Старушка рассказывала, не забывая бросать зоркие взгляды на вход.
– Тетя Дуся, мне надо встретиться с классными руководителями выпускников 1988 года. Понимаю, что двадцать лет прошло…
– Это к завучу, к завучу, к Елене Петровне. Она альбом ведет – историю школы. У нее все узнаешь.
Елена Петровна, полная блондинка средних лет, долго изучала удостоверение Савушкина, потом строго, как о вчерашних школьниках, спросила:
– А что натворил выпуск 1988 года?
– О, ничего особенного. Мы разыскиваем одного человека. Кстати, у вас не сохранились адреса выпускников восемьдесят восьмого?
– Не храним. Ведь мало, кто остается жить в родительском доме… И тем не менее, – уже другим тоном сказала Елена Петровна, – все равно идет речь о престиже нашей школы. У нас богатые и славные традиции. И нам бы не хотелось, чтобы доброе имя нашего заведения пострадало.
– Уверяю вас, – Никита прижал руку к сердцу, – меня интересует только один человек.
Она открыла альбом с фотографиями, нашла выпуск 1988 года. Савушкин просмотрел групповые снимки сияющих мальчиков в костюмчиках, девочек в белейших платьях, а также сидящих в центре чопорных, веселых, напыщенных учительниц.
«Трудно узнать в этих счастливчиках то, что видел недавно», – подумал Никита.
– И вы знаете адреса классных руководителей? – поинтересовался он.
– А как же! – почти обиделась Елена Петровна. – Мы их приглашаем на День школы, поздравляем со всеми праздниками, включая бывшие, революционные. Как вы знаете, старому поколению это вдвойне приятно. У нас традиции… Вот эта, – она показала пальцем, – умерла. А эти две – на пенсии. Можете позвонить им по телефону, но я сомневаюсь, что они смогут вам чем-нибудь помочь…
Никита набрал номер Полины Ивановны – одной из пенсионерок. Она тут же подняла трубку, Никита представился, пояснил суть дела. Женщина долго не могла понять, что от нее хочет сотрудник милиции, и Савушкин с прискорбием подумал, что завуч оказалась права в своих сомнениях. Старушка долго вспоминала фамилии учеников Гниденко и Цуценя, замолкла, и Никита уже подумал, что она позабыла о нем, но тут в трубке вновь задребезжал голосок. Бабулька сказала, что нашла старый альбом.
– Приходите, – сказала она и назвала адрес.
Жила Полина Ивановна в пяти минутах ходьбы от школы. Несмотря на сутулость, она оказалась высокой и, видно, когда-то статной.
– Не нужно удостоверение, – с порога сказала учительница. – Все равно в них ничего не понимаю. Лицо, вижу, у вас доброе. Вы меня простите, но почему-то у всех милиционеров злые лица. Вы не знаете почему?
– Чтобы пугать бандитов! – пояснил Никита.
Он прошел в стандартную двухкомнатную квартиру. На потрепанной скатерти лежал альбом в багряном бархатном переплете.
– Вот они, восемьдесят восьмого года, голубчики.
– Вспоминают свою учительницу?
– Из этого выпуска – да. Надечка Смелякова заходит. Деток у нее своих нет. Одинокая она такая же, как и я. Мой муж десять лет назад умер…
Она задумалась, а Никита стал листать альбом. Это была типовая халтура городских фотоателье: на карточке по два-три портретика мальчиков и девочек, составленных непременно по симпатиям. Все это – на фоне московских достопримечательностей. Он нашел улыбчивого Цуценю, еще не плешивого, – вместе с девицей с крепкой фамилией Кронштейн и чахоточного вида мальчиком Щепиловым. Гниденко не было.
Никита еще раз пролистал альбом, нашел и Полину Ивановну, молодую, горделивую, заметно выделявшуюся среди серых лиц других учителей. Он подобрал вылетевший групповой снимок на фоне школы.
Очнувшись, Полина Ивановна спросила:
– И что же вас заинтересовало в моих учениках?
Никита показал выпавшую фотографию.
Он прищурилась, взяла со стола очки.
– Это мы снимались после восьмого класса… А вот он – Гниденко! – показала учительница напряженно-хмурого пацана в третьем ряду с края… Он в ПТУ ушел. Обычный балбес, ходил со шпаной, стекла по ночам бил…
– Теперь уже бить не будет, – сказал Никита и, чтобы не тянуть с плохой новостью, сообщил, что Гниденко и Цуценя на днях были найдены убитыми.
– Какой ужас! – тихо произнесла она. – Бедные мальчики… Как это случилось?
– Их убил один и тот же человек. Не исключено, что одноклассник.
– Нет, этого не может быть! Мои выпускники не могут убивать друг друга! – произнесла она твердо. – Они могли хулиганить, но не убивать. Я своих учеников знаю…
– Полина Ивановна, тем не менее подумайте, я понимаю, что двадцать лет… Может, какой-то старый нелепый конфликт?
