечно! Дело было в женщинах. Украинки — они ведь красивые. Но на уродливые ёбла дам, проходивших мимо Володи, лучше было и не смотреть. Некоторые из них, изрытые оспинами прыщей, напоминали лунный грунт. Некоторые лица были перекошены какой-то перманентной судорогой.
«Надо выпить», — понял Володя.
Было тошно. Особенно при мысли о том, что сделают с девчонкой мусора. Она ведь — красива. На фоне здешних мамзелей — она просто Елена Прекрасная. Вряд ли Машины документы в этом мире окажутся в порядке. А их-то мусора проверят первым же делом. И что они с Машей сделают? Эти двое — прыщавый и изможденный? А? Выебут?
- Блядь! — ругнулся Володя, отщелкнув в сторону окурок.
Впрочем, может случиться и так, что документы из того мира окажутся действительны в этом. Почему нет? Но как проверить?
Один вариант проверки был. Володя сейчас попробует купить бухла. Хотя бы в том вот аляповатом ларьке. Если деньги примут, значит, Маша спасется. Если же нет… Блядь.
При взгляде на витрину, как Володя оторопел. Названия напитков были какими-то чудными. Этикетка на одной из бутылок сообщала, что пиво, содержащееся в ней, называется «Помойное». Поверх надписи красовалась отвратительная свинская харя. Были здесь и «Мочегонный шмурдяк», и «Химическая отрава», и «Вонючее пойло». Некоторое время Володя рефлексировал на напиток, называвшийся «Обоссысь!» Потом переключился на жестяную банку с надписью «Мозголом». Мало того, к каждой этикетке были прикреплены бумажки с траурной каймой по краям. «Бухай, быстрее сдохнешь!» — прочитал Володя на одной из них.
- Берем что-нибудь? — спросил Володю из окошка продавец.
- Да, — сказал Володя. — Только… что ты, брат, посоветуешь? Чтобы не травануться?
- Хм, — сказал продавец. — Ты как с Луны свалился. «Свинячье говнище», что ли, возьми. Сорок пять рублей…
«Была не была!» — подумал Володя, нащупал в кармане одну из тысячных купюр и положил на затертое блюдце в окошке. Продавец на секунду-другую слово онемел.
- А что ты мне даешь? — неприязненно спросил он. — Это разве деньги?
«Что и требовалось доказать», — подумал Володя.
- Да вы все тут поохуевали, — заорал продавец. — Фальшивомонетчики, блядь, ебаные. Где ты, сучара, зеленую тысячную видел?
- Ладно, брат, проехали, — поморщился Володя. — Извини…
- Извини, блядь?! — взревел продавец. — Я тебя сейчас, суку, по ебалу извиню!
Продавец — здоровенный амбал, выпрыгнул из боковой двери ларька. Володя выдохнул и принял боевую стойку. Руками и локтями прикрыл лицо. Коленом яйца.
Однако нападения так и не последовало.
- Володька?! — вдруг ахнул продавец. — Володька! Ёбаный стыд!
Голова закружилась. «И здесь меня, что ли, знают?» — подумал Володя.
- Это же ты, брат! Откуда ты взялся? Ни хуя себе! Сам Высоцкий!
- Э-э… ты меня знаешь? — осторожно спросил Володя.
- Да кто тебя не знает?! Тебя ведь так ждали! Кто обещал вернуться? А?!
- Я? Обещал?
- Да! — с неподдельной радостью завопил продавец. — Кто говорил: «Я, конечно, вернусь»? Мы же все помним!
- Э-э…
- Так подожди… Я тебя первый, что ли, узнал?
- Ну, вообще-то, да…
- Аааааа!!! — от исторгнутого продавцом крика радости Володя даже содрогнулся. — Я!!! Первый!!! Встретил!!! Высоцкого!!! Володька, родной, давай я тебе, что ли, налью?! Да не шмурдяка, а вискаря! Вискаря! Будешь ведь?
- Ну… буду…
- Меня Серегой зовут! — сообща продавец, протягивая Володе пластиковый стаканчик с виски. — На, пей, Володя! За тебя, родной наш! И я первый, первый тебя встретил!
- Да прекрати ты, — поморщился Володя.
- Не прекращу, Володенька! Жизнь прожита не зря, получается!
Серега залпом проглотил виски и вдруг заорал, казалось, на всю площадь:
- ЛЮ-Ю-Ю-ЮДИ!!! ВЫСОЦКИЙ ВЕРНУЛСЯ!!! СЮДА, БРАТВА!!!
«Мамочки, что же я здесь такого натворил?» — успел подумать Володя.
А потом к нему устремились со всей площади. Ему жали руку, хлопали по плечам. Кто-то с ним фотографировался. Кто-то просто — фотографировал его. Сверкали вспышки.
- Во-ло-дя! Во-ло-дя!!! — скандировала толпа.
Кто-то тянулся к нему с иконкой, на которой…
«Ну, вот это уже полная хуйня!» — подумал Володя.
