— Ну и зачем? — спросил он Пастуха.
— Для профилактики. Чтобы неповадно было. Ладно, забирайтесь в кузов.
Котов посмотрел в сторону терминала. Пастух моментально наклонился и рывком втянул Котова в машину. Затем ухватил Марафонца за воротник и швырнул в нагретое, жаркое нутро броневика.
* * *
Командир спецназовцев угрюмо наблюдал за происходящим. Террористы легко решили проблему возможной засады в самолете, захватив двоих заложников. Котов был прав: они не дилетанты, не сопливые рыночные торговцы, которым захотелось красивой жизни, не обширянные уголовники и не провинциальные самоучки-каратисты. Нет, это ребята тертые, знающие.
Стоя рядом с машиной, Пастух поднял мегафон:
— Значит, так. На заправку у вас еще десять минут, после этого грузовик и ваши люди уходят от самолета. Один из нас поднимется и обыщет самолет. Если все будет чисто, вы подгоните погрузчик. Мы закинем броневик в грузовой отсек. Затем выкатываемся на взлетную полосу и отпускаем заложников. Если наш человек хоть что-нибудь заподозрит в самолете, оба заложника будут убиты.
* * *
Командир спецназа хмыкнул. Оба. Ну, Марафонец, так хрен с ним. Убили — нам же легче. Баба с возу, как говорится. А вот как быть с майором? И как, черт побери, они собрались взлетать с броневиком на борту? Балансировка будет нарушена, и лайнер грохнется, не успев даже набрать высоту… А может быть, это и к лучшему? Нет, нельзя. Тогда «уплывут» коды. А летчики? Им же нужны будут летчики! Кто-то же должен управлять самолетом. Надо подготовить ребят. Там-то и скрутят этих орлов.
За спиной послышался шум. Спецназовец обернулся. Сквозь оцепление продирался один из «дорожников». Подбежал, козырнул.
— Звонили из штаба, — вполголоса торопливо забормотал он. — Им удалось выяснить, кто такой Хорь.
Спецназовец довольно хлопнул в ладоши. Штурм? А через секунду сообразил: какой штурм? В заложниках майор ФСБ. А, впрочем, зачем нужен штурм? Все равно с нарушенной балансировкой самолет сядет на хвост и рухнет у взлетной полосы. А-а, ну и хрен с ним!
Стоящий у броневика террорист поднял мегафон и выкрикнул:
— И подайте трап! Немедленно!
Он забрался в кузов, дверца захлопнулась.
— Подайте им трап, — решительно скомандовал спецназовец, который сейчас ощущал себя главным. — И убирайте заправщик. Пусть эти уроды катятся к такой-то матери. Мы не станем больше рисковать.
Подали трап. Двое рабочих свернули шланг, подцепили к грузовику подъемник, и машина укатила к ангарам.
Броневик подъехал к самолету и остановился. Из него выпрыгнул один из террористов с «АКМСУ» на груди. Оглядевшись, боевик затопал вверх по трапу и скрылся в салоне. Минут через двадцать пять он появился, скатился вниз по крутой лесенке и крикнул:
— Эй, можете подгонять автопогрузчик!
Спецназовец поглядывал на происходящее спокойно, даже с улыбкой. Он думал о том, что его ребятам-снайперам ничего не стоило бы снять террориста прямо на лестнице, всадить ему пулю в башку. Но зачем? Стрелять — значит рисковать жизнями заложников. Вернее, одного заложника. Марафонца он заложником не считал. Так, дерьмо, отброс. А эти сволочи все одно умрут…
К самолету легко и шустро подкатил погрузчик — небольшой оранжевый драндулет с платформой на раздвигающихся скрещенных «лапках».
Один из террористов подошел к кабине, ткнул водителя стволом в грудь, скомандовал:
— Вылезай и беги к ангарам! У тебя двадцать секунд. Потом стреляю. Пошел!
Тот выскочил из кабины и как ошпаренный понесся к техническим строениям.
Боевик проводил его взглядом, забрался за руль погрузчика. Электрокар круто развернулся, подбираясь к передку инкассаторской машины, опустились с урчанием трапы-пандусы. Броневик, взревев двигателем, вкатился на платформу и замер. Из кузова выбрался третий террорист. Он подошел к краю платформы, остановился, оглядывая рулежку. Через минуту створка погрузочного отсека плавно ушла вниз. Платформа сдвинулась вперед, остановилась, уперевшись в борт, и броневик вкатился в темное нутро лайнера.
Спецназовец ухмыльнулся: «Летите, голуби, летите…»
Один из снайперов доложил:
— Я — «шестой», вижу в салоне самолета людей. Занимают кресла пилотов. Что делать?