– Нет, нет… – покачала седой головой женщина.
Никита перелистывал альбом и вдруг похолодел: «Сережа Столетов»! Как же не заметил на самой первой странице! Черты не спутать – это он, прилизанный, упрямый, элитарный!
– Столетов тоже ваш ученик? – задал Никита риторический вопрос.
– Сережа? – рассеянно спросила женщина. – Мой. Умница, комсорг класса, он сразу прекрасно пошел. Сейчас в Думе…
Ничего больше не сказав, Никита попрощался, оставил визитку, не дожидаясь древнего лифта, стремительно спустился вниз.
Ребята уже были в отделе.
– Докладывайте, что удалось! – с ходу закрутил Савушкин.
Игорь сообщил, что был у директрисы, она сказала, что сведений о выпускниках не ведется – никаких шкафов не хватит: школа большая. И он послал запрос в УВД Костромской области, чтобы выяснили у родителей Гниденко, в каких школах учился сын.
– Как вариант поиска – может быть, но слишком долго, – оценил старания Савушкин.
А Сергей молча вытащил снимок. Это была точно такая же фотография, сделанная после окончания восьмого класса.
– Вот этот похож на Гниденко! – показал он. – Надо отдать на экспертизу, чтобы идентифицировали.
– Не надо! Это он. А вот это, – Никита не отказал себе в эффектной паузе, – кто бы вы думали?
Ребята переглянулись.
– Столетов. Такую же фотографию я только что видел у классной руководительницы этих ребятишек.
Он взял снимок и пошел к Брагину. Тот на крутых тонах говорил с кем-то по телефону.
Когда Константин закончил, Никита положил перед ним фотографию.
– Восьмой «А» класс. Это – Цуценя. Это, – ткнул пальцем во второго, – Гниденко. А вот этот красавчик – Столетов. Требуется выяснить, где Безденежный?
Брагин перевернул бумажный прямоугольник, лежавший перед ним. Это оказалась фотография.
– Вот тебе Безденежный.
Шеф был явно обескуражен неожиданным результатом.
– Возьми, отдай экспертам, может, и опознают его среди этих щенков.
Никита поручил Кошкину работу с экспертами, а Вьюжанину протянул список 10 «А», переписанный из учительского альбома.
– Надо определить адреса бывших учеников этого несчастного класса. И предупредить людей. Неизвестно, кто еще у него в списке. Потом к тебе подключится Сергей.
Через полчаса появился возбужденный Кошкин.
– Положительный результат? – сдержанно спросил Савушкин.
– Хуже! – Сергей положил перед Никитой сложенную вчетверо газету.
Красным маркером была отчеркнута заметка.
«НАЙДЕНА ТРЕТЬЯ "ЦЕМЕНТНАЯ ГОЛОВА". Похоже, маньяк по кличке Скульптор вышел на большую дорогу. Еще один страшный труп найден у забора Домодедовского кладбища. Убийца зарывает свои жертвы по грудь, убивает, затем заливает цементом…»
– Черт побери! – Никита отшвырнул газету.
– Какая сволочь снабжает их информацией? – поддержал негодование Сергей.
– И спасибо, что снабжают! А то бы и не прознали… Подними все оперативные сводки за неделю по Московской области и ко мне. Как мы могли упустить?
Через несколько минут Сергей принес страничку с информацией.
– Ну вот, – расстроился Никита, – какой дурак без воображения мог это написать: труп скрыли под слоем цемента!.. Едем в Домодедовское УВД.
Местный начальник уголовного розыска находился в отпуске, его заместитель заболел, а двое молодых сотрудников долго вспоминали, кто передал информацию об убийстве в ГУВД по Московской области. Не вспомнили – замылили. Никита и не настаивал. Забрал фотографию и сказал, что через два часа сообщит им фамилию покойного. Ребята просветлели: уже рассчитывали, что будет глухой «висяк». Он взял с собой паренька, который провел предварительное следствие, все его протоколы осмотра места.
– Вот так мы работаем! – сокрушался Никита в машине. – И прокуратура тоже прошлепала очевидное… Везде одна бестолковая молодежь осталась! Умники к боссам подались. Вот ты тоже оперишься – и смоешься на сытые хлеба, – сказал он Кошкину.
– Не смоюсь! – проворчал Сергей. – Холуем быть – не в моем характере.
Парень-домодедовец помалкивал.
Они вернулись, а в управлении шло расширенное совещание с представителями Генеральной прокуратуры и Департамента уголовного розыска МВД. Из Думы последовал вопль: «Доколе?» Естественно, имелся в виду убиенный Столетов. И тут же создали объединенную бригаду, которую возглавил заместитель начальника Департамента угрозыска. Операция называлась «Воронка». Брагин отошел на задний план.
