Я никогда о них не слышал, но кто это такие, нетрудно было догадаться.
— Займет от двух до трех часов, — ответил ей коллега. — В этих краях мы работаем теперь мало. В основном в Нью-Йорке и в Лос-Анджелесе.
Я посмотрел на Поуга:
— Значит, ты и я?
— Думаю, да, — ответил он и бросил на Джоанн такой взгляд, что я мгновенно понял: даже если они не были напарниками в разборке с пакистанской парой в той продуктовой лавке, в прошлом их определенно что-то связывало.
— Я тоже пойду с вами! — раздался вдруг решительный возглас.
Райан Кесслер.
— Но вы же совсем к этому не готовы, Райан, — мягко возразил я.
— Потому что я шесть лет проторчал за письменным столом, глядя, как моя задница начинает свисать с кресла? В прошлом я участвовал в тактических операциях. Я знаю, что надо делать.
— Нет. И прежде всего потому, что у вас есть личные мотивы. Речь о вашей дочери. Нельзя идти на противника, если замешаны родственные чувства. Это неэффективно.
— Послушайте, Корт, — упорствовал Райан и, как казалось, мыслил сейчас вполне здраво, — я там ничем не рискую. Им ведь нужен не я.
— Они могут использовать вас как рычаг давления на Аманду, чтобы заставить ее говорить.
— Ей же всего шестнадцать, — пробормотал Райан. — Ему не нужны никакие рычаги. На нее достаточно рявкнуть погромче, чтобы она все выложила.
Он явно говорил не о той Аманде Кесслер, которую успел узнать я.
— Вы слишком эмоциональны. В этом нет ничего дурного. Но может помешать в деле. Вам придется остаться здесь.
— А для вас это слово как ругательство, верно, Корт? Эмоции. Наверное, тяжко быть роботом, а?
— Райан, милый, прошу тебя, не надо, — сказала Джоанн, вновь превращаясь в любящую и нежную жену, какой была раньше. Или она возвращалась к исполнению роли любящей жены, которую ей приходилось играть?
Я не стал препираться с Райаном. Что мне ему сказать? Он был совершенно прав.
— Быть может, пора сбросить маску, Корт? — Он подошел ко мне вплотную. — И начать говорить правду. Ведь до сих пор вы просто морочили мне голову, верно?
Становилось понятно, к чему он клонит.
— Просто гладили меня по головке, как мальчишку, так? Пытались занять, чтобы не хныкал. Этому вас в школе телохранителей обучают? Займите вашего клиента любым делом, чтобы не вертелся под ногами. Лгите, если понадобится. Скажите ему, что он вместе с вами спасает весь мир. «Мы вдвоем повяжем Лавинга, только не здесь и не сейчас». Поставьте его часовым, чтобы охранял среди ровного поля чертовы маргаритки и васильки, никому на хрен не нужные. У нас дома в Фэрфаксе вы ведь прекрасно знали, что Лавинг не нападет на нас с той стороны. Но все равно заставили меня наблюдать, чтобы я не лез не в свои дела, скажете, нет?
Не сразу я подтвердил:
— Да, так и было.
— А потом у вас еще хватило наглости похвалить меня за отличную работу. — Он покачал головой. — Мать вашу, Корт! А когда здесь действительно понадобилось кого-то скрутить — этого Макколла, — вы обо мне даже не подумали. Вы позвонили нашему тайному союзнику. — Он бросил презрительный взгляд в сторону Поуга. — Интересно, а у вас есть специальное словцо, термин, означающий «отвлеки клиента»? Чтобы сидел в уголке, возился с игрушками и не мешал взрослым? Ну же, Корт, есть?
— Райан, дорогой, прошу тебя. Ты…
— Заткнись! — заорал он на Джоанн, а потом вновь повернулся ко мне: — Так как вы это называете?
— Ловлей на блесну.
— Сукин ты сын! — негодовал он. — «Прикрывайте ту сторону двора, Райан. Цельтесь ниже, не заденьте бедренную артерию. Вы, должно быть, отличный стрелок, Райан…»
— Мне нужно было привлечь вас на свою сторону.
— И все россказни о ваших похождениях. Как вы начинали эту работу, ориентирование, чтение следов. Это все тоже ложь?
— Нет.
— Чушь собачья!
Я не мог на него сердиться. Наоборот, всем сердцем сочувствовал ему. Да и как же иначе? Этот человек потерял сначала любимую работу. А теперь и жену — ни больше ни меньше.
И славу героя у него тоже отняли.
И я врал ему почем зря.
— Дайте мне шанс, — прошептал он. — Я действительно хорошо стреляю, а хромота мне не мешает. Могу передвигаться очень быстро, если нужно.
— Нет, Райан, предоставь это им, — сказала Джоанн.
