– Что за бред? – в растерянности пробормотал он, останавливаясь посередине комнаты. – Кто и за каким чертом меня сюда притащил? Зачем украл форму и документы?
Полундра решительно направился к двери, толкнулся было в нее, тут же почувствовав, что она наглухо заперта и биться в нее головой бесполезно. Входная дверь не только была самым основательным и крепким сооружением в этой комнате, по ее стальной поверхности тянулись тонкие, едва заметные проводки сигнализации, и Полундра понял, что малейшее прикосновение к этим проводкам вызовет срабатывание сигнализации. Так что эта комната была все-таки тюрьмой, и он был надежно заперт в ней – от этого открытия Полундре стало жарко.
Мгновенно забыв о похмелье, он кинулся было к окну, хотел рвануть на себя деревянную раму, добраться до решетки, однако остановился: и здесь вдоль рам и по стеклу тянулись едва заметные проводки сигнализации, а прутья решетки были крепчайшим образом вмурованы в стену, выломать их не представлялось возможным. За окном Полундра увидел неширокий двор, обнесенный забором из колючей проволоки, по углам дворика стояли вышки с вооруженными часовыми. Прямо напротив его окна находился немигающий глаз видеокамеры слежения, точно такие же видеокамеры были установлены и в других местах. Сразу за колючим забором стеной стоял высокий сосновый лес.
– Да это самая настоящая тюрьма! – ошеломленно воскликнул Полундра, отступая обратно к койке. – Только со всеми удобствами! Ах, Славка, ах, сволочь! И ведь как соловьем-то пел, уговаривая меня пить! И как расхваливал здешнюю жизнь… А сам – что он мне устроил? За каким чертом ему понадобилось тащить меня сюда? И китель с документами красть? Или он работает на…
Полундра не договорил. Потому что внезапно загрохотал засов железной двери, с противным скрипом она отворилась, и в комнату вошел агент польской службы бязьпеки Ян Стасевич.
– Так, вижу, пан проснулся, – произнес он с деланым дружелюбием и вроде бы по-русски, но с заметным польским акцентом.
Стасевич уселся на единственный стул, поставив его посреди комнаты. Зашедшие следом за ним два молчаливых агента службы бязьпеки встали как на часах у самой двери. Они не спускали своих настороженных глаз с Полундры.
– Пусть пан сядет, – произнес, кивая головой, Стасевич стоявшему столбом возле кровати Полундре. – Как говорят русские, в ногах правды нет…
Машинально Полундра опустился на койку, выжидающе уставился на сидящего перед ним мужчину с его холеным лицом и презрительно-самоуверенной улыбкой на тонких губах.
– Пан чем-то недоволен? – спросил тот, внимательно глядя на русского офицера. – Пан плохо спал после вчерашнего?
– Кто вы такие? – глухо проговорил Полундра. – Где мои документы? Где форма?
Агент Стасевич презрительно усмехнулся:
– Форму пан офицер пропил в кабаке с курвами. А удостоверение продал польской разведке.
Полундра заскрежетал зубами и яростно сжал кулаки, но, видя это, его собеседник только скривил свои тонкие губы.
– Пану незачем так волноваться, – спокойно заметил он. – Как говорят русские, сделанного не воротишь…
– Я никому ничего не продавал! – глухо, едва сдерживая ярость, проговорил Полундра. Стасевич смотрел на него, тонко улыбаясь. – И вы зря стараетесь: я Родину не предам! Лучше пусть подохну, но на вашу поганую разведку работать не буду!
– Нехай пан не говорит прежде времени, – продолжая улыбаться, сказал агент Стасевич. – Пан еще не знает всех обстоятельств своего положения.
Пока Полундра настороженно таращил на него глаза, Стасевич вытащил из кармана польскую газету, развернул ее на нужной странице, показал старлею.
– Это очень досадно, что пан не читает по-польски, – произнес агент польской службы бязьпеки. – Впрочем, в наших языках много общих слов, так что пан, я думаю, сможет при желании понять. Вот в этой статье написано, что в акватории Гдыни выловили человеческий обрубок без головы и конечностей, однако на нем был надет китель старшего лейтенанта Российского ВМФ, а в карманах удостоверение на имя Сергея Павлова. Пан желает взглянуть? Вот статья, а вот и фотография этого обрубка…
Полундра трясущимися от волнения руками взял газету, тупо уставился на жуткий снимок, ничего не понимая, узнавая и не узнавая собственный китель. Потом обратился было к тексту. Однако как ни старался, не мог понять ни слова. Но он отчетливо смог разглядеть свою фамилию в надписи под фотографией и на помещенной в газете фотокопии его размокшего офицерского удостоверения.
– Суки! – сквозь зубы проговорил он. – Проклятые суки! Вы все врете! Это фальшивка! Вы сами отпечатали эту поганую газетенку в вашей конторе, а теперь подсовываете ее мне, думаете, я в это поверю…
– Пан так считает? – Стасевич снова тонко улыбнулся. – А это он тоже назовет фальшивкой?
Он кивнул одному из молчаливых агентов, стоявших у двери. Тот вышел, через некоторое время вернулся, неся с собой видеомагнитофон и портативный телевизор. Пока он устанавливал все это на столе и подключал к сети, капитан Стасевич принялся объяснять:
– Мы записали специально для пана фрагмент информационной программы Российского телевидения. Если пан думает, что польская служба бязьпеки в состоянии изготовить такую фальшивку, то он очень хорошо про нас думает!
Агент был прав, тут никакой подделки быть не могло. Хорошо знакомый Полундре диктор Российского телевидения сообщил о трагической находке в акватории Гданьского порта, потом показали репортаж, где корреспондент рассказал подробности инцидента. Показали и сам найденный в воде обрубок тела, правда, не так откровенно и страшно, как это запечатлел газетный фотоснимок. Затем последовало интервью кавторанга Карамышева. Губы командира гидрографического судна подрагивали, когда он говорил:
– Сергей Павлов был выдающимся морским офицером, неоднократно награжденным, в том числе и орденом Мужества… Все мы, конечно, в шоке от случившегося и очень скорбим по поводу его трагической гибели…
Полундра сидел, багровый от волнения, гневно сжимая и разжимая кулаки.
– Но и это еще не все! – выключая телевизор, торжествующе произнес Стасевич. – Вот, взгляните на это. Милицейская сводка по вашему родному военному городку. А также газета «Североморская правда». По-русски пан читать хорошо умеет и не скажет, что эта газета тоже фальшивка… Вот сообщение о том, что паньска жена и сын похищены некоей преступной группировкой и увезены в неизвестном направлении. Требуется выкуп…
Он протянул газету Полундре, тот стал напряженно вчитываться в прыгавшие у него перед глазами строчки.
– Однако, – глухо проговорил Полундра, – откуда в нашем городке преступная группа?
Стасевич только торжествующе ухмыльнулся в ответ.
Приступ бешенства внезапно овладел Полундрой. Он швырнул газету в лицо ближайшему стоящему к нему охраннику, стремительно нанес сильнейший удар по морде Стасевичу. Тот отлетел к окну, ударился в него головой, зазвенели стекла, взвыла сирена. Второй охранник бросился было к Полундре, но старлей швырнул в него, схватив со стола, портативный телевизор. Первого охранника он ударом ноги в челюсть без труда сшиб с ног и, схватив за спинку единственный в комнате стул, обрушил его на голову еще одного ворвавшегося в комнату субъекта. Орудуя стулом как дубиной, Полундра бил направо и налево, люди отлетали от него прочь во все стороны. Но на место одних прибывали другие, и вот уже стул превратился в щепки. Полундра, оставшись с голыми руками, пропустил один удар, второй, третий, в голове его помутилось, в глазах поплыло и затуманилось. И он почувствовал, как масса человеческих тел навалилась на него неподъемной грудой, безжалостно придавила к земле, так что он не смог более пошевелить ни рукой, ни ногой…
– Сульфазин! – раздалась резкая команда. – Найтуйте его к койке!
Полундра ощутил, как тонкая стальная игла вонзилась ему в плечо, вводя внутрь его тела лекарство. Мгновенно он почувствовал, как мышцы его немеют, и он при всем желании не может пошевелиться, оказать сопротивление привязывающим его намертво к койке охранникам.
– Пусть пан послушает…
Открыв глаза, Полундра увидел стоящего рядом с ним агента Стасевича. Лицо его было бледно от едва сдерживаемого бешенства, около глаза наливался синюшной венозной кровью здоровенный фингал.
– Пан горазд драться. Однако пана это отсюда не выручит. Нас много, и драться мы сами можем.
– Какого хрена вам от меня надо? – глухо спросил Полундра. – От меня и от моей семьи…
– О, сущий пустяк! – несмотря на фиолетовый фингал, Стасевич бодро осклабился. – Службе бязьпеки небезызвестно, что пан офицер большой специалист по водолазным работам… На дне Балтийского моря есть одно затонувшее судно. Оттуда надо достать кое-что…
– И тогда моя жена и сын будут свободны?
