– Твою мать!.. – выругался я тихо, чтобы не услышали девочки. – Это же надо быть таким зверьем…
Вскоре мы ушли, забрав с собой Кристину. Мы уже знали, что Алину выписали из больницы и она находится у своих родителей. Туда мы и направились. И вовсе не за премией. А чтобы просто вернуть несчастной матери любимого ребенка…
За окном лил холодный осенний дождь. Но в нашей конторе было тепло и уютно. Мы все сидели на моем любимом диване и потихоньку бражничали – отмечали присоединение к нашей компании Маркузика, прибывшего из деревни хорошо отдохнувшим, бодрым и румяным. Интересно, чем его кормил дед Артем? Марк был очень привередлив в еде, а стряпня Артема Тарасовича никогда не отличался особым изыском.
– Все хорошо, – сказал немного захмелевший Марк. – Одна беда – премия за Кристину накрылась. И мы опять на мели.
– Может быть и нет, – сказал я, загадочно улыбаясь.
– Ты опять что-то задумал!? – всполошился Плат. – Ну тебя знаешь куда?.. Меня твоя самодеятельность уже достала.
– Марк, твой чудо-сканер, просвечивающий насквозь предметы, работает? – спросил я, доставая из кармана сверток.
– Конечно, – ответил озадаченный Маркузик. – Что это? – Он взял сверток и взвесил рукой.
– Деньги?
– А ты посмотри.
Марик снял обертку – и мои друзья невольно ахнули: на ладони у нашего гения лежал и впрямь до боли знакомый нам бумажник.
– Сильвер!!! – возопил после некоторой паузы Серега. – Опять!? Выкинь его на хрен! Нет, лучше сожги. Где ты взял эту заразу?
– Марк, включи на всякий случай… – Я показал на пальцах, что именно – глушилку.
Совсем обалдевший Маркузик молча выполнил мою просьбу; мы с Платом тоже сидели, будто в рот воды набрали, пока на приборе не замигал крохотный зеленый светодиод.
Теперь мы могли разговаривать свободно, не боясь, что нас кто-то подслушает.
– Где взял? – снова подступил с расспросами воинственно настроенный Плат.
– В кабинете Каргина. Валялся возле сейфа. И между прочим, это тот самый, что показывал мне подполковник Удод. Если мои предположения верны…
– К чертовой бабушке! – заорал Серега. – Я не хочу ничего видеть и слышать. – Он демонстративно смежил веки и закрыл руками уши.
– Ладно, как хочешь… – сказал я с напускным смирением, исподтишка наблюдая за Марком. – Тогда прямо сейчас и сожжем его. Действительно, зачем нам такая куча денег?
Ну, это я так сказал, может этот лопатник пустой…
– Э-э, погодь! – взвился Маркузик, когда я решительно взял зажигалку и направился в лабораторию нашего гения, где была вытяжка. – Надо бы посмотреть… – Он бросил быстрый вороватый взгляд на Плата; но тот даже не шелохнулся – делал вид, что и впрямь оглох и ослеп.
Когда заработал сканер, я почувствовал на шее дыхание Сереги. Он все-таки не выдержал испытания на твердость собственных принципов и пришел в келью Марка, чтобы лично присутствовать при ответственном эксперименте. Я не сказал ничего, даже не обернулся, лишь победно осклабился.
– Есть! – хрипло каркнул Маркузик, когда на экране монитора высветился текст. – Адреса банков, где находятся тайные счета Боба. Перечень которых находится в нашем сейфе… – Он буквально упал на свой стул – от волнения у него отказали ноги. – Это значит…
– Нет!!! – рявкнул Плат.
– Да!!! – в один голос ответили ему мы с Марком.
– Сволочи… – жалобно простонал Серега и схватился за голову. – Во что вы опять меня втравливаете!?
– Плат, дружище, клянусь, что часть этих денег мы передадим сиротам и тем родителям, у кого похитили детей. – Я обнял его за плечи. – Надеюсь, ты не возразишь, если я скажу, что каждый труд должен оплачиваться? А мы пахали на Стеблова с риском для наших жизней. И очень долго. А получили от мертвого осла уши. И большую кучу неприятностей. Которые еще неизвестно чем закончатся. Как бы нам не пришлось линять вслед за Каррамбой. А за какой хрен?
Серега посмотрел на нас с Марком с таким мученическим видом, что мне немедленно захотелось взбодрить его доброй порцией "заговоренной" водки, которую передал дед Артем с нашим гением. Похоже, Плат и сам это понимал, потому что угрюмо кивнул, соглашаясь с моими доводами, и поплелся в свой кабинет.
Я переглянулся с Марком и мы беззвучно, но заразительно расхохотались…
За окном все так же шел занудливый мелкий дождь. Уже вечерело. Я сидел на диване, вполуха слушал треп своих подвыпивших друзей и смотрел сквозь заплаканные стекла на хмурое, низкое небо. Но видел там не мрачные серые тучи, а чистую и прозрачную морскую лазурь, вспененную форштевнем красавицы яхты под грудастыми, наполненными ветром парусами. И себя, в белом костюме и цветным платком вокруг загорелой шеи. Я еще не был капитаном, за штурвалом стоял кто-то другой, но в кармане у меня лежали документы, подтверждающие, что яхта принадлежит Стасу Сильверстову, а на лакированной палубе в шезлонгах кейфовали Марк и Серега. Радость и свежий морской бриз, вливающийся в легкие, распирали мою широкую грудь… и я был счастлив.
Очень счастлив.
Там.
В мечтах.
Почему же сейчас на душе у меня лежит камень?
Крестный – прокурор (жарг.)
Стойло – ИВС – изолятор временного содержания (жарг.)
Рабкрин – рабоче-крестьянская инспекция; орган госконтроля в 1920-34 гг.
Фортач – вор, совершающий кражи через форточки (жарг.)
