Когда же, проходя мимо коттеджа, Леха вдруг заметил установленную перед входом крохотную камеру видеонаблюдения, он лишь мысленно усмехнулся.
Перед тем как вернуться назад, к джипу, Реаниматор внимательно изучил сонный поселок, обойдя его весь, и опять свернул к ларьку, в котором покупал пиво. У заветной точки топтались трое мужиков в промасленных спецовках. Подождав в сторонке, пока они удалятся, купив сигарет и по две бутылки «Балтики», Леха наклонился к окошку, взял еще немецкого пива и, отказавшись от сдачи, спросил у продавца — сонного веснушчатого парня:
— Слышь, корешок, ты местный?
— Ну, — равнодушно бросил тот, покосившись на коренастого, хорошо одетого мужика с короткой стрижкой, едва заметным шрамом над левой бровью.
— Может, посодействуешь тогда? А я в долгу не останусь, — в окошке, словно невзначай, появилась фиолетовая пятисотрублевка. — Я друга ищу. У него здесь, в Русско-Высоцком, дача. Коттедж. Владимир Константинович его зовут. Фамилия Корнеев.
— Тут много у кого из питерских дачи, — не спуская глаз с купюры, уже чуть живее, но все еще вяловато ответил парень. — Когда построился-то друг?
— Два года назад. Может, чуть раньше. Говорил, дом из белого кирпича.
— А... машина у него какая?
— У него-то?! — ухмыльнулся Реаниматор, отхлебывая пиво. — Да он их как перчатки меняет! Последняя, кажется, «фольксваген».
— Не видел, — покачал головой продавец. — Есть тут один похожий коттедж, но там хозяева не питерские. И «фольксвагена» нет. Только серая «девятка» и минивэн синий, у обоих стекла тонированные.
— Точно? Ты ничего не путаешь?
— Что я, дурак? У питерских тачек номера с серией семьдесят восемь, а у этого одна машина с серией шестьдесят, а другая — девяносто девять.
«Ни фига себе разница! — подумал Реаниматор. — Псков и Московская область». А вслух сказал:
— Вот бля! Кинул, значит, сволочь! Понимаешь, корешок, — нагнувшись ближе к окошку по-свойски сообщил Леха, — денег он мне должен, гад. Много. Я ему на сотовый звонил, а он — подъезжай, говорит, сегодня в Русско-Высоцкое, на дачу. Коттедж из белого кирпича, приметный. Отдам все до копейки. Ладно, раз такое дело. Вот, на, держи, — словно жалея денег, нехотя бросил продавцу смятую купюру. — Спасибо тебе, а то ползал бы тут как дурак, вынюхивал... Ну, найду козла — ноги выдерну!
— Дядь, — без тени смущения смахнув пятисотрублевку, сказал парень, — а ведь вы, наверное, опер из милиции. А? — и хитро прищурился.
Реаниматор, уже успевший разогнуться и бросить в мусорник недопитую жестянку с теплым пивом, внимательно, исподлобья посмотрел на продавца, словно оценивая, можно тому довериться или нет, после чего снова наклонился к окошку ларька.
— Почему ты так решил? — тихо спросил он парня.
— Не знаю. Только... если вам еще кое-чего про хозяев того дома узнать надо... — хитрец многозначительно замолчал и поджал губы.
«А ты, парень, не дурак, — подумал Леха. — Сечешь поляну. И, главное, если что, трепать не станешь. Деваться тебе, от родной хаты, некуда».
Сунув руку в карман куртки, Реаниматор вытащил стянутую резинкой пачку, и на окошко легли еще пять красненьких сотен.
— Не, вы не мент, — понимающе фыркнул парень. — Скорее наоборот. Но мне по фигу. В общем, так. — Он придвинулся ближе и перешел на шепот. — Наш дом неподалеку от этого коттеджа стоит. Его еще лет пять назад строить начали, но потом бросили. А два года назад объявился новый хозяин и быстро все доделал. Самого я только пару раз видел. Сигареты у меня покупал. Высокий такой очкарик, примерно вашего возраста. Вообще он в поселковый магазин не заходит и по округе не гуляет. Только на тачке передвигается. Приедет-уедет. Иногда я видел, как минивэн ближе к ночи в противоположную от трассы сторону, к лесу, уезжает. Потом возвращается, часа через два. А однажды, с год назад, вообще интересный случай произошел... — Продавец стрельнул по сторонам глазами и приглушенно продолжал: — Тогда на втором этаже коттеджа еще решеток не было. Из окна ночью девка вылезла, по простыне. Голая, в одних трусах. Я как раз на улице курил и все срисовал. Не успела спрыгнуть на землю, как из двери амбал с пистолетом в руке вылетел. Она его увидела и как закричит. Бежать не могла — наверно, ногу подвернула. А этот гоблин подлетел, по башке ей рукояткой врезал, ну девка и вырубилась. Сгреб и обратно в дом заволок. Потом вышел на крыльцо и долго, сука, по сторонам смотрел, проверял, все ли тихо...
