Русак оказался на редкость живучим. Гамид был уверен, что застрелил его. Но тот, уже упав на плиты, неожиданно вскинул оружие и едва не пристрелил его. Если бы у Гамида была при себе граната, все равно какая, «эргэдэшка»[4] или «Ф-1», он бы разделался с русским в пять секунд. Но гранаты не было. Были сорок тонн мощнейшей взрывчатки в железнодорожной цистерне и радиовзрыватель в нагрудном кармане. Паническая мысль подталкивала Гамида к тому, чтобы активировать взрыватель. Одно нажатие, и все его враги превратятся в пар: и этот живучий офицеришка, и те спецы-волкодавы на тепловозе. Наверняка вместе с ними удастся отправить на тот свет еще пару-тройку десятков других русаков. Но и ему самому тоже придется умереть! Гамид этого не хотел. Он не шахид-самоубийца, мечтающий о загробном рае. Он генерал! А генералы не умирают. Они жертвуют солдатами, убивая своих врагов, и бросают в бой новые армии. Он тоже убьет своего врага, тем более что тот уже ранен, его остается только добить.
Приготовив оружие, Гамид вскинулся над бетонной кромкой...
* * *
До края пролета оставалось чуть более пятнадцати метров, когда Гамадов с пистолетом в руке вынырнул из своего бетонного «окопа». Ожидавший этого момента Ворон молниеносно выбросил в его сторону удлиненную пистолетом руку. Их глаза на мгновение встретились. И по внезапно расширившимся зрачкам террориста Ворон понял, что Гамадов узнал его. В следующее мгновение контрразведчик и его противник одновременно потянули спусковые курки. Но в момент своего выстрела Ворон нырнул вбок, упав на одно колено. Выпущенная террористом пуля прошила воздух в том месте, где только что находился торс офицера. Ворон тоже промахнулся. Его пуля лишь чиркнула Гамадова по волосам. Но когда он опустился на колено, мушка и целик сошлись на лице террориста. И Ворон без промедления вдавил спусковой крючок.
Пц! – клацнул пистолетный затвор, выбросив из «ПСС» последнюю гильзу.
За мгновение до этого похожая на револьверную гильзу пуля бесшумного спецпатрона вошла Гамадову в переносицу, точно между глаз, перемешала мозговое вещество и вытолкнула его наружу вместе с вышибленной затылочной костью. Простреленная навылет голова террориста откинулась назад, увлекая за собой все тело. И несостоявшийся «лидер Ичкерии» опрокинулся на спину и полетел с эстакады на железнодорожные пути. Но не упал на рельсы, а врезался в борт объятого пламенем маневрового тепловоза, проходившего в этот момент под эстакадой, и, отброшенный им, отлетел на несколько метров от железнодорожного полотна.
* * *
Подбежав к краю пролета, Ворон посмотрел вниз. Под эстакадой проезжал превратившийся в чадящий огненный факел тепловоз с подцепленной к нему цистерной, борта которой уже лизали языки пламени. Чтобы предотвратить пока еще не состоявшийся взрыв, следовало немедленно отцепить цистерну от тепловоза. Но когда Ворон взглянул на соединяющую тепловоз и цистерну межвагонную сцепку, то заметил на ней двоих людей в десантном камуфляже со знакомыми ему до боли автоматами «вал» за плечами. Как раз в этот момент один из них освободил замок сцепного устройства, и горящий тепловоз медленно, по метру, но все-таки начал отдаляться от цистерны. Ворон облегченно перевел дыхание и, еще до конца не веря, что им удалось предотвратить теракт, поискал взглядом труп Гамадова. Мертвый террорист лежал у кучи щебня, уткнувшись лицом в острые камни. Ворон не сомневался, что у Гамадова находился при себе пульт дистанционного подрыва установленного на цистерне фугаса. Его следовало найти.
Зажимая правой рукой рану на левом плече, Ворон по насыпи спустился с эстакады на железнодорожные пути. Идти было трудно. Песок и мелкие камни сыпались в обувь, и к концу спуска Ворон начерпал полные туфли, но даже не обратил на это внимания. Подойдя к застреленному им террористу, он перевернул труп на спину и, стараясь не глядеть в обезображенное выстрелом лицо Гамадова, обыскал его карманы. В брючном кармане обнаружилась портативная рация, какую он уже видел у захваченного в Арзамасе арабского боевика. Пульт подрыва радиоуправляемого фугаса оказался в нагрудном кармане рубашки. Ворон извлек оттуда прямоугольную пластиковую коробочку с выдвижной антенной, цветным индикатором и двумя утопленными кнопками на передней панели. Аккуратно завернув находку в носовой платок, он положил ее в собственный карман и задумался, что ему с ней делать. Разумнее всего было бы отдать саперам, которые будут разминировать цистерну. Приняв такое решение, Ворон направился к вокзалу, но, пройдя около полукилометра, понял, что силы покидают его. Рана в плече саднила все больше. Он подошел к грязной и замасленной коробке электродвигателя автоматической железнодорожной стрелки и тяжело опустился на нее. «Форму точно придется выбрасывать», – пришла в голову довольно нелепая мысль, от которой на душе у Ворона, несмотря на ноющую рану в плече, вдруг сразу стало радостно и спокойно. Он закрыл глаза, но уже через минуту вновь открыл их, услышав приближающийся стук вагонных колес и негромкое тарахтение тепловоза.
