— Какого же рожна они себе таких уродов навыбирали? — спросил Левша.
— Так они не совсем навыбирали, — отозвался Скат. — Там у них темная история со всей этой «революцией роз». Из этих самых роз американские уши торчат на полметра — и это, кстати, не столько мое личное мнение, сколько вывод аналитиков нашего ведомства. Я, пока вас ждал, запросил их доклады по этому вопросу и почитал. Так вот именно после этой розовой революции и отношения с Россией у Грузии стали стремительно портиться, и про возврат Абхазии там стали поминать все чаще. В общем, появились во власти вместо старых, умных циников молодые отморозки с пеной у рта и розой в петлице. Вот они-то как раз со всем пылом в любых бедах Россию обвиняют и карательной экспедиции в Абхазию требуют. Конечно, руководство Грузии и до них было далеко не сахар. Но все-таки Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе, как к нему ни относись, был человек старой, советской закалки. Школу прошел хорошую, был старой и опытной лисой. Такая лапу в капкан запросто не сунет. И «грозно тявкать» на весь мир не станет, да и своему ближайшему окружению не позволит. Дабы не позориться.
— Это точно, — кивнул Сабуров. Он, хоть и почти не застал советского времени, про Шеварднадзе читал и слышал много — в основном как раз во время службы на границе Грузии и Абхазии. Там практически все местные старики, да и офицеры российские, которые там давно служили, говорили о Шеварднадзе примерно то же самое, что и Скат.
— В общем, ситуация последнее время сильно ухудшилась, — заключил командир.
— Не понимаю, — Сабуров покачал головой. — Грузины про возврат Абхазии говорят давно — то громче, то тише. Но это все время так одними словами и остается, ну, максимум, какое-нибудь незначительное столкновение на границе происходит.
— Вот и я то же самое генералу сказал, — Скат тяжело вздохнул. — А он мне ответил, что по целому ряду серьезных признаков грузины решили-таки перейти от слов к делу. Они решили всерьез попытаться захватить Абхазию.
— Что за признаки?
— Этого генерал мне пока не сказал. Если все-таки решат дать задание нам, тогда и объяснит. Понимаешь теперь, почему мне и подумать тошно о том, чтобы взяться за это дело? Легко вступить в бой, если твой друг с посторонним человеком дерется, а если дерутся два друга?
— Тогда надо их разнять, — спокойно сказала Света. — А еще лучше — предотвратить драку.
— Блин, я все равно никак поверить не могу! — Сабуров с трудом усидел на месте, ему хотелось вскочить, как только что вскакивал Скат. Немыслимо было сидеть сложа руки, слыша такое. — Война с Абхазией! Это каким же надо быть придурком, чтобы придумать такое! Просто поверить не могу!
— А я могу, — негромко сказал Левша. — Время от времени политики такие глупости делают. Ты молодой, Афганистана не помнишь. А мы со Скатом хорошо помним.
— Скат, я пока одно не совсем поняла, — подала голос Света. — История грузино-абхазского конфликта, обстановка в Грузии, «революция роз», готовящаяся новая война — с этим все более-менее ясно. Мне неясно, в чем же суть нашего предполагаемого задания?
— В том, о чем ты сама же и сказала. В том, чтобы не дать им сцепиться. В том, чтобы эту самую готовящуюся войну предотвратить. Только не спрашивай меня как — этого генерал мне пока тоже не говорил. Ни о каких конкретных планах мы не разговаривали.
— А я и не собиралась об этом спрашивать, — Света улыбнулась. — Это я и сама примерно представляю. Такие войны просто так не начинаются. Их нужно тщательно готовить. Наверняка план основан именно на помехах грузинской подготовке.
Сабуров только головой покачал — ничего себе задание. Конечно, они и до этого не в игрушки играли, но такое… Хотя, с другой стороны, кто-то ведь должен этим заниматься. Если грузинские политики в самом деле обнаглели настолько, что решили Абхазию силой захватить, то не может же Россия на это смотреть спокойно — в Абхазии, в конце концов, больше половины жителей российские граждане, с российскими паспортами. Разумеется, нужно что-то делать — а он сейчас как раз среди тех людей, которым это «что-то» делать и поручают. Как он сам совсем недавно Денису говорил: есть такая профессия — Родину защищать.
У Андрея было еще много вопросов — но задать их он не успел. Открылась дверь, на пороге появился сержант.
— Подполковник Алимов! В режимный отдел, генерал Коробов на связи, вас требует.