Резко закончив свою удивительную историю, буквально прилепившую к окошку посерьезневшего Реаниматора, паренек как ни в чем не бывало отвернулся и сделал вид, будто ковыряется в коробках с товаром, пересчитывая пакеты с соком и бутылки с минеральной водой.
— Корешок, ты меня здесь видел когда нибудь? — строго спросил Леха, перед тем как отойти. — Подумай, советую.
— Вам что, сигареты или пивка?! — обернувшись, парень приподнял брови и посмотрел на Реаниматора.
Леха хмыкнул и направился к джипу.
Значит, видеостудия все-таки здесь, под боком. Вряд ли камера перед входом в коттедж оснащена системой ночного видения. И фонаря рядом с воротами нет. Притупилась у барыг бдительность от долгой безнаказанности, факт. Впрочем, сейчас белые ночи. Что ж, это не великая помеха... Кстати на кой ляд минивэн по ночам в лес ездит? Не за грибами же.
Догадка пришла сразу, и Леха, за плечами которого было много такого, о чем не говорят вслух, все равно ощутил, как по спине пробежала ледяная волна.
Он тяжело ввалился в джип, переглянулся с Лобастым, закурил и скомандовал:
— Давай Питер. До вечера забот хватает. С папой надо вопрос о Северном рынке перетереть, пока он не свалил. Ты в курсе, Петрович сегодня к трем часам на венчание к Пузырю поедет, в Троицкий храм.
— Знаю, его Зверь с братвой сопровождать будет. А мы к шести с делами закончим, — проговорил Лобастый, внутренне уже ликуя от предчувствия поживы. Выходит, прав оказался барыга?
— Когда закончим, то чуток переоденемся и вернемся, — помолчав, процедил Реаниматор сквозь зубы, медленно выдыхая сизый дым. — Зайдем к господину режиссеру в гости. Без приглашения.
— Ну а если круто повезет, даже сможем поприсутствовать на съемках! — оскалился Лобастый, до упора вдавливая педаль акселератора.
Со строны застывшие у алтаря Троицкого храма молодожены смотрелись как пара клоунов в цирке. Толстый и Тонкий. Это сравнение сразу пришло на ум Тихому, и несколько его позабавило, на минуту вырвав из плена неприятных мыслей. Действительно, разменявший пятый десяток, низкорослый, упитанный Пузырь, и совсем еще юная, высокая, очень худая невеста выглядели на редкость смешно.
— И где он ее, такую прозрачную, только откопал? — словно по заказу, как раз в эту минуту прорвавшись через церковные песнопения, послышался сбоку, из толпы приглашенных, надменный басок.
Тихий повернулся и с интересом посмотрел на стоявшего у колонны крепкого мужика, который с презрительной ухмылкой глядел поверх голов на неумело прикладывавшихся к подставленной священником иконе новобрачных. Судя по внешнему виду — видневшейся из-под воротника белоснежной рубашки «голде», засунутым в карманы брюк рукам — этот здоровяк, наверняка принадлежал к питерской братве. А точнее, к ее верхушке. Рядовых быков на свадьбу авторитета если и пускают, то лишь в качестве охраны. У этого же была своя свита — тройка шкафов, даже в полумраке храма не снимавших квадратные темные очки. Но, как ни странно, Степаныч видел атлета впервые. Наверное, кто-то из новых, не так давно приподнявшихся и занявших ступеньку уровнем выше боевиков, подумал Тихий.
— Так они с самого ее детства знакомы, — проявил редкую для своего статуса осведомленность один из телохранителей атлета. — Это его двоюродная сестра, прикинь!
— Ни хрена себе, — фальшиво удивился здоровяк и, словно культурист на подиуме, поиграл проступавшими под огромного размера пиджаком грудными мышцами. — Это же грех, кровосмешение!
— У католиков трахаться с кузинами всегда было можно, — вставил другой охранник.
— Так это у католиков, а Пузырь-то православный... Во, дожили, туши свет! — не унимался амбал.
Как и предполагал Тихий, сразу с десяток братков из сгрудившейся в храме толпы, резко оглянувшись, злобно зыркнули на бугая. Ага, засуетились.
Тихому было любопытно, чем все закончится. Атлет со товарищи, будучи в явном меньшинстве, открыто нарывался, без тени страха с ухмылкой наблюдая за ответной реакцией пузыревских братков.
Но что больше всего поразило Тихого, так это бессильная злоба на лицах не сделавших даже малейшей попытки осадить незнакомца гатчинских! Что за чудо такое?! Уж не новый ли это воровской смотрящий, вместо Вишни?! С такой физиономией? Бред.
— Слушай, ты, случайно, не знаешь, от какой семьи тот качок? — осведомился Тихий, оглянувшись на молча стоявшего сзади бодигарда Виталия. — Вон там, у колонны. Со свитой.
