Антонов набрал полную грудь воздуха и перестал дышать, постепенно поднимая руку на уровень груди. Между средним и указательным пальцами была зажата острая деревянная зубочистка.
Застежка колье пряталась под декоративным бантом из бриллиантов на затылке Темногорской и представляла собой миниатюрный замочек, открывающийся при нажатии на специальный рычажок. Прежде чем добраться до него, нужно было приподнять бант, и Антонов проделал это, затратив на действие какие-то доли секунды!
Его глаза приобрели способность смотреть одновременно в разные стороны, как у птицы или насекомого, когда он пустил в ход зубочистку, чтобы разомкнуть дужку застежки.
Журнал в левой руке Антонова был предусмотрительно раскрыт и находился на уровне его поясницы.
Замочек расстегнулся. Подполковник сделал широкий шаг, начал обгонять Темногорскую и, толкнув ее в плечо, виновато охнул. В тот самый момент, когда она повернула голову, колье соскользнуло с ее жирной шеи и упало прямо на подставленный журнал. Чтобы закрыть его, хватило мгновения. Не глядя на Темногорскую и Павлину, Антонов быстро прошел вперед и скрылся в толпе.
Прозвенел звонок. Поднялась небольшая суматоха, люди ринулись в зал, словно втайне опасались, что их зрительские места могут быть заняты. Подполковник, удивляясь, что сумел проделать задуманное и что никто не схватил его за руку, развернулся на 180 градусов и устремился в обратном направлении. На ходу он выбросил журнал в урну, сломал дужку декоративного замочка и стиснул колье в кулаке.
Темногорская и Павлина уже были готовы скрыться за дверью своей ложи, когда Антонов догнал их и окликнул:
— Простите!
Если старшая дама даже не удостоила его взгляда, то младшая обернулась и с любопытством уставилась на Антонова. Ее коричневые глаза излучали тепло.
— Простите, — повторил подполковник и, преодолевая отвращение, тронул Темногорскую за влажное плечо, напоминающее на ощупь сырое тесто.
Она обернулась одновременно со вторым звонком.
— Что вам угодно, сударь?
«Сударь? — удивился Антонов. — Ах, да, мы ведь находимся в высшем свете».
Не произнеся ни слова, он поднял руку и качнул свисающее колье из стороны в сторону. Бриллианты засияли, отбрасывая радужные блики на физиономию потрясенной Темногорской.
— Как? — просипела она, схватившись за шею. — Откуда?
— Вы обронили, сударыня, — учтиво пояснил Антонов. — Похоже, застежка сломалась.
— Ах! — Темногорская обхватила шею уже не одной, а двумя руками.
— Большое вам спасибо, — сказала Павлина, глядя Антонову в глаза и улыбаясь.
— Да! — опомнилась Темногорская и сцапала колье с проворством сороки. — Спасибо!
— Наверное, дорогая побрякушка? — спросил подполковник, чтобы завязать разговор.
Прозвучал третий звонок. Коридор опустел. Темногорская нетерпеливо переступила с ноги на ногу.
— Побрякушка? — усмехнулась она. — Этой вещице цены нет, молодой человек.
— Правда? — Антонов сделал вид, что слегка опечалился. Это должно было напомнить толстухе, какая огромная услуга ей оказана.
— Даже не знаем, как вас благодарить, — сказала Павлина, глядя на Антонова снизу вверх своими лучистыми глазами.
Ее голос ласкал слух, как журчание лесного ручейка или щебет птиц на рассвете, но Темногорская нахмурилась.
— Почему же не знаем, знаем, — произнесла она, поправляя очки уверенным, мужским жестом. — Приглашаем вас досмотреть оперу из нашей ложи. Когда-то такие назывались царскими.
Антонов не заставил упрашивать себя дважды. Пропустив дам вперед, он очутился в просторном помещении, обитом буковыми панелями и обтянутом кожей.
«Сатана там пра-авит бал», — надрывались на сцене, но подполковник не особенно прислушивался, потому что теперь у него появилось занятие поинтереснее: незаметно вглядываться в профиль Павлины и пытаться определить составляющие ее дразнящих духов. Один или два раза она покосилась на него, после чего ее ушко, обращенное к Антонову, заметно порозовело.
Тревожная музыка как нельзя лучше соответствовала этой почти детской игре в гляделки.
Сатана там правит ба-а-ал, там правит бал! Сатана там правит ба-а-ал, там правит бал!
Темногорская даже сняла очки и поднесла бинокль к подслеповатым глазам, словно надеясь увидеть героев куплетов, а когда бас пропел про то, что люди гибнут за металл, многозначительно взглянула на Антонова и качнула головой в сторону сцены, предлагая ему оценить всю важность этих строк. Он поспешил принять глубокомысленный вид, и Темногорской это определенно понравилось.
Во время антракта она не поднялась с кресла, а повернулась к нему и представилась, предложив называть ее Беллой Борисовной.
— А это, — она сжала хрупкое плечо Павлины, — моя младшая сестра Павлина.
Родства между ними было не больше, чем между бородавчатой жабой и бархатистокрылой бабочкой, но Антонов с вежливым видом кивнул:
— Очень приятно. Я Константин. Константин Заслонов.
— Вы не похожи на театрала, — заметила Темногорская.
— А я и не театрал, — признался Антонов, — я человек военный. Просто надо было как-то время убить.
— И получается?
— Что?
— Убивать.
— По-моему, — сказал Антонов, — это единственное, что должны уметь военные.
— А вы в карман за словом не лезете, — оценила черный юмор собеседника Темногорская и улыбнулась одними губами. — Где же вы служите, Константин? Или это военная тайна?
— Служу там, где платят, Белла Борисовна. Но это неинтересная тема…
Антонов потупился, как человек, сожалеющий, что сболтнул лишнее.
— Почему же, почему же… — Она взглянула на него с новым интересом. — Возможно, мы к ней вернемся… очень скоро вернемся. Вы мне нравитесь, Константин. Хотя ваше бескорыстие вызывает у меня сомнение. Кто еще на вашем месте упустил бы возможность стать миллионером!
— Если бы я знал, — буркнул Антонов. — Решил, обычные стекляшки, для форса. А тут еще девушка симпатичная при вас. — Он указал подбородком на смутившуюся Павлину. — Вот, думаю, познакомлюсь и заодно дело хорошее сделаю.
— А вот это откровенно, — кивнула Темногорская. — И похоже на правду. Жалеете, что вернули колье? — Не дождавшись ответа, она снисходительно усмехнулась. — Ничего, возможно, вам представится возможность наверстать упущенное. Вы ведь нуждаетесь в деньгах?
— А кто в них не нуждается?
— Например, я. — Темногорская повернулась к Павлине. — Дорогая, дай нашему гостю мою визитную карточку, пожалуйста.
Девушка открыла маленькую плоскую сумочку из белой кожи и протянула Антонову визитку.
— Можете навестить нас, — продолжала Темногорская, меряя Антонова испытующим взглядом. — Мы живем в глуши, но у нас не бывает скучно, уверяю вас. Это на границе Лужского и Гатчинского районов. Там расположено мое родовое гнездо. — Толстые губы Темногорской растянулись в самодовольной улыбке. — На обороте карточки чертеж, который поможет вам найти поместье. Только постарайтесь не откладывать поездку в долгий ящик. Очень скоро мне будет не до вас.
— Да я хоть завтра, — сказал Антонов, изображая человека, который хватается за любую возможность поправить свои дела, хотя стесняется прямо сказать об этом.
Взгляд Павлины затуманился, словно ее огорчили его слова.
Темногорская кивнула:
— Прекрасно. Нам будет что обсудить. Вам ведь нужна работа по специальности, верно?
Антонов вскинул брови и выпучил глаза:
— Как вы догадались?
— Знание человеческой психологии, Константин. У вас глаза голодного волка.
— Голодного и одинокого, — вставила Павлина.
Поморщившись, Темногорская села так, чтобы заслонить ее своим корпусом, что не составило труда.
— Чем вы занимались в последнее время, Константин? — поинтересовалась она, не находя нужным понизить голос, хотя на сцене началось новое действие.
Антонов выдержал паузу, давая понять, что колеблется.
— Выполнял разного рода поручения, — ответил он. — Я ведь в отставке. Работаю… э-э, наемником.
— Об этом я догадалась. — Темногорская сделала значительную мину. — Мой опыт позволяет читать мысли людей, как открытую книгу.
Не поднимая глаз, Антонов прикусил губу и протянул этой самовлюбленной дуре ее визитку:
— Вот, возьмите. Думаю, после моего признания она мне не понадобится. Наверное, вы уже пожалели о своем опрометчивом приглашении.
— Отнюдь, отнюдь. — Темногорская отвела его руку. — В наше время каждый зарабатывает, как может. Слишком щепетильные вымирают или уже вымерли. У вас опасная профессия, вы должны ею гордиться.
Антонов вздохнул.
— Тут пели, что люди гибнут за металл. Это правда, но не вся. Гораздо чаще люди гибнут от металла.
Темногорская разразилась гулким хохотом, не обращая внимания на головы, повернувшиеся к ней из зрительного зала.
