«А ведь действительно могут убить», – промелькнуло в мозгу. Времена теперь настали другие, теперь даже в горах боевики не передвигались большими отрядами (свирепствовала авиация), по пять-шесть человек, от силы десять. А он ведет больше сотни, и не просто по горам, а через границу. Погранцы за последний год здорово там обжились, заставы поставили на всех господствующих высотах, разместили на возможных путях следования каравана свои «секреты», посты наблюдений. Да и авиацию всегда могут вызвать. Вцепись пограничники даже в хвост его отряда, как голодные волки, – костей не останется.
Таймураз посмотрел по сторонам, наблюдая, как его люди готовятся к дневке, и неожиданно подумал: «Нет, без жертвоприношения нам никак не обойтись». Впрочем, понимал также полевой командир и другое – ягненком, бараном или конем сейчас не обойтись, бог смерти требует человеческого подношения.
– Мирзо, – позвал своего помощника Хадышев, и тут же возле него возник юноша. Длительный переход через горы никак на нем не отразился, только на скулах появился румянец, а в глазах горел фанатичный блеск преданного пса.
– Слушаю вас, эмир, – негромко и почтительно проговорил помощник.
– Позови Беслана и Абдуллу, – приказал полевой командир. Помощник бросился исполнять приказ.
Хитрый Беслан и Кривой Абдулла были наиболее опытными воинами в отряде. Оба начали воевать в отряде Хадышева, когда тот еще не был «Пророком». Они вместе обстреливали федеральные колонны в первую чеченскую кампанию, а во вторую, когда отряд оказался внезапно атакован десантниками, остатки боевиков, отбиваясь, засели в родовом селе тейпа Хадышевых. Родственники не выдали своего. Выпроводив из дома стариков, женщин и детей, остались защищать свои дома и своих гостей.
Только и федералы были уже не те, что в первую чеченскую войну. Теперь все было по-другому, кроме пехоты подтащили танки, артиллерию, и два дня с упорством бульдозера сокрушали дом за домом. А когда остались лишь дымящиеся развалины, пошли вэвэшники, под прикрытием танков совершившие окончательную зачистку.
В той мясорубке мало кто выжил, тяжело раненного Таймураза вынесли ночью через дренажную систему. С десятком бойцов выбрались Хитрый Беслан (который лично разведал систему) и Абдулла, потерявший в этом бою глаз и получивший кличку Кривой. Это были самые верные люди Пророка, и если он мог безгранично на кого положиться, то только на них.
– Ты звал нас, Пророк? – первым к Хадышеву подошел Беслан, у него были длинные золотистые волосы, стянутые черной банданой, на которую сверху он натянул камуфлированную вязаную шапку. Борода у Беслана плохо росла, редкие золотистые волосы только прикрывали подбородок. Хитрый был одет в теплый натовский камуфляж, поверх куртки носил разгрузочный жилет, подсумки которого были набиты запасными боеприпасами. Слева на поясе висел самодельный нож с гравировкой в виде черепа с костями и надписью арабскими письменами, гласившими: «Смерть неверным собакам». А под правой рукой в кобуре лежал пистолет Макарова с наградной табличкой, припаянной к ствольной коробке: «Почетному чекисту…» – память о первых днях чеченского суверенитета, когда озверевшими абреками вырезались как обычные граждане, так и высокопоставленные офицеры спецслужб, не успевшие вовремя покинуть мятежную республику.
– Если тебя с этим набором поймают русские, даже до комендатуры тащить не станут. Повесят на первом же суку, – часто повторял Хадышев. Но Хитрый только небрежно отмахивался.
Продолжая сидеть на спальнике, Таймураз внимательно посмотрел на боевика снизу вверх и тихо произнес:
– Давай перекусим вместе, нужно кое-что обсудить.
Хитрый понимающе кивнул, сбросил с плеча свой рюкзак, на который опустил автомат с навинченным на ствол длинным цилиндром прибора бесшумной стрельбы, делающим оружие непропорциональным и уродливым.
Расстелив свой спальник, Беслан уселся напротив полевого командира и принялся доставать из рюкзака различную снедь, завернутую в обрывки газеты.
Следом появился Абдулла, невысокий мужчина с густой черной бородой и такой же черной повязкой, закрывавшей левый глаз. Кривой, как и большинство боевиков, был одет в натовский камуфляж, такой же разгрузочный жилет со множеством подсумков, только вместо автомата он всюду таскал за собой самозарядный карабин Симонова (СКС).
Абдулла не задавал ненужных вопросов, он, как и Хитрый, снял рюкзак, расстелил на голых камнях спальник и тяжело опустился на него.