Скат встал, вздохнул, шагнул к двери. На самом пороге остановился, повернулся и с горькой усмешкой сказал:
— Почему-то я даже не сомневаюсь, что заниматься всем этим придется все-таки именно нам.
Он был совершенно прав.
Генерал Коробов был личностью, как говорится, широко известной в узких кругах. Он был из числа тех генералов, которые дошли до своего звания не с помощью влиятельных родственников, интриг или лизоблюдства, а честно, поливая каждую ступеньку карьерной лестницы потом — а многие и кровью. Разумеется, девяносто процентов его профессиональной биографии было тайной, но и оставшихся десяти хватало, чтобы относиться к нему с колоссальным уважением. Сабуров в свое время расспрашивал Ската о генерале и узнал, что Коробов успел повоевать на всех пяти континентах, что генерал, которому уже шестьдесят исполнилось, до сих пор с двадцати метров из «макарова» в монету попадает, а в рукопашной с тремя десантниками справляется даже не вспотев. Неудивительно, что к приказам этого человека отношение было куда более уважительным, чем к чьим-либо еще. Нет, разумеется, приказ есть приказ, выполнять его обязательно, даже если отдающего его командира терпеть не можешь и презираешь всеми фибрами души — а ведь бывает такое, и не так уж редко. Но к приказу обычно прилагается еще какая-то сопроводительная речь. Так вот, когда такую речь говорил Коробов, к каждому его слову прислушивались крайне внимательно и воспринимали услышанное всерьез. Потому что такой человек зря болтать не станет. Но уж если: «Ребята, хоть из кожи вон, а сделайте», — то можно не сомневаться, дело действительно важное. И после этого бойцы сделают действительно все. Потому что зря такими словами Коробов не бросался — опять же, в отличие от многих. А то ведь некоторые генералы такими словесами сопровождают любой приказ, вплоть до распоряжения навести порядок в казарме или срочно покрасить забор.
Сегодня Коробов был мрачен как туча. Брови сведены, на скулах играют желваки, губы плотно сжаты — даже побелели слегка. Кроме того, судя по красным прожилкам в глазах и мешкам, набрякшим под ними, генерал не спал уже как минимум двое суток. Впрочем, только по глазам это и было видно — движения у него были четкими, точными, как обычно. Он одним коротким взмахом руки оборвал Ската и его людей, когда те попытались официально поздороваться.
— Не надо, не до того. Сидите.
Прихрамывая, он прошел к столу. Как совсем недавно удалось узнать Андрею, хромал генерал после ранения в ногу — он, тогда еще полковник, в горном ущелье отстреливался один от целого отряда, который нужно было любой ценой задержать. Ему прострелили плечо, ногу, он был контужен взрывом гранаты, но задачу выполнил, продержался до подхода подкрепления. Но после этого остался инвалидом и был вынужден перейти на штабную работу. Кстати, на вопрос о том, что это были за горы такие и что за отряд через них прорывался, Скат Андрею ничего не ответил — похоже, что и сам не знал.
Коробов опустился на стул, обвел присутствующих тяжелым взглядом.
— Значит, так. Чем вам заниматься предстоит, вы уже в курсе. Так?
— В общих чертах, — за всех ответил Скат. Он выглядел еще мрачнее генерала. Смотрел в стол. Коробов это, разумеется, заметил.
— Алимов! Прекрати институтку изображать! Задание ему не нравится! Ты не в театре! Не актер, который эту роль играть будет, а эту нет! Что сказано, то и сделаешь.
— Так точно, товарищ генерал! — ответил Скат, по-прежнему не поднимая глаз. Обычно он с Коробовым говорил намного более неофициально.
— Скат, — генерал заговорил тише, без нажима в голосе. — Я все понимаю. Но и ты пойми — мне некого больше послать! Некого!
— Нечаев или Прохоров…
— Не подходят ни Нечаев, ни Прохоров! Самойлов сейчас в Африке! Блинов ранен, ему еще не меньше месяца в госпитале валяться! Да даже не это главное! Главное, что не пойму я тебя, Скат. Если оба эти народа тебе дороги, то ты как раз рваться на это задание должен, чтобы не допустить войны между ними! Что, не так?
Скат поднял глаза.
— Так. Но мне трудно будет. Ну не могу я грузин как врагов воспринимать! Нравится мне этот народ! Если придется грузин убивать…
— Придется — будешь! — рявкнул генерал. — Мне и русских убивать приходилось! Да и тебе тоже! Напомнить тебе те случаи?
— Сам помню.
— Вот! Абхазию надо защищать! Это соответствует интересам России. Это справедливо в конце концов! Согласен?