— Ничего, — ответил спецназовец. — Никому не стрелять. Просто наблюдаем.
На башне ожило переговорное устройство:
— Та-ак, мы, борт… Хрен его знает, какой борт. Короче говоря, башня, доложите параметры для взлета.
— Я — башня, — сидящий за пультом диспетчер начал диктовать данные: скорость ветра, направление, наиболее благоприятная для взлета полоса. — Взлет.
— Башня, тебя понял, — ответил террорист.
— Ваш позывной — ноль двадцать один, — сообщил диспетчер.
— А мне по хрену, — последовал короткий и емкий ответ.
Самолет тяжело тронулся с места и покатил по рулежке к полосе.
Стоящий рядом с диспетчером оперативник сказал:
— Спроси у него насчет заложников.
— Ноль двадцать один, я — башня. Что с заложниками?
— Живы ваши заложники. Чего с ними сделается-то? Высадим перед взлетом. Все, башня, отбой.
— Они не смогут взлететь, — сказал диспетчер. — Самолет разбалансирован. Надо сообщить…
— Не надо, — коротко ответил оперативник. — Вот если заложников не высадят, тогда сообщишь.
Диспетчер пожал плечами, словно говоря: «Вам виднее…»
Лайнер все набирал скорость, дополз до конца рулежной полосы, развернулся и выкатился на ВПП. Здесь он остановился, передняя дверь открылась.
Командир спецназа поднес к глазам бинокль. Он увидел человека. Опустившись на колени, тот вцепился в край люка, повис и спрыгнул на бетонку. Удар, судя по всему, оказался достаточно сильным, потому что человек тут же свалился на бок.
— «Скорую» к концу полосы, — скомандовал спецназовец.
Но человек поднялся и, чуть прихрамывая, зашагал к терминалу.
Спецназовец опустил бинокль, обернулся и победно сообщил:
— Котов. Похоже, цел и невредим. Прекрасно.
* * *
«А второй заложник?» — захотелось крикнуть Веронике.
* * *
Оперативник в башне наклонился к диспетчеру:
— Второй заложник.
— Ноль двадцать один, я — башня. Что со вторым заложником?
— Сказали: выпустим, — ответил террорист. — Мы идем на взлет.
— Подождите, второй заложник! — крикнул диспетчер.
— Дурак, — спокойно выдохнул динамик. — Ты не понял, дурак? Я тебе сказал, дурак. Мы идем на взлет.
* * *
Самолет покатился по взлетной полосе. Командир спецназа смотрел на все еще открытый дверной проем «Ила». Он видел внутри какую-то возню, однако не понимал, что там происходит. Котов из-под ладони наблюдал за взлетающим лайнером. Вот колеса оторвались от бетонки, и самолет начал подниматься, тяжело и медленно, будто раздумывал: а не рухнуть ли ему обратно. Поднявшись достаточно высоко, «Ил» развернулся, выровнялся и вновь пошел к аэродрому.
Спецназовец приоткрыл рот.
— Этого не может быть… Они не могут взлететь. Самолет разбалансирован.
— Взлетели, как видите, — заметил представитель транспортной милиции.
* * *
— Башня! — ожил динамик. — Слышишь меня, башня?
— Я — башня, — ответил диспетчер. — Ноль двадцать один, слышу вас.
— Забирайте вашего Марафонца, он нам больше не нужен.
— Что значит «забирайте»? — Диспетчер посмотрел на оперативника.
Тот лишь пожал плечами.
Из распахнутой двери лайнера вдруг вывалилась темная фигурка. Человек был похож на безвольную куклу, не двигал ни руками, ни ногами. Просто падал. Словно с вышки в воду.
Собравшиеся в аэропорту наблюдали за тем, как заложник быстро приближается к земле. Смотрел Котов, смотрел командир спецназа, смотрели снайперы, смотрела онемевшая от ужаса Вероника, смотрел Миша, правда, через видоискатель, смотрели прилипшие к огромным окнам пассажиры. Где-то в конце зала вдруг дико завизжала женщина, и тут же человеческое море пришло в движение. Кто-то закричал, кто-то охнул. Милиция всеми силами старалась сдержать толпу, не допустить давки.
Человеку оставалось падать еще метров сто, когда он неожиданно превратился в огненный шар. Пару секунд спустя до терминала докатился грохот взрыва. А женщина все продолжала визжать, до хрипа, до умопомрачения, до обморока. Огненный шар рос, становился все больше и больше, пока не лопнул наконец длинными черно-красно-желтыми языками. И тут же растаял, исчез, оставив после себя только темное пороховое облако.
Котов прикрыл глаза и помассировал переносицу.
Командир спецназа медленно пригладил ладонью волосы и выдохнул тихо:
