И теперь… Он не нашел документов. Их не оказалось ни на теле судьи, ни в номере. И сейчас, стоя перед Лиссом, ветеран первой чеченской войны размышлял о том, во что это может ему обойтись.
Между тем Лисс вытер пальцы о платок и поинтересовался:
– Ну, как шло дело?
У Комика на лбу пролегли морщины недоумения.
– Вы же сами все знаете…
– Я вижу лишь итог. Поэтому и спрашиваю: как дело шло. Какие были непредвиденные обстоятельства, как исполнялись инструкции?
– Я поднялся в номер судьи… Вошел и стал осматривать помещение. Согласно инструкции.
– Дальше.
– Дальше… я вышел из номера.
– Все?
– Все.
– Где документы?
Комик стоял и лихорадочно думал о том, как собственный страх можно обосновать форсмажорными обстоятельствами.
– Я не сумел взять документы… То есть, Лисс… Их не было. Я их не нашел.
Лисс, взявший в руку новый стакан и уже потянувшийся было к бутылке, разжал пальцы. Глухо стукнув о дубовый паркет, стакан покатился, бренча своими гранями.
– Что… Что ты сказал? Еще раз объясни мне – где… документы?
– Лисс, – поспешил объяснить Комик, – никаких бумаг в номере Феклистова не было! Обшарил каждый угол! Я даже в люстру заглянул!! Их не было и в карманах у судьи…
Произнеся «их не было», Ремизов испугался собственных слов. А когда он увидел лицо авторитета, осекся окончательно. Глаза Лисса смотрели на него с каким-то подозрительным и двусмысленным оловянным блеском.
– А что значит – «не было»? – Голос хозяина был глух, как заржавевший пионерский горн.
– Черт, да как объяснить-то?! Их не было в номере!! Ты сомневаешься, что я мог лохануться и не найти бумаг?!
В голове Михаила Лисса вновь вспыхнул пожар. Секунду назад он едва смог подавить в себе желание встать из кресла, выдернуть из-за пазухи парня с косичкой тяжелую «беретту» и разрядить весь магазин в голову этому гнусному Ремизову. Вызывая Комика к себе на разговор, он хотел отчитать его за то, что тот, вопреки всем указаниям, прибыл не сразу, а ждал вызова. Но это было мелочью по сравнению с тем, о чем Лисс узнал сейчас. Сколько времени ушло на то, чтобы выследить место, куда убыл из Мрянска Феклистов?! Полторы недели! Этот судья мотался по городам и весям, скрываясь от Лисса, целых десять дней, хотя еще неделю назад было известно, что всплывет он именно в Москве, и именно в этой, от подвала до крыши «замусоренной» ночлежке!.. Еще несколько дней ушло на то, чтобы устроить «мокрушника» Ремизова в охрану гостиницы. Пусть он жаден, но дело свое знает и в любой момент может подстраховать! Возможно, подстраховать так, как это не способен сделать даже Саша!..
Но сейчас, когда Комику нужно было сделать одну простую вещь, выясняется, что этот мясник, незаменимый, когда нужно отстреляться от взвода омоновцев, не способен найти бумажки в двухместном номере. Зная о сложности дела, Лисс выполнил все трудное и рисковое сам, доверив Ремизову лишь войти в номер и забрать бумаги. И он этого не сделал…
И теперь вместо чувства облегчения к прежним проблемам добавилось подозрение на то, что совершенно посторонний человек, какой-нибудь славный мужик, найдет то, что ему не принадлежит! А что сделает законопослушная горничная или дежурная по этажу ведомственной гостиницы МВД, если найдет документы?! Неужели сожжет?! Черта с два! Эти милицейские пенсионерки тут же «сольют» бумаги своим молодым коллегам! И можно не сомневаться в том, что те, в свою очередь, мгновенно свяжут их обнаружение с убийством судьи в номере напротив.
Ремизову можно было простить все. Как бы то ни было, второго такого найти трудно. Лисс сам виноват. Каждому из подчиненных следует ставить те задачи, которые тот способен выполнить. Надежды не оправдались. И в этом нет вины Ремизова. В горячке Лисс поставил не на того. А ведь Бес предупреждал… У каждого человека есть собственный, карманный оракул. У Лисса им был Саша.
Карточный домик пошатнулся. Кто мог предположить, что этот дефективный оставит документы, из-за которых, собственно, все и началось, в двух шагах от места убийства, и не принесет их, как договаривались, к месту встречи?!!
Лисс подытожил:
– Ладно. Что сделано, то сделано. Саша отвезет тебя на Рублевское шоссе. Отдохни, попей пивка. Саша девочку тебе привезет. Какую девочку хочешь, Игорек? Косоглазенькую? Совсем молоденькую? Привезет Саша тебе маленькую, пухленькую… Только неделю носа из дома не показывай. Понял?