— Мне очень жаль, — попытался извиниться я сразу за все.
— Я все равно отправлюсь туда. — Он обращался ко мне. — Вы не остановите меня. Я знаю, где она. Как только вы уедете, я угоню первую попавшуюся машину и последую за вами.
Его рука по привычке легла на револьвер.
Несколько мгновений царило молчание. Но потом одного движения моих глаз в сторону Лайла Ахмада оказалось достаточно, чтобы бывший морской пехотинец зашел Райану за спину и простейшим захватом уложил его на пол, крепко сжав запястье, тянувшееся к оружию. Райан, крупный и сильный, даже не дернулся. Если он когда-то и знал, как противодействовать противнику в таких случаях, то было это слишком давно.
— Говнюк трусливый! — прорычал он, глядя на меня. — Сам со мною справиться не смог бы, а? Подослал кого-то сзади!
Я подошел к нему и закрепил нейлоновые наручники.
— Нет! — вскрикнул он.
— Мне очень жаль. — Что еще я мог сказать?
— Она — моя дочь!
Но теперь мое внимание переключилось на Джоанн. Впервые с тех пор, как мы с ней встретились, по ее щекам струились слезы.
Ахмад осторожно приподнял Райана с пола и усадил в кресло. Я склонился к его лицу — мясистому, влажному от пота, почерневшему от горя и гнева.
— Я верну вам дочь. Непременно. Верну живой и невредимой, — твердо сказал я ему.
Шоссе № 15 проходит пологими холмами через вошедшие в учебники места Гражданской войны в Виргинии, километрах в шестидесяти от Вашингтона. Здесь обширные частные поместья богатых коневодов все еще борются с ползучим наступлением дельцов типового домостроения, которые возводят бесчисленные коттеджные поселки и дают улицам такие же типовые названия: идиллические, цветочные или исторические, почерпнутые из прошлого Новой Англии.
Проезжая по этой магистрали, замечаешь немало странностей и диковин. Среди них обветшавшие заброшенные фермерские дома, чьи владельцы либо не пожелали продавать свои земли алчным застройщикам, либо исчезли в неизвестном направлении, имея для этого весьма веские причины. Здесь то и дело попадаются зловещего вида строения из железобетона, покрытого пятнами от старости и ржавого металла. Они заросли травой, но все еще окружены оградами из кое-где уцелевшей и такой же ржавой колючей проволоки. На ней позвякивают на ветру таблички, извещающие посторонних о том, что вход на территорию строго запрещен. Это напоминания о временах «холодной войны» и попытках создания различных оборонительных систем. Мы и сейчас не способны сбить межконтинентальную баллистическую ракету, как и пятьдесят лет назад, но разве это когда-нибудь удерживало наших военных от стремления добиться своих целей? Некоторые из этих зданий даже выставлены теперь на продажу, но поскольку в течение многих лет в них хранилось смертоносное оружие, одна только детоксикация их обойдется в целое состояние.
Я получил некую информацию об объекте, интересующем нас, — о бывшей базе ЛС-193, принадлежавшей ВВС США, — крупном бетонном строении, располагавшемся в тридцати — сорока минутах езды от явочного дома у Грейт-Фоллз.
Мы проехали вдоль фасада, заметив, что далее он углубляется в сплошь заросший кустарниками холм высотой метров в двадцать. Джоанн выяснила у Макколла, что под холмом постройка тянется еще по меньшей мере метров на сто. Ворота были заперты, но хлипкая ограда, казалось, не подключена ни к электричеству, ни к каким-либо датчикам системы слежения.
Я остановил автомобиль. Изучив обстановку с помощью моего монокуляра ночного видения «Ксеноник», Поуг сообщил:
— Два джипа, но номеров не разглядеть. Внутри здания кое-где горит свет. Снаружи один охранник. Не знаю, вооружен или нет. Будем считать, что вооружен.
С обочины дороги я съехал подальше в кусты и заглушил двигатель. Было без четверти девять, и совсем стемнело. Обычно в этих краях поразительно ярко светят звезды, но сегодня ни одна не пробивалась сквозь сплошные облака. Мы с Поугом выбрались из машины, пропустили мчавшуюся на большой скорости большегрузную фуру, поднявшую в воздух немного пыли и влажных листьев. Потом перешли на противоположную сторону и стали продвигаться в направлении базы, используя как укрытие густые заросли кустарника и деревья. Поуг снова всмотрелся вперед сквозь прибор ночного видения и поднял вверх указательный палец. Охранник был по-прежнему только один.
Я тоже воспользовался прибором. Часовой, очень молодой человек с короткой солдатской стрижкой, в темных джинсах и свитере, держал руки по швам. Когда он повернулся, чтобы сделать небольшой обход своей территории, я заметил у него на бедре полуавтоматический пистолет.
