class="p1">Супруг пациентки и видимо их сын (парень лет 28–30) ожидали результатов операции.
Мари вышла, сказала, что все в порядке, госпожа Биатрис пробудет в реанимации сутки, и что орган они сохранили, удалив все камни. На что министр пожал руку, поблагодарил ее за все. Сын выступил в роли переводчика. И только потом министр понял, что не представил парня.
— Это наш сын Луи, познакомьтесь доктор.
— Очень приятно, Мари Росси.
Через час Мари сидела в кафе больницы, ела омлет и пила апельсиновый фрэш. К ней подсел Александр Гальяно. Какое-то время они сидели молча.
— Мари, вы всегда такая задумчивая? Вас что-то беспокоит?
— Все в порядке.
И снова повисла пауза.
— У вас есть планы на вечер после работы? Хочу пригласить вас пройтись по городу, вечерняя Франция прекрасна.
«Мой вечер уже расписан, так что, Александр, найдите себе другую спутницу», — ответила холодно Мари.
— Доктор, а вы со всеми такая неприступная или только со мной? Я вот не скрываю, что вы мне сразу понравились.
— А вы всегда так откровенны с малознакомыми или только со мной? — вопросом на вопрос ответила девушка.
Они посмеялись над несуразностью диалога. Допив фрэш, девушка ушла к себе в отделение, а Александр задумался над тем, как найти точки соприкосновения с этой новенькой и почему она такая несговорчивая.
Выйдя с работы, Мари села на мотоцикл и в сопровождении приставленных к ней охранников направилась в несколько спортивных бойцовских клубов, о которых ранее получила информацию еще в Лос-Анджелесе в Интерполе. Если точнее, то ее интересовал конкретный клуб, остальные были для отвода глаз, как говорится.
Охранники везде следовали за ней, и в клубы в том числе. Когда она посмотрела все 4 клуба, пройдясь по залам, осмотрев инвентарь и заглянув в душевые, она остановилась на втором, куда снова вернулась. Причем везде задавала вопрос, посещают ли их клуб девушки. Вопрос всем, включая охрану, казался странным. Но ни в один клуб из-за их специфики девушки не ходили. Мари это устроило.
И уже на следующий день она забронировала три часа тренировки. Что касается тренера, то она сказала, что с ним определится позже.
Придя в дом Даниэля почти в 22.00, она застала его сидящим у камина с какими-то бумагами в руках. Поздоровавшись и отказавшись от ужина, девушка поднялась к себе в комнату.
Даниэля ужасно раздражало, что Мари держится отстраненно. Через час по его просьбе они сидели перед камином.
Девушка была в домашнем брючном костюме, Даниэль в спортивном. Мари смотрела на огонь, мужчина смотрел на нее.
— Как вам работается на новом месте?
— Хорошо.
— Я слышал, вы впечатлили министра.
Мари ничего не сказала, даже не повернула голову в его сторону.
— Как вам коллектив? Никто еще не понравился?
— Я там работаю, а не мужа ищу, не ревнуйте, Даниэль.
После этой фразы его глаза блеснули как у хищника.
— Служба безопасности доложила, что вы выбрали клуб для тренировок. Вам не нравится тренироваться в моем зале?
— Не нравится. Зал оборудован отлично, но ваши люди меня жалеют на тренировках, как женщину и как вашу гостью. Меня это не устраивает. Кстати, охранники везде теперь будут со мной? Даже в магазинах женского белья? — она сурово глянула на Даниэля.
— Везде, кроме примерочных магазинов и бутиков женского белья.
— К чему все это шоу? Боитесь, что сбегу?
— Боюсь, — и он пристально посмотрел на нее, — я слишком долго жил без вас, моя милая Мари…
Она же, глядя на огонь в камине, сказала: «Говорят, что все, что хочешь удержать, должно быть песком. Только разжав ладонь, можно удержать песок в руке. Если же сжать ладонь, то песок ускользнет от нас сквозь пальцы».
— Через девять дней состоится деловая встреча представителей власти и деловых кругов Франции. Я прошу вас стать моей спутницей на этом мероприятии.
— Хорошо, — чуть помедлив, ответила Мари, — что с дресс-кодом мероприятия?
— Вечерние платья и костюмы. Вас отвезут по бутикам и домам моделей Парижа, где вы сможете выбрать все, что захотите. Я бы почел за честь вас сопровождать.
— Если даже я буду против, вы же все равно будете со мной, не так ли?
— Вы меня правильно поняли, Мари. А сейчас сделайте мне, пожалуйста, перевязку, завтра у меня не будет времени заехать в больницу.
Они прошли в просторную ванную комнату на первом этаже, где из шкафа Даниэль достал объемную коробку с медицинскими препаратами, бинтами и т. п.
Мари помыла руки, надела стерильные перчатки, сняла повязку и начала осмотр раны, прощупала ее и стала обрабатывать. Наложив на рану стерильную повязку, зафиксировала ее на теле и предложила мужчине одеться. Сама же отвернулась, чтобы вымыть руки.
Даниэль подошел к ней со спины, обнял и как всегда глубоко, с закрытыми глазами вдохнул её запах.
— Вы так вкусно пахните, Мари.
Она попыталась вывернуться, но мужчина еще крепче сжал ее в своих объятиях. Они смотрели друг другу в глаза в отражении зеркала. Он был похож на огромную хищную птицу, а она на маленького птенца в его руках.
Потом он наклонил свою голову и поцеловал ее в шею, от чего Мари дернулась в его руках. Мужчина силой развернул Мари к себе лицом, пристально глядя ей в глаза, наклонился для поцелуя, но она отвернула голову. Но Даниэль был слишком возбужден, чтобы остаться без поцелуя. Он взял девушку за подбородок одной рукой, а второй сильно прижал к себе и страстно, с жадностью начал целовать. Мари сжимала губы, пыталась отвернуть голову сильнее, но атака мужчины только усиливалась, он смаковал ее губы, как будто наслаждался целебным нектаром, захватывал ее дыхание, ей не хватало воздуха.
Когда он прекратил свой поцелуй, от которого в его висках стучала кровь, а сердце в грудной клетке выпрыгивало, освободив Мари от захвата, последняя дала ему звонкую пощечину и со словами «За это и убить ведь могу» вышла из ванной.
Даниэль стоял, держась за щеку, облизнул свои губы, на которых был вкус девушки, которая ему нужна больше жизни.
«Я ненавижу Джима, он отнял у мены столько поцелуев моей Мари!» — рявкнул Даниэль и ударил кулаком в стену.
Девушка сидела в своей комнате на кресле, поджав ноги в коленях и обхватив их руками. В небе светила луна, ветер приятно задувал в открытое окно, как бы остужая нервы. Сначала она лбом упиралась в колени, потом подняла голову, подставив лицо прохладному ветру.
«Я справлюсь. Я обязана через это пройти. Просто так его убить мало, он должен осознать горесть потерь, потерять все