Со стороны станции по направлению к нему неспешно двигалась железнодорожная цистерна. Ворон изумленно вытаращил глаза. Это была захваченная террористами цистерна с ракетным окислителем. Языки пламени оставили на ее бортах косые полосы черной копоти. Цистерна двигалась не сама по себе. Ее толкал маневровый тепловоз. И на этом тепловозе – Ворон не поверил своим глазам – стоял его лучший друг и боевой товарищ Антон Овчинников вместе с двумя своими бойцами. Заметив Ворона, Овчинников широко улыбнулся и, не дожидаясь, когда состав поравняется с контрразведчиком, спрыгнул с тепловоза и бросился к нему.
– Ты?! Вот так встреча! А я ведь нисколько не сомневался, что сегодня еще раз тебя увижу! – Овчинников попытался обнять своего друга, но, заметив кровь на его плече, остановился и обеспокоенно спросил: – Ты ранен?
– Пустяки, царапина, – ответил Ворон и, не удержавшись, сам спросил у друга: – Так это вы отцепили цистерну?
– Ага, мы, – с довольной улыбкой подтвердил Овчинников. – Железнодорожники на станции перевели стрелку и пустили тепловоз в тупик, на какой-то запасной путь. Его сейчас там пожарные тушат. А цистерну мы уже все вместе остановили. Я проверил: та самая, с окислителем. У нее все днище пластидом обмазано, а в центре какая-то хитрая магнитная мина с антенной стоит. Я пытался снять, ничего не выходит. Надо саперов вызывать. Вот мы и решили отогнать эту дуру подальше от станции... Ты чего на меня так странно смотришь? – осекся Овчинников, встретившись с насмешливым взглядом Ворона.
Вместо ответа Ворон вынул из кармана носовой платок и, развернув его, протянул Овчинникову дистанционный взрыватель радиоуправляемой мины:
– Держи. Отдашь саперам. Это заводной ключ от этой дуры.
– Ух ты! – Овчинников с интересом принялся вертеть в руках радиовзрыватель. – Откуда он у тебя?
– От Гамадова.
– От Гамадова?! – еще более удивился Овчинников. – Где он?
– Валяется на куче щебенки со сквозной дыркой в башке, – мрачно усмехнулся Ворон.
– Это ты его? – уточнил Овчинников.
Ворон молча кивнул.
– Ну и черт с ним! – категорично заявил Овчинников. – Собаке собачья смерть!
Он тряхнул головой, словно отгоняя мрачные воспоминания, и неожиданно для Ворона сказал:
– Кстати, генерал говорил, что у руководства есть мнение создать в нашем управлении аналитический отдел. А я думаю, что после сегодняшнего его обязательно создадут. Так вот, генерал намерен перетащить в этот отдел тебя. Ты же у нас годен исключительно к нестроевой службе. А аналитику кулаками не пристало махать. Ему головой думать надо, – закончил Овчинников и в шутку ткнул друга кулаком в грудь, после чего спросил: – Что ты на это скажешь?
«Что ты на это скажешь?» – эхом отозвался в мозгу Ворона его вопрос. Но слов для ответа у него не нашлось. Он стоял перед другом и, часто моргая, стряхивал с ресниц выступившие на глазах слезы.
* * *
31 июля 2004 г.
Из сообщений российских информационных агентств:
«Вчера из-за аварии в контактной сети было остановлено движение поездов на большинстве основных магистралей Горьковской железной дороги. Устранить аварию удалось лишь спустя шесть часов благодаря вмешательству подразделения МЧС. И к концу дня железнодорожное движение было восстановлено. Руководство Министерства путей сообщения приносит извинения за причиненные неудобства всем пассажирам, пострадавшим от этой аварии. После состоявшейся встречи с Президентом глава МПС заявил перед журналистами, что усилиями сотрудников его министерства и смежных ведомств будет сделано все возможное, чтобы ничего подобного в дальнейшем не повторилось».
Называя Басаева «чеченским волком с русским хвостом», Воронин имеет в виду его родовые корни. Басаев родом из селения Дышне-Ведено. Этот аул во время Кавказской войны, в 1840 году, основали русские дезертиры и перебежчики, добровольно переметнувшиеся к врагу. После принятия ислама предатели с особым остервенением воевали против своих бывших товарищей по оружию. Но до сих пор коренные жители Чечни насмешливо называют уроженцев Дышне-Ведено «чеченцами с русскими хвостами».