На иконке был изображен он сам. Он сидел с гитарой, в рубахе. Изображение было обрамлено крестами и завитушками.
- Во-ло-дя!!! Во-ло-дя!!!
Толпа прибывала. Сигналили автомобили. Откуда-то сыпались цветы.
Вискарь растекся по жилам жидким огнем. Володя вновь начал соображать.
- Мужики! — поднял он над головой руку. — Братва! Я рад вас видеть! Очень рад! Но у меня есть проблема!
- Говори, Володя!
- Надо разобраться с одними пидорами…
…Изнуренный мент, получив от кого-то по ебалу, отлетел к стене каморки и сполз по ней бескостной медузой. Прыщавого пиздили мордой об стол. В каморке находился еще какой-то мент. Он начал было стрелять из автомата. Его повалили на пол, стали до смерти забивать ногами.
- Маша! — Володя, с цветами в руках, прошел через расступившуюся толпу. Туда, где в зарешеченной, провонявшей бомжатиной, каморке сидела девушка в голубом плаще. — Маша! Я вернулся! Пошли…
Он протянул ей руку. Маша приняла ее не сразу. Несколько секунд все-таки подумала.
- Ура! — вопила толпа.
- Мужики! — рявкнул Володя. — Теперь такое дело… Надо нам с девушкой… отсидеться где-нибудь. Кто может посодействовать?
- Ко мне! Давай ко мне! — слышались крики.
Сквозь толпу протолкался крепкий мужик с лицом, покрытым шрамами.
- Володь! А то ко мне поехали! Тут недалеко, в Кунцево. И я на машине! Поехали?
По щетинистым щекам мужика катились слезы. Володя понял, что этот человек будет не просто счастлив его принять. Его счастью не будет предела. Он охуеет от счастья.
- Поехали, брат, — сказал Володя.
- Во-ло-дя!!! — скандировала толпа. — Во-ло-дя!!!
- Что ты с ними сделал? — спросила ошалевшая Маша.
- Да я и сам не пойму, — ответил Володя.
Мужик со шрамами вел их к здоровенному джипу, припаркованному на площади.
Джип несся по проспекту. Заплаканный от счастья водитель радостно сигналил. Ревели многочисленные автомобили, составившие импровизированную кавалькаду. Машины были все больше неприглядные, побитые ржавчиной, помятые, с треснувшими стеклами.
- Господи Боже! — бормотал водитель. — Я же теперь на всю жизнь счастлив. Кого я везу!
Пятнадцатиэтажный дом, к которому подъехал джип, выглядел ужасающе — серый, с неопределенными бурыми потеками по фасаду, подслеповатыми окошками и крошечными балкончиками.
- Ну и дыра, — сказала Маша, всю недолгую дорогу молчавшая.
- Уже не дыра! — восторженно заверил здоровяк. — После того, как вы побываете у меня в гостях, мой дом станет святым местом!
Володя всмотрелся в его лицо. Нет, здоровяк не шутил, а говорил очень даже искренне.
Прибывшие следом машины заполонили все подъезды к дому. Люди выходили из них и что-то радостно скандировали.
Лифт соответствовал фасаду. Сожженные кнопки, ободранные объявления, комочки жвачки, запах мочи. На четырнадцатом этаже они вышли, и здоровяк загрохотал ключами в серой стальной двери.
- Вот так и живем, — взволнованно произнес здоровяк.
В квартире густо пахло борщом.
- Миша, кто это с тобой? — послышался женский голос.
Затем появилась женщина в махровом халате, рукав которого был чем-то заляпан. Увидев Володю, она вдруг словно бы стала задыхаться.
- Господи! — лихорадочно дышала она. — Это же… Вы?!!
- Да, Лидочка! Это Он! — благоговейно ответил хозяин дома. — Давай-ка мы гостям поесть чего-нибудь сообразим. А я пока жидовизор включу, чтобы не скучали.
Рука Володи уже не первую минуту обнимала Машу за талию, чувствовала ее теплое, податливое тело. «А была не была! — подумал Володя. — Когда, как не сейчас?»
- Миша, — Володя тепло и пристально посмотрел на хозяина квартиры. — Мишаня! Нам надо с Машенькой… ну… уединиться. Это можно сделать?
Тут же он ощутил, как Маша ущипнула его за бедро. Ущипнула возмущенно, с вывертом.
- Конечно! — засуетился здоровяк. — Людочка, в спальню ребят пустим?
- Ох, я сейчас белье поменяю, — всплеснула руками Люда. — Иди, поможешь…
Хозяева удалились в спальню, а Маша, раскрасневшись лицом, повернулась к Володе:
- Ты что творишь? Ты в своем уме?
- Ты недотрога, что ли? Я тебя от этих палачей вырвал. Ты мне обязана…
- А ты подонок, — прищурилась Маша. — Шантажируешь девушку…
- Не такая уж ты и девушка. Сама, что ли не хочешь?
- Тебя же арестуют!
