— Послушай, как там тебя? — возразил из очереди коренастый парень с короткой стрижкой. — Мы тут все стоим, и очередь небольшая, а ты из себя крутого, что ли, строишь?
— Поймите, господа, — прижал ладони к груди Куликов, — мне немного нужно, я хотел купить только коробок спичек, уж больно курить хочется, сигареты есть, а огонек забыл.
Ковыль остался в дверях и в ожидании посматривал на Куликова. Со стороны Стась выглядел сельским недотепой, впервые перешагнувшим изысканный порог цивилизации.
Возвысил свой голос даже седенький старичок — взгляд бедовый, шаловливый, наверняка явился в бутик, чтобы приударить за молодой продавщицей.
— Это что вы себе позволяете?! — Его подбородок так трясся, что еще секунда, и изо рта выскочит вставная челюсть. — Хам! Совсем нас за людей считать перестали.
— Может быть, вы войдете в мое положение, — взмолился Кулик, вытаскивая из брюк аккуратный «глок».
Глаза продавщицы округлились и стали напоминать теннисные шарики. Уныло примолкла за спиной очередь.
— Пожалуйста! Все, что хотите. Только, ради бога, не убивайте! У меня дома маленькая дочь! — Трясущимися руками она вытащила из кассы пачку денег и положила ее перед Куликом.
— Господи, какая отзывчивая женщина, — в восторге всплеснул руками Стась Куликов. — А говорят, что все женщины стервы. Это совершеннейшая неправда. Я непременно всем буду рассказывать о вашем благородстве. Незнакомый мужчина попросил у нее коробок спичек, а она без промедления выкладывает ему целое состояние. Есть еще женщины в русских селеньях! — восторгался Кулик. — А только спичечки мне бы совсем не помешали.
Лениво, только чтобы угодить обаятельной женщине, принялся распихивать деньги по карманам. Ковыль, закрывший изнутри дверь, сверлил покупателей колючим взглядом. Игра Куликова доставляла ему удовольствие, и он скупо кривился, показывая испорченные табаком клыки.
— Берите, — положила продавщица перед Куликовым зажигалку.
— Бог ты мой! Зажигалка! — возликовал Стась, как ребенок, которому наконец-то подарили долгожданную вещь. Он повертел ее в руке, два раза щелкнул, полюбовался на голубоватый огонек и сунул ее в карман. — Так даже лучше. Мне бы еще чипсы, а то целый день на колесах не жрамши, сами понимаете, тяжеловато, — взял он с прилавка два пакетика.
Снаружи кто-то дернул за ручку, затем, приложив лицо к стеклу, с прищуром пытался рассмотреть, что делается в глубине помещения, и, прочитав на двери табличку о перерыве, разочарованно отошел в сторону.
Крепыш увял и цветом лица напоминал опавший сентябрьский лист. Взгляд Кулика обратился в его сторону.
— Тебе никак плохо, милый, — сочувственно протянул он, — пятнами какими-то покрылся. А может быть, ты заразный? — покосился он на него с подозрением. — Ты бы, милок, анализы сдал, а то так от дистрофии помереть можно. А что это у тебя под глазом? — Ствол пистолета был нацелен в самую переносицу крепыша. — Кажется, синяк?
— Нет.
— Это тебе кажется, — с иронией произнес Кулик и с размаху ударил коренастого рукояткой в лицо.
Раздался неприятный хруст, и парень опрокинутой кеглей отлетел в противоположный угол.
— Похоже, тебе я тоже не очень понравился, батя, — грустно сказал Куликов старику, — а ведь я же хотел по-хорошему. Ты же знаешь, что молодым у нас дорога, а ты нарушил это правило. Тебя придется оштрафовать. Ну что ты застыл, столбняк, что ли, хватил? — угрюмо торопил Стась, что сулило деду немалые неприятности. — Деньги выкладывай!
Старик расторопно застучал себя по карманам, суетливо рылся в недрах пиджака, пока на божий свет не извлек толстый бумажник. Куликов вытянул портмоне двумя пальцами, почти брезгливо, и, открыв его, воскликнул не без удивления.
— А ты, однако, у нас богатенький дедуля. Бабка-то у тебя есть?
— Вдовец, — печально протянул старик.
— Значит, богатенький женишок из тебя получается. Сколько же здесь баксов будет? Никак не меньше пятнадцати. Спасибо за подарок, дед, не ожидал. Признаюсь, даже тронут. Да ты никак расстроен, дедуля? Да не бери ты в голову! Все будет о'кей! С твоей фигурой и твоим обаянием бабы к тебе и без денег липнуть будут! Вот, кажется, и все. А это что такое? Презервативы? — радостно выдохнул Стась. — Да ты у нас, оказывается, баловник. Ну ладно дедуля, гондоны я оставляю тебе, пользуйся на здоровье, сегодня они мне без надобности, тоска гложет, — сердечно пояснил он, — знай мою доброту. — Стась Куликов посмотрел на продавщицу, которая, застыв у прилавка с открытым ртом, больше напоминала памятник. — А вас, девушка, я буду помнить долго и, поверьте мне, буду очень переживать, что мы расстались. — Снаружи кто-то дернул за ручку, потом послышалась раздраженная дробь. — Кажется, к вам просятся покупатели, не стану и дальше навязывать вам свое общество, но о нашей встрече в своей душе я оставлю самые теплые воспоминания.
Кулик отступил назад, сделав три коротеньких шага, цепким взглядом окинул хмуро застывшую очередь — парня, отплевывающего в углу кровь, испуганную кассиршу, и, не забывая о том, что он все-таки джентльмен и имеет дело с дамами, улыбнулся и даже изобразил что-то вроде прощального кивка, добавив при этом:
— Если кто дернется, убью!
Ковыль поспешно распахнул перед Куликовым дверь, продолжая сжимать в правой руке «вальтер», и зловещей угловатой тенью направился вслед.
Движением пальца Кулик указал Сергею на водительское место. Сам удобно устроился рядом. Машина стремительно отъехала от круглосуточной точки, и в открытое окошко успели долететь рассерженные крики, кто-то выбежал на улицу и, размахивая руками, пытался остановить проезжающую машину. Куликов узнал в нем коренастого парня. Достав пистолет, практически не целясь, выстрелил и, оглянувшись, увидел, как тот, согнувшись, неуверенно засеменил в сторону бара.
— Я же сказал, что убью, — устало протянул Стась. — Сворачивай с больших дорог и, смотри, езжай поосторожнее, я не люблю приключений на улице, еще не хватает, чтобы ты кого-нибудь сбил.
Вытащив сигарету, сладко затянулся горьковатым дымом. Глядя на него, охотно верилось, что как мало нужно человеку для счастья, даже крохотная порция никотина способна доставить глубочайшее удовлетворение.
— Тормози! — неожиданно ожил Куликов, выбрасывая в окно недокуренную сигарету. — Ничего не видишь? Да не туда смотри, а в конец улицы… Видишь, стоят два инспектора, «Ауди» задержали такого цвета, как у нас. Быстро сработали, нас ищут. Габариты погаси, пока не засекли, а сейчас осторожненько, без паники, выходи и не вздумай побежать, если дернешься, я тебя лично пристрелю, — взглянул он в напряженное лицо Ковыля. — Сейчас они на нас не смотрят.
Без суеты выбрались из машины.
— Куда сейчас? — вяло поинтересовался Ковыль.
— Есть у меня одно местечко, — важно обронил Куликов, — но это в противоположном конце города.
Незаметно Стась ускорил шаг, и Ковыль, едва поспевая за ним, готов был сорваться на бег.
— Понятно, ты решил добираться туда пешком? — чуть скривил губы Сергей.
Кулик вдруг резко обернулся, отчего Ковыль чуть не ударил его лбом, и бросил жестко в самое лицо:
— Я сегодня не в настроении шутить. — Сергей никогда не видел так близко глаза Стася, сейчас они казались слегка навыкате, и, может, поэтому взгляд был особенно страшен. — Ты меня хорошо понял?
— Да, Стась.
— Вот и отлично, — слегка хлопнул он его по плечу и дружеским тоном, словно и не было секундой раньше гневного рычания, произнес: — Не отставай. У нас еще масса дел на сегодняшний вечер.
— Куда мы идем? — чуть прибавил шаг Ковыль.
— Скоро узнаешь.
Пренебрегая множеством магазинов, встречающихся на пути, не замечая фланирующих дам, которые жаждали развлечения, не обращая внимания на грохот музыки, что вырывалась из динамиков, Куликов уверенно забирался в глубину московских кварталов, напрочь лишенных освещения. Наконец он остановился и грустно пожаловался:
— Сигареты забыл. — Постучал себя по карманам и как-то невесело объявил: — Зажигалку тоже. Ладно, придется потерпеть, далеко от центра отошли. Если менты машину и опознали, то вряд ли станут искать здесь, — подытожил Куликов.
Жизнь за пределами Садового кольца протекала значительно медленнее, а глухие московские дворики с выбитыми фонарями выглядели островками небытия среди веселого хаоса. И только в отдельных окнах, очевидно, в квартирах самых заядлых полуночников, горел желтый свет.
— Пивка бы, — мечтательно протянул Ковыль. — Надо было вместе с зажигалкой и пару баночек «Богемского» у нее прихватить.
— Не подумали, — согласился Кулик. — Ничего, потом наверстаем.
На дороге блеснули огни. Машина ехала осторожно, водитель, вероятно, не забывал о русской традиции рыть ямы в середине проезжей части. Дважды останавливался перед большими рытвинами и, реально оценивая перспективы сгинуть в преисподней, предусмотрительно давал задний ход.
