— Варя! Варенька! А если я попрошусь у тебя на полгода, чтоб пенсию мне заработать хорошую, отпустишь меня? Дождешься? — глянул бабе в глаза.
Варвара встала, подбоченилась:
— Коль так, решился мужуком стать? Никаких отсрочек тебе не выйдет! Понял иль нет? Не нужна мне большая пенсия. Проживем с тем, что есть. А тебя никуда никогда не отпущу ни на минуточку. Я тебя, может, много лет, а может, всю свою жизнь ждала.
— Варя! А как Женька? Ему совсем немного осталось, всего три месяца!
— Пусть свою жену спросит, что нужней, покороче станет его дорога…
И глянув в глаза Николая, спросила:
— А письма тебе от кого пришли?
— От бывшей семьи. В Америке они живут теперь. Жена уже умерла. Климат не подошел.
— Зачем же поехала, тебя оставила?
— Да мы вместе и не жили. Только поначалу. Что теперь о том? Мы с нею всю жизнь чужими были. Иначене оказался б на обочине…
— Думала счастье найти, а сыскала погибель. От добра добра не ищут. Коль с тобой не сжилась, с кем могла ужиться?
— Ятоже не подарок! Дома почти не жил. Сына она сама растила.
— Теперь все так живут. Да и раньше мужуки в заработки ходили, бабы — дома с детьми, по хозяйству управлялись.
— Какое хозяйство? Она врач. Работала.
— А чего ей недоставало? Мужука?
— Так ведь мужик, он должен быть хозяином, отцом! Из меня не получилось ничего. Теперь и сын упрекает. Говорит, что я никчемный отец и дед.
— Сам говно! Был бы путним, не сбег в Америку! Иль у нас не нашел себе места. Видать, ни с кем не сжился. Добрые люди по свету не блукают. Дома живут. В ем и места, и работы завсегда на всех по горло. А говно всю жизнь по верху мотается неприкаянно. Ему любая лужа или яма — что дом родной! Такие и в раю ущерб сыщут. Зачем он тебя бросил, коль себя путевым считает? Тож мне, сынок! — разозлилась Варвара, но, увидев идущих из деревни троих людей, вгляделась, ахнула обрадованно: — Гля! Коля! Родня нагрянула с городу. Валюха с мужуком. И Сережка с ими! Во, радость!
Все вместе! Познакомитесь! Да как мне величать тебя нынче, соколик мой?
— Как всегда! Как раньше!
— Раней ты гостем был! Нынче как?
— Эх, пенсию бы надо!
— Закинь, сказываю! Не моги боле блукать. В доме что нужней? Деньги иль хозяин? — прищурилась баба.
— Это кому как!
— По мне — хозяин! Иболе ни слова про пенсии. Слава Богу, не голодуем. Не в деньгах радость. Живем светло. С тобой еще краше станет. Не зарься на богатство, что в сундуках лежит, глянь на ту, какая на ем сидит! — подбоченилась, усмехнулась и сказала: — Как с мужуком родню знакомить стану. Но ты не сбегишь? Не осрамишь меня?
— Коль согласна, я ж не дурак! Кто от своего счастья бежит? Хватило с меня бед. Спокойно жить хочу.
— Вот и славно. Чего боле желать? Унас, конечно, не Америки! Но мы родились здесь. Ипусть не стали культурными и грамотными, живем просто, но любит нас земелька наша. Не всем на ней розами жить, есть и ромашки, так схожие с нами — деревенскими. Нет у нас красы и форсу. Но Господь и нам дал свои радости, детей и внуков. А знать, и мы нужны под небом. Инаши молитвы слышны Богу. Ислезы наши сушит, и радости дарит. Мы — лесные да луговые. Потому живучие. Розы всяк сорвать норовит. Они заморозков боятся. Потому как неженки. А мы ничего не пужаемся. Живем, закинув к небу голову. Ногами в земле, душой и сердцем — с Господом. Он и помогает нам, простым трудягам. Невелики наши запросы. Может, оттого все нужное имеем. Ине мечемся! Не мыкаемся по Америкам. На что она нам — русским? Мы на своей земле появились! В нее и уйдем! Бездельник тот, кто себя прокормить на ей не сможет. И тебе, Миколай, коль решился остаться с нами, блукать не дозволю! Дом и семья без мужука, ровно человек без головы, жить не сможет. Свыкайся тут с нами. На своей земле. Она не забидит, не предаст, не бросит и ни в какую заграницу не сбегит от тебя! И мы такие же. Пошли с родней знакомиться. Глянь, они уж во дворе, — пошла по тропинке рядом с бороздой, гордо вскинув голову.
Николай шел следом.
— Ну что? Уломал? — спросил глазами Женька. И понял по легкому кивку: «Все в порядке».
Опустил голову водитель, понял: обратно придется ехать одному. Николай остается здесь навсегда. Иначе быть не может. У него теперь своя семья. Вон как окружила его родня. В тесное кольцо! Попробуй, вырви оттуда! Колькина баба не только его — Женьку, саму фуру в горсть возьмет и выкинет не только от ворот, а из области. С нею не поспоришь, крутая баба. А руки! Не у всякого мужика такие. Сожмет кому ладонь, тот в портки все сделает, С нею Кольке легко будет. Эта — не прежняя. Надежна, как скала…
…Прошло полгода. Рядом с домом Варвары рос с каждым днем сруб нового дома. Просторным его задумали, чтоб всем места хватило. Каждое бревно тщательно смолилось, подгонялось в пазы, шпаклевалось. Вот-вот будет готов первый этаж. Уже обработаны подвалы. На кухне печь выложена. Кроме кухни и столовой здесь три комнаты будут. И кладовая. Так всей семьей решили. Вот и строят каждый день Николай и Александр, Иван Степанович и Сережка. С раннего утра до ночи топоры и пилы звенят. Все заняты, каждому дело нашлось.
Варвару со Стешкой не отрывают. У них своих забот полно. С огородами и хозяйством, на кухне надо успеть. С маленькой Машенькой девчонки занимаются. Научили ходить, говорить. Не забывают прибрать в доме, во дворе и в сарае.
Любка уже помогает Варваре на кухне. Берется стирать. Ленка к школе готовится.
Полгода прошло, как Николай Калягин жил с Варварой, навсегда отказавшись от прежней жизни. Он успел отвыкнуть от скитаний и холодов, от дорожной еды и неудобств, от грубостей и одиночества, от страха перед каждым предстоящим днем, рейсом. Он строил дом. А семья… Она сразу восприняла его. Без проверок и приглядываний. На них попросту не было времени, как всегда в жизни случалось, сколько ни цвети в поле сорняк, его вырвут. А добрый всход уберегут…
— Коля, голубчик, не сорвись, соколик мой! Побереги себя! — уговаривает всякий вечер Варвара, жалея мужа. Куда делась былая грубость бабы? Шелковой стала, послушной. Да и как иначе, если появился не просто муж, хозяин, а и заботчик. Он сам уже на третий день предложил дом построить. Сам и взялся. За ним и другие потянулись. Поначалу трудно было. Зато теперь душа радуется. Растет дом с каждым днем. Большой и просторный. В нем всем места хватит. Через пару недель уже под крышу подведут второй этаж.
Конечно, в этом году закончить не получится. Срубу надо дать устояться, просохнуть.
— В эту зиму как-то переживем. На следующий год — в новый дом жить пойдем. Там и молодым, и детям просторнее. Нужно мне с Саней поговорить. Пора колеса купить. Хватит им с Сережкой мучиться. Пусть подержанную, но на ходу чтоб была, присмотреть нужно, — говорит Николай.
А в воскресенье, когда из города приехали родители Сашки, Николай позвал их для разговора.
— Машину? Конечно, нужно бы. У нас есть немного. Мы же квартиру продали.; Деньги целы. Чего ж? Только хватит ли?
— Сложимся. Я половину вложу из своих. Не за спасибо работал. Аи в дом еще кое-что понадобится подкупить. Глядишь, ребята наши на мальчонку решатся. Семья будет крепче! — рассудил Николай.
А через месяц, уже по холодам, подогнал Сашка прямо к крыльцу новехонькую «девятку». Вся семья радовалась. И только старая кляча, выйдя во двор, долго не могла понять, как бегает новый конь, если для него не запасли на зиму ни овса, ни сена?
Зимой работы стало меньше. И вот как-то вечером попросила Варвара Николая прочесть письма сына из Америки. Человек долго отказывался. Не хотел. Но его уговорили. Он прочел. Варвара, слушая их, головой качала, сердилась втихомолку. А после третьего не выдержала:
