Он оторвал взгляд от экрана монитора и посмотрел в окно, за которым был двор. У забора, подергивая обрубками ушей, лежал здоровенный пес, с невозмутимым видом наблюдающий за копошившимися у груши курицами.
За эту работу Рихард Корриган обещал перевести сто тысяч долларов на его личный счет. Итого, вскоре у него будет пять миллионов. Пора бросать Чечню и ехать куда-нибудь подальше, давая, таким образом, возможность заработать другому. Может, тому же Рамхзану.
В конце концов сюда можно всегда вернуться в любом качестве. Угли войны будут тлеть еще не один год. На них греют руки много людей, не желающих стабильности в этом регионе. Белан долго и много учился, поэтому хорошо разбирался в политике. Он прекрасно знал, что, с одной стороны, выдавая себя за друзей, многие страны хотят раздробить и выкрошить Кавказ из состава России. После него обязательно будет создан новый очаг напряженности. Словно ржавчина, эту страну разъедят конфликты на межнациональной почве. Как в свое время Союз – Грузия, Прибалтика, Украина… В большинстве республик уже натовские военные. Чем хуже Чечня, которая веками воюет с Россией? Затихли пушки и минометы, но это не говорит о том, что горцы смирились со своим положением. Они пока уступили силе. Это временно. Уже звучат выстрелы и взрывы в Дагестане, Ингушетии и Осетии. В самой России люди боятся ездить в метро, летать самолетами, бывать в многолюдных местах. Война просто перешла в новое качество. Никто в этой стране не может чувствовать себя в безопасности.
Он отключил компьютер и направился в другую половину дома. Она когда-то считалась женской и вход гостям мужского пола в нее был заказан. Сейчас там тоже жили женщины, но они – исключение из правил. Это падшие особи. Белан в одночасье сделал их такими. Три мусульманки не только были обесчещены, но еще сделали это с неверными. Пусть не по собственной воле и с остервенением сопротивляясь. Однако раз ничто не смогло этому помешать, значит, Аллах избрал их для порока. Хеда Закриева была схвачена им, когда шла пешком в свое родовое село. Шестнадцатилетняя неграмотная девушка оказалась случайно на пути. Но Белан уверен: Закриеву послал всевышний, определив ей роль мученицы во имя свободы собственного народа.
Девушка сидела рядом с окном на стуле, тупо уставившись перед собой. За столом, посередине комнаты, положив натруженные, загрубевшие от работы руки на колени, словно изваяние застыла Комета Саласовой.
– Грустите, шлюхи! – Пригнувшись под дверным косяком, он перешагнул порог и, подбоченившись, остановился у входа. – Кто хочет домой?
Он знал: ни они, ни Роза, которая стирает во дворе белье, уже ничего не хотят. Не потому, что боятся гнева родственников. Просто сама смерть им не так страшна, как позор. Если они вернутся, горе родителей, которые, возможно, считают их умершими, утроится.
Он внимательно посмотрел сначала на одну, потом на вторую девушку.
– Иди со мной, – наконец остановив свой выбор на Хеде, позвал Белан и, уверенный в том, что она подчинится, вернулся в свою комнату.
Все девушки готовились стать шахидками. Пока не наступил их час, они были наложницами Мациева.
Больше всего ему нравилась Хеда. Хрупкая, с белоснежной, никогда не видевшей солнца бархатистой кожей на животе, с нежно розовыми, торчащими в разные стороны сосками на небольшой груди.
Неожиданный стук в дверь заставил его отвлечься от похотливых мыслей.
– Убирайся! – почему-то Белан вспылил.
Девушка бесшумно исчезла.
В коридор вошел Дука Магомедов. Вместо привычной камуфлированной формы и ботинок с высоким берцем на нем была рубашка с коротким рукавом и спортивные штаны. На ногах – тапочки.
– Ты чего так вырядился? – удивился Мациев, почувствовав злость. Не из-за внешнего вида своего связиста. Просто если он появлялся, значит, кто-то выходил на связь.
– Это, – Дука оглядел себя и смутился, – стирать отдал…
– Что случилось?
– «Саид» только что передал. – Магомедов виновато шмыгнул носом. – Срочный разговор есть…
– Где? – удивился Белан.
– Сказал, на старом месте…
– Хорошо. – Мациев сунул руки в карманы штанов и потянулся на цыпочках, закатив глаза под потолок. – Передай людям, пусть собираются.
«Саид» был позывной Аюпа Яхяева. Пятидесятилетний, крепко сложенный чеченец, никогда не снимающий папахи, был эмиссаром Шоди, араба, который координировал действия полевых командиров в этой части предгорья. Отношение к нему было двоякое. Большую часть успешных операций он преподносил своим покровителям как свои. Белан не сомневался, что и на этот раз успех в Беное Шоди приписал себе.
Пройдя через запущенный сад, боевики обошли небольшую возвышенность, покрытую редколесьем, и спустились в глубокий овраг. Заросший сверху густым кустарником, он был надежным убежищем для машин. Мациев уселся на заднее сиденье своего джипа. Путь был недолгим. Яхяев часто останавливался у кого-то из многочисленных родственников в Гансолчу. Это село находилось в пяти километрах севернее убежища Мациева и его людей. Где-то на полпути, среди леса, было небольшое, давно высохшее озеро. Сейчас котлован зарос кустарником, а место называлось урочище Мани-Хутор. Туда Аюп в основном приезжал для разговора.
Старенькая «Нива» эмиссара уже стояла в условленном месте. Сам Яхяев прогуливался вдоль дороги с одним из своих охранников. Как всегда, на нем были надеты неизменная папаха, синий костюм без галстука и хромовые сапоги. Если бы не вооруженный до зубов парень, стоящий рядом, никому и в голову не пришло бы, что этот преклонного возраста мужчина с умным лицом имеет какое-то отношение к боевикам.
После традиционных сдержанных приветствий, оставив охрану, они направились вдоль опушки леса. Из-под ног в разные стороны разлетались кузнечики.
– Хозяин наслышан о твоих успехах, – негромко заговорил Аюп. – Твои победы радуют слух. Я привез тебе и твоим людям немного денег. Пусть переправят семьям.
– Спасибо, – коснувшись ладонью правой половины груди, поблагодарил Мациев, ломая голову, зачем Яхяев вызвал его.
– Какие у тебя планы на будущее? – неожиданно спросил эмиссар и, видя, что вопрос застал боевика врасплох, уточнил: – У тебя за границей бизнес. Ты не собираешься покинуть наши ряды?
Белан про себя усмехнулся, вспомнив свои недавние мысли, а вслух сказал:
– Нет. Пока об этом не думал.
– У нас есть к тебе предложение, – делая ударение на слове «нас», кашлянул в кулак Аюп. – Насколько мне известно, ты подготовил для войны с неверными трех сестер, – то ли спросил, то ли констатировал он и внимательно посмотрел на Белана.
Мациев разозлился, однако внешне никак этого не выдал. Он не сообщал никому о похищенных девушках.
«Значит, кто-то стучит», – мелькнула досадная мысль.
В принципе, об этом рано или поздно все равно бы узнали, но он планировал сначала использовать шахидок, а уже после этого поставить в известность руководство. Несмотря на то что оно давно потеряло жесткое и централизованное управление, а полевые командиры действовали зачастую по своим планам, выполняя задачи совершенно других людей, с его мнением приходилось считаться.
– Я думаю, что скоро их станет больше, – сокрушенно вздохнул Белан. – А что?
– На эту осень планируется ряд акций на территории самой России. – Аюп остановился и пристально посмотрел в глаза Белана. – Как ты смотришь на то, что эти женщины прославят свои имена там?
«Хитрый лис, – усмехнулся про себя Мациев. – Они себя не прославят, а вот ты хорошие деньги заработаешь…»
– Я имел серьезные затраты…
– Мы понимаем это. – Соглашаясь с ним, Аюп провел по бороде ладонью, словно проверяя, на месте ли она. – Поэтому я здесь. Сколько ты за них хочешь?
Мациев бросил взгляд в сторону машин, где оставались его люди, и вздохнул:
– По десять тысяч за каждую.
– Побойся бога! – Аюп сдвинул брови на середине лба и строго посмотрел на Белана. – Мы делаем общее дело.
– Однако кладем деньги в разные карманы! – неожиданно вспылил Мациев и сам испугался своих слов.
Однако эмиссар проглотил обиду. Времена сильно изменили их взаимоотношения.
– Пойми, ты отдаешь сырой материал. – Он развел руками. – Эти женщины не то что в метро, на поезде никогда не ездили. С ними еще будут долго и упорно работать… В том виде, в котором они сейчас, их арестуют еще в Чечне…
– Хорошо, – неожиданно согласился Белан. – Пять.
Немного подумав, Аюп кивнул:
– Договорились.
* * *
В отличие от остальных групп, которые убыли по своим маршрутам в свободный поиск, Мишенев направлялся в Беной по конкретному адресу. В этом селе жил двоюродный брат Исы. С его слов, к новой власти родственник относился лояльно, тем более в свое время Батаевы работали в милиции. Конечно, Иса волновался. С тех пор как он последний раз был у Юсупа, прошло много времени. Неизвестно, как тот отнесся к «переходу» на сторону боевиков обоих братьев. Так или иначе, Иса решил не менять своего имиджа и предстать перед Юсупом в обличье моджахеда. На ходу придумал легенду. Соответствующее снаряжение у него было. Еще в Курчалое он уселся за руль в черной кожаной шапочке, поверх камуфлированной формы накинул кожаную безрукавку. На пояс прикрепил кинжал, инкрустированный серебром. Узнав о командировке, чеченцы не брились. Сейчас, с покрытым щетиной лицом, он вписывался в образ бандита. Единственно – пока еще выдавал цвет кожи. Она не была такой обветренной и задубевшей, как у людей, большее время проводивших на воздухе, но и это можно было объяснить. Не все боевики мотаются по горам. Многие, создав хорошую агентурную сеть, которая информирует о появлении силовиков в окрестностях сел, преспокойно живут на конспиративных квартирах.