Парень с хвостиком встретился с глазами Лисса…
– Я все сделаю.
– Да, сделай. Привези Игорьку девочку-китаяночку… Игорь, ты иди, а мы тут с Сашей померкуем, как твою ошибку исправить…
Дом, в который они прибыли сорок минут спустя, располагался в самом центре новостроек Рублевского шоссе. Вотчина «новых», перекрасившихся «красных» и доживающих свой век непоколебимых «старых».
Скромный – по меркам возвышающихся рядом трехэтажных дворцов, напоминающих замки.
Но Лисс был мудр, как сова. Поэтому его дом всегда вызывал жалость у шикующих неподалеку. Там, где жалость, нет желания подсуропить. Именно поэтому дом Лисса был, наверное, единственным, который не вызывал интереса ни у братвы, ни у милиции. Даже здесь, среди небоскребов местного масштаба, хозяева которых мучаются от того, что им больше нечего желать, работает старое русское чувство – «не тронь убогого и нищего». Лисс, со своим «дачным участком», считался в этом районе Рублевского шоссе именно таковым. Собственно, считался не Лисс, а виртуальный Конопулос, грек по национальности, на чье имя и был зарегистрирован «скромный» домик. Смешно, но именно это качество позволяло нынешнему торговцу, коим и являлся виртуальный Конопулос, творить на своем участке чудеса. Его двухэтажную «хибару», которую и разглядеть-то толком нельзя было из-за высоких особняков, словно отделяла стеклянная стена. И не простая стена, а волшебная. Подходившие к ней налоговые инспекторы, случайно забредший РУБОП или участковый вздыхали, качали головой в досадном понимании того, что «ловить тут нечего», и уходили. Однако именно здесь, за этой стеклянной стеной, под сводами аккуратной крыши из зеленой черепицы, при желании можно было ловить и ловить.
Лисс жертвовал малым во имя основного. В особняке постоянно жили двое проходимцев. Ели, смотрели телевизор, спали, играли в карты и пили. Когда люди Лисса привозили к ним в гости кого-то из его окружения, это был знак, что пьянку на время придется прервать. Все мероприятия по уничтожению гостя и его полному исчезновению с планеты Земля они планировали сами. Заранее были распределены и роли.
Резали своих «баранов» Чирей и Боль обычно в ванной комнате. Лишенные остальных радостей мировой цивилизации, двое отморозков свои упущения добирали в этом. Жертва с вечера опаивалась, поэтому понимание того, что она – жертва, приходило лишь на следующее утро. Как раз в тот момент, когда оказывалась в ванной комнате, от пола до потолка выложенной голубоватым кафелем. Трудно было поверить в то, что совсем недавно она пила с двумя веселыми братками водку, а сейчас сидит, примотанная скотчем к тяжелому стулу…
Они на самом деле каждый раз ждали того момента, когда будущий мученик полностью придет в себя. Их задача проста, хоть и неприятна. Выведать у жертвы все, что она не смогла сказать Михаилу Юльевичу в добровольном порядке. Когда же эта часть операции была выполнена, «информатор» уничтожался самым доступным способом. Эта часть операции была полностью отдана фантазии двоих мясников. А способ уничтожения тел был стар как мир. В подвале дома стояла большая медная бочка с соляной кислотой. Для того чтобы смрад растворяющегося тела не будоражил обоняние жильцов соседних домов, Лисс велел установить в подвале кондиционеры. Когда кислота закончилась, Саша, правая рука Лисса, подсказал такой же простой, хотя и менее эффективный способ. Вместо кислоты стала использоваться негашеная известь. За сутки насыщенный раствор превращал труп в покореженный скелет. Кости Боль раздалбливал в металлической ванне, после чего выносил остатки в целлофановом пакете на улицу. Цех по уничтожению действовал уже целый год.
Когда-то их подобрал Лисс. Склад его ума позволял усмотреть в каждом человеке особую ниточку. И время от времени дергать за нее для пользы дела. Умение подбирать выброшенный людской материал на помойку и безошибочно применять его на практике позволило Лиссу использовать себе во благо не только Ремизова и этих, проклятых жизнью людей, но и многих остальных, что трудились под его началом и за страх, и за совесть.
Лисс дал работу двоим отморозкам и поклялся самому себе, что никогда более не зайдет в свой же дом на Рублевском шоссе. Он был тогда и остался сейчас очень щепетильным в этом отношении человеком…
Итак, тело, точнее – его фрагменты, укладывалось в ванную с джакузи, засыпалось несколькими ведрами негашеной извести и заливалось водой. Боль выходил последним. Он включал мощную вытяжку и выключал свет. Утром он вернется, чтобы спустить в канализацию воду и вынуть останки. А Чирей вымоет ванну и уничтожит все следы.
