Закончив разговор, я посмотрел в сторону дома, где находились отец и мачеха похищенной девочки. Поля вокруг дома то погружались во тьму, то озарялись лунным светом по мере движения более редких теперь облаков. Я погрузился в размышления. Были ли те трое в джипе заказчиками? Или обычными наемниками? Или старыми сообщниками Лавинга?
И мне снова оставалось только гадать, какую именно информацию они хотели получить у шестнадцатилетнего подростка?
Бросив взгляд на Поуга, я присел на корточки перед Макколлом.
Спокойствие, Корт. Что бы ни случилось, ты должен сохранять спокойствие. Когда ты в упор смотришь в глаза врагу, когда ты разговариваешь с ним, выражение твоего лица должно быть таким, словно ты обсуждаешь кукурузные хлопья. И ни на йоту более эмоциональным… Эмоции смертельно опасны.
«Какова моя цель? — задался я вопросом. — Каков наиболее эффективный способ добиться ее?»
Знакомые вопросы. Вопросы, навсегда впечатавшиеся в мое сердце. Но сейчас я почему-то не смог сдержаться. Я схватил Макколла за воротник и сжимал руку все плотнее, чтобы он начал задыхаться.
— Куда они повезли ее? — орал я при этом.
Он лишь мотал головой, насколько это было для него возможно.
— Что такое «база»? Где она расположена? — Мои пальцы сжимались все сильнее. Я чувствовал на себе взгляд Ахмада. Таким он меня не видел никогда.
Слюна показалась в уголках рта Макколла.
— Где она? — ревел я.
Он смотрел на меня обезумевшими от страха глазами, но по-прежнему молчал.
Я отпустил его и поднялся. Мне не хотелось заводить его в дом, где находились мои подопечные. И потому я бросил взгляд в сторону «убежища от страха» — так мы называли небольшое, отдельно стоявшее строение размером со средний гараж на три машины. Снаружи оно выглядело обманчиво невзрачным. Но укрывшиеся там люди, плотно задраив двери, могли длительное время отсиживаться в нем, выдерживая нападение с применением любого оружия вплоть до противотанковых гранатометов.
— Ведите его туда.
Ахмад и Поуг довольно грубо, волоком затащили Макколла в убежище.
Я же стоял на покрытой росой траве и смотрел в ту сторону. Тяжелая стальная дверь оставалась распахнутой, внутри горел свет. Макколла надежно приковали к кухонному креслу. Он больше не смотрел на нас с вызовом. Теперь ему стало действительно страшно.
Освещение в убежище сделали очень ярким, а стены покрасили в светлые тона — желтые и пастельно-голубые. Теоретически при длительной осаде люди менее склонны сдаваться врагу, если окружающая обстановка не действует угнетающе. Оказывается, даже такие мелочи имеют чуть ли не решающее значение.
Я повернулся и пошел в основное здание. Набрал код входной двери. Признаться, я с тяжелым сердцем готовился сообщить своим подопечным появившиеся у меня новости.
Все они столпились у окна и смотрели наружу. Я не стал объяснять им, как у меня возникли подозрения по поводу того, кто выдавал себя за Барра, а только сообщил, что к нам проник враг, а Загаев не заказчик, а подставная фигура.
— О Боже! — простонала Мари. — Он же мог поубивать нас всех. Перерезать глотки во сне, и все.
— А кто тот второй — высокий парень, — спросил Райан.
Ответила ему Джоанн:
— Его зовут Джон Поуг. Он работает на мою организацию. — Потом ее голос потускнел, и она посмотрела на меня: — Но скажите, Корт, зачем им понадобился подставной заказчик? Внедрить сюда своего человека — разве этого недостаточно? Что вообще происходит?
Я вздохнул:
— На самом деле им нужна была Аманда. И они похитили ее.
Джоанн стиснула зубы, а Райан взвился:
— Где, где она? Что с ней?
— Мы пока не знаем. Но в одном нет никаких сомнений — из всех членов вашей семьи именно Аманда привлекла к себе их внимание.
— Нет! Как это может быть? — шептала Мари.
— Но почему Аманда? — спросила Джоанн так же спокойно, как сообщил новость я. — Какой информацией она может располагать?
Я развел руками.
— Эти сволочи! — процедил Райан, лицо которого стало пунцовым от гнева. — Моя маленькая дочурка… У них… Как же так?
Но потом он затих, словно оформить мысли в слова было уже выше его сил.
— А что с Биллом? — спросила Джоанн.
— Он ранен, но легко. Его жизнь вне опасности. А вот охранника из тюрьмы, сопровождавшего их, убили. У нас есть основания полагать, что они увезли Аманду в свое секретное логово где-то неподалеку. И Лавинг сейчас едет туда. Мы пытались заставить говорить Макколла, но он уперся, и из него ничего выжать не удается.
— Господи, что же нам теперь делать? — бормотал Райан.
— Мне может понадобиться помощь. — И я выразительно посмотрел на Джоанн.
Она вопросительно вскинула брови.
— Какая-то часть существа Макколла хочет с нами сотрудничать, — пояснил я. — Это заметно. Он в пограничном состоянии. Мне кажется, было бы полезно, если бы вы побеседовали с ним именно сейчас.
— Воззвать к его разуму? — спросила она.
— Да, с точки зрения женщины, заменившей Аманде мать.
Она пристально посмотрела на клин света, падавший на траву из-под открытой двери «убежища», и ответила:
— Хорошо. Посмотрим, что у меня получится.
Мы с Поугом стояли перед теперь закрытой дверью «убежища от страха».
И у меня впервые появилась возможность присмотреться к нему поближе.
Голова, покрытая шапкой песочного цвета волос, имела удлиненную форму — череп хищника. Мелковатые черты его лица казались несколько сглаженными. На подбородке отчетливо виднелся шрам, узкий и короткий, — такие оставляет нож, но не осколок или пуля. При мне он ни разу не улыбнулся. Его лицо в основном не отражало никаких эмоций, и я догадывался, что это обычное состояние Поуга. Ни обручального кольца, ни каких-либо других украшений. В глаза бросались грубые стежки штопки в тех местах, где на его куртке крепились когда-то знаки различия. Видимо, этот зеленый предмет одежды он считал талисманом и носил годами.
Его узкие бедра опоясывал поношенный пояс из толстой и грубой ткани, к нему крепились специальная кобура, больше напоминавшая обычный зажим, удобная для ношения пистолета с глушителем, несколько запасных обойм и небольших коробочек, содержимое которых оставалось для меня загадкой.
В отличие от Райана Кесслера Поуг не имел привычки постоянно держаться за рукоятку пистолета и поигрывать им. Он и так прекрасно знал, как выхватить оружие в случае необходимости. На земле рядом с ним валялся тоже видавший виды нейлоновый рюкзак, в котором лежало что-то тяжелое. При этом я слышал клацанье металла, когда он снимал его с плеча.
Поуг стоял, скрестив на груди руки, и оглядывал окрестности, как всматривается в них человек моей профессии. О моем присутствии он на время словно забыл.
— Как же я не раскусил его? — вымолвил Поуг после долгой паузы.
Я понял, что речь идет о человеке, выдававшем себя за Барра.
— У меня ведь была кое-какая информация, — продолжал он. — Но слишком мало. Не хватало для полной картины.
Со мною же дело обстояло не совсем так. У меня было все, чтобы вычислить лазутчика. Фрагменты мозаики могли сложиться в рисунок. Но я сосредоточился на отдельных деталях, а не на картине в целом. Вот что значит не быть любителем собирать картинки-загадки из отштампованных машиной фрагментов. Для меня такие занятия не представляют интереса, поскольку это не настольная игра в полном смысле слова. Хотя и здесь общая стратегия мне известна — необходимо начинать с краев, чтобы образовалась рамка, которую затем легче заполнить внутри.
А именно этого я и не сделал. И потому слишком много фрагментов как бы повисли в воздухе.
Он посмотрел мне за спину.
— Тебе нравится твой «глок»?
— Вполне.
— Неплохая «пушка», — сказал он, но не сдержался и добавил: — Хотя я предпочитаю ствол подлиннее.
— А у тебя кобура интересная. — Я кивком показал на его пояс.
Поуг лишь неопределенно хмыкнул в ответ.
Мы еще немного помолчали.
— Эволюция, — произнес затем Поуг задумчиво.
За долгие годы, проведенные в различных учебных заведениях, я частенько находил время для изучения какого-либо предмета из чистого любопытства. Однажды в медицинском колледже я прошел очень интересный курс под названием «Дарвин и история биологии» (он привлек меня еще и тем, что аудитория, где читали лекции, располагалась рядом с той, где Пегги изучала анатомию). Поэтому меня заинтересовало, что имел в виду Поуг, и я поднял на него взгляд.
— Тебе не кажется, что именно оружие прошло в человеческом сообществе наиболее впечатляющую эволюцию, а не что-то другое?
Похоже на суждение о том, что выживает сильнейший, но Дарвин все-таки имел в виду другое.
