– Они забрали твоего еврея, – внезапно прошептал Джастин.
Натали вздрогнула и очнулась. Позади кресла, в котором сидел мальчик, стоял Калли. Его опухшее лицо освещалось единственной лампой. Марвин, Говард и сестра Олдсмит прятались где-то в тени за спиной девушки.
– Кто его взял? – еле дыша, спросила она. Лицо мальчика казалось ненастоящим, словно он был резиновой куклой. Натали вспомнила куклу размером с ребенка в Ропщущей Обители и содрогнулась – старуха каким-то образом превратила этого несчастного мальчика в такой же распадающийся манекен.
– Никто его не брал, – злобно прошипел Джастин. – Час назад они открыли решетку и выпустили его для своих ночных забав. Нина, ты что, не поддерживаешь с ним контакт?
Натали стиснула зубы и оглянулась. Джексон сидел в машине в квартале от дома Фуллер, Зубатка вел наблюдение из переулка напротив. С таким же успехом они могли находиться на другой планете.
– Мелани, не спеши, – попросила она. – Расскажи мне, что происходит.
– Не скажу, Нина, – снова прошипел Джастин голосом старухи. – Настала пора признаться, где ты.
Калли обошел кресло. Из кухни вышел Марвин с длинным ножом, поблескивавшим в неярком свете. За спиной завозилась сестра Олдсмит.
– Прекрати, Мелани, – тихо сказала Натали. В последнюю секунду горло ее сжалось от страха, и то, что должно было прозвучать властным распоряжением Нины, больше походило на сдавленную мольбу.
– Нет-нет-нет. – Джастин соскользнул с кресла. Пригнувшись и касаясь пальцами грязного восточного ковра, как муха, ползущая по стене, он двинулся к девушке. – Пора все нам рассказать, Нина, или распрощаться с этой черномазой. Покажи мне, что у тебя сохранилась Способность, если ты действительно Нина. – Детское личико исказилось в зверином оскале, словно его кукольная резиновая голова плавилась в языках невидимого пламени.
– Нет! – Натали вскочила, но Калли загородил ей путь к двери.
Марвин обошел диван и провел рукой по острому лезвию, которое тут же обагрилось его кровью.
– Пора все рассказать нам, Нина, – повторил Джастин, когда со второго этажа донесся какой-то стук. – Или она умрет.
Дождя еще не было. Шквальный ветер раскачивал пальмы, срывая с них ветви. Они ливнем осыпались на землю, образуя непроходимые завалы с торчащими во все стороны остриями побегов. Сол упал на колени и прикрыл голову руками, чувствуя, как иголки впиваются в его тело. Вспышки молний выхватили картину хаоса, оглушительные раскаты грома следовали один за другим.
Сол понял, что заблудился. Он укрылся под массивным папоротником, когда на него обрушился первый шквал дождя, и попытался сориентироваться. Он достиг соляных топей, но затем, вместо того чтобы выйти к последнему участку джунглей, вдруг снова оказался на кладбище. Где-то рядом послышался рев вертолета, и луч света от его прожектора прорезал тьму так же ярко, как вспышки молний.
Сол не имел ни малейшего представления, на какой стороне болот находится. Когда он несколько часов назад во второй раз выбрался на рабское кладбище, на него вдруг набросился высокий длинноволосый суррогат. Измученный и изнемогающий от усталости и страха, Сол схватил первое, что попалось ему под руку, – ржавый металлический прут, когда-то, вероятно, служивший оградой чьей-то могилы, и попытался защититься от нападавшего. Острие прута раскроило парню череп. Тот упал, потеряв сознание. Сол опустился на колени, нащупал его пульс и стремглав бросился в джунгли.
Над головой опять появился вертолет. Ветер ревел с такой силой, что заглушал даже шум двигателей, хотя машина висела всего в двадцати футах над макушками кипарисов, под которыми укрылся Сол. Он не особенно опасался вертолета: при таком ураганном ветре вести прицельную стрельбу, да еще в зарослях, крайне сложно.
Сол не мог понять, почему до сих пор длится ночь. Ему казалось, что прошло уже много часов с того момента, как он пустился в бега. Ноги его безумно болели, на них было страшно смотреть, будто их вдоль и поперек исполосовали бритвами. Он даже попытался утешить себя иллюзией, что на нем, как в детстве, полосатые красно-белые гольфы и алые тапочки.
И тут из-за ствола кипариса в него вонзился яркий горизонтальный луч. В первое мгновение Сол решил, что это молния, потом начал гадать, как это вертолету удалось приземлиться. Наконец он понял, что это ни то, ни другое. За стеной деревьев виднелась узкая полоска песка, а дальше шумел океан, откуда сторожевые катера прощупывали берег своими прожекторами.
Не обращая внимания на луч, Сол пополз к океану. С этой стороны зоны безопасности единственный пляж находился на северной оконечности острова. Значит, он достиг его! Интересно, сколько раз он уже был здесь, в нескольких ярдах от берега, разворачивался и снова углублялся в джунгли и топь?
Полоса песка была на удивление узкой – не более десяти-двенадцати футов, а дальше огромные волны океана натыкались уже на скалы. Вой ветра и раскаты грома заглушали грохот прибоя.
Стоя на четвереньках на песке, Сол посмотрел вперед. За линией прибоя виднелись, по меньшей мере, два катера, их мощные прожектора продолжали ощупывать берег. Молния на мгновение осветила оба суденышка, и Сол понял, что их отделяют от пляжа не более ста ярдов. На борту отчетливо виднелись темные силуэты людей с винтовками в руках.
Один из прожекторов скользнул по песку к Солу, и он опрометью кинулся в джунгли, упав в траву за мгновение до того, как пространство над его головой снова прорезал луч света. Спрятавшись за низкой дюной, Сол принялся обдумывать свое положение. Вертолет и патрульные катера свидетельствовали о том, что Барент и компания оставили свою Игру с суррогатами и начали преследовать его. Он мог уповать на то, что его бегство посеяло смятение, если не раздор в их рядах, но рассчитывать на это было нельзя. Недооценка проницательности и сил противника никому и никогда еще не приносила пользы. Вернувшись домой в самые критические дни войны Судного дня, он отлично знал, к каким фатальным последствиям иногда может привести самоуспокоение.
Сол двинулся вдоль песчаного побережья, продираясь сквозь густые заросли, спотыкаясь об огромные корни мангровых деревьев, сомневаясь даже в том, верное ли направление он выбрал. Каждые две минуты ему приходилось падать на землю, когда мимо скользил луч прожектора или над головой снова ревел вертолет. Каким-то образом он догадывался, что диапазон его поисков сужен до этого участка острова. За долгие часы своего лихорадочного бегства он не видел ни камер, ни сенсоров, но не сомневался, что Барент и остальные используют все достижения техники, чтобы зафиксировать каждый момент своих извращенных забав и свести к минимуму возможность того, что какой-то хитрый суррогат случайно ускользнет от них.
Сол споткнулся о невидимый корень и рухнул вперед, больно ударившись головой о мощный сук. В шести дюймах от него вновь начиналась трясина. Сознания он не потерял и перекатился на бок, ухватившись за пучок осоки. Из щеки хлестала кровь, попадая в рот, – на вкус она ничем не отличалась от солоноватой болотной жижи.
Полоса пляжа здесь была шире, но не настолько, как в том месте, где они приземлялись на «сессне». Сол понял, что если будет оставаться под деревьями, то никогда не найдет бухты и ручьев. Он вполне мог их уже проскочить, не заметив из-за густого переплетения ветвей. Если же до заветного места еще далеко, то при такой скорости могут уйти часы, прежде чем он доберстся туда. Единственной надеждой Сола оставалась песчаная полоса пляжа.
Из своего укрытия под низкими ветвями кипариса он насчитал уже четыре катера, а один из них направлялся к берегу и теперь высоко взлетал на гребне каждой штормовой волны не далее чем в тридцати ярдах.
По листьям забарабанили струи дождя, и Сол молился, чтобы тот перешел в тропический ливень, который снизит видимость до нуля и потопит его врагов, как воинов фараона. Но дождь пока продолжал мерно накрапывать и с равным успехом мог перейти как в ливень, так и в туманный рассвет, который решит его судьбу.