Еда у чеченцев была небогатая, хотя и скудной назвать ее нельзя было. Тонкий лист лаваша, в который были завернуты куски отварной курицы с репчатым луком и зеленью, чеснок и варенные в меду финики. Промерзлая еда хрустела на зубах, но разводить костры Таймураз строго-настрого запретил, помня инструкцию, гласившую, что вдоль границы курсируют федеральные самолеты-разведчики, оснащенные специальной аппаратурой, способной засекать тепло (термографы называются). Если их отряд засекут, то пересечь границу им не удастся.
Утолив голод, Пророк сунул остатки пищи обратно в рюкзак, тщательно обтер руки об одежду. Хитрый и Кривой не заставили долго ждать, доев, они тут же скрыли все следы трапезы. Таймураз Хадышев достал из-под разгрузочного жилета сложенный вчетверо лист карты и разложил на ровном пространстве между спальниками. Время на ознакомление с обстановкой не требовалось, не один месяц сидевшие в Панкисском ущелье изучали карту предстоящих маршрутов и район возможных действий.
– Сегодня ночью мы выйдем к границе, – толстый указательный палец Пророка ткнулся в карту. – Это район седьмой погранзаставы, кодовое имя «Незабудка». Застава хорошо оснащена и укреплена. Батарея стодвадцатимиллиметровых минометов, несколько спаренных зенитных установок, не считая пулеметов, снайперов и автоматических гранатометов. Мы не сможем пройти на этом участке границу незамеченными. Даже если мы оставим здесь караван с вьюками, то все равно слишком много людей, чтобы остаться незамеченными.
– Нужно разделиться на несколько групп по пять-шесть человек и переходить границу в нескольких местах, – предложил Кривой Абдулла.
– Да, чтобы потом всем встретиться в обусловленном заранее месте, – закончил мысль товарища Хитрый.
– Неплохой вариант, – согласился Таймураз, но тут же отрицательно покачал головой. – Но нам он не подходит. – Видя непонимание на лицах Абдуллы и Беслана, тяжело вздохнул и начал пояснять: – Во-первых, весь этот переход займет довольно много времени, а у нас его как раз и нет. Во-вторых, слишком много рассеянных групп получится, и здесь не исключена возможность того, что какая-то из них наткнется на засаду и кто-то попадет в лапы «гоблинам». А они умеют выжимать из пленных всю информацию. В таком случае место общего сбора станет известно федералам, а уж тогда нам и сам Аллах не поможет.
– Может, ты предлагаешь нам вернуться? – удивленно спросил отважный, но недалекий Абдулла, его более разумный товарищ, решил промолчать.
– Не я единолично решил идти через границу, и не мне это решение отменять, – неожиданно зло ответил Хадышев, но тут же сообразив, что соратники не хотели его оскорбить, заговорил более примирительным тоном: – Мы идем в Ичкерию не для того, чтобы убить десяток-другой федералов или сжечь пару БТРов или БМП. Мне поручено провести диверсию, от которой содрогнется вся Россия. Все предыдущие акции им покажутся шалостями хулиганов. Вот поэтому я никаких сил не пожалею, чтобы перейти границу. – Соратники понятия не имели, о чем идет речь, поэтому благоразумно решили хранить молчание.
– Мы поступим по-другому, – продолжал вещать Пророк. – Сегодня ночью ты, Абдулла, возьмешь полсотни бойцов и нападешь на «Незабудку». Свяжешь их боем, пока мы будем переходить границу, потом вернешься обратно в ущелье.
– Таймураз, ты думаешь, пограничники такие глупые, да? – горячо заговорил Абдулла. – Даже если они не заметят вашего перехода, то уж точно догадаются, что нападение на заставу неспроста.
– Я знаю, – полевой командир кивнул и провел руками по бороде. Взглянув на Хитрого, он продолжил: – С караваном мы углубимся на десять-двадцать километров. Дальше я с двумя десятками бойцов уйду в глубь республики, а ты, Беслан, покружишь немного и, как только федералы насядут на тебя, бросишь караван и вернешься назад, за границу. Главное, чтобы никто в плен не попал.
– Как так, бросить караван? – удивился Абдулла. – Со всем грузом?
– Да, – кивнул Таймураз, но, наткнувшись на недоуменные взгляды, добавил: – У федералов тоже должны быть праздники. Возьмут караван, а это новые ордена, звания. Все рады, никому и в голову не придет что-то вынюхивать.
Абдулла и Беслан переглянулись, только теперь до них дошло, какая по своим масштабам должна быть диверсия, если ради ее прикрытия стоит отдать в руки федералов караван с оружием и боеприпасами.
