Человек пробудился резко, подброшенный пружиной страха. Точнее, волной гормонального перехода организма от сна к бодрствованию. Электрическая активность мозга скакнула на высокий уровень, обеспечив активное взаимодействие индивида с внешним миром. Это слабо напоминало обычное медленное карабканье из тьмы к свету, через пелену отравленного токсинами организма.
«Где я?» – первая мысль. Огляделся: похоже, на полу в кладовке – кругом одежда и обувь. «Госпиталь! – уже спокойнее и рациональнее сообразил Муса. – Удалось добраться до Саудовской Аравии». Вспомнилось, что ему сделали гемодиализ, очистили кровь от разной дряни, облегчив почкам работу на ближайшие день-два. Еще напичкали лекарствами. Первая нормальная ночь обернулась утренним испугом. А вечером никак не мог уснуть, взбудораженный соками жизни, бродившими в теле. После снотворного задремал, а не увяз во мраке, наполненном кошмарами. Скоро проснулся от едва слышного жужжания кондиционера, почудился русский беспилотник, барражирующий над местом зимовки в горах.
Тщетно попытался вновь погрузиться в сон: кровать показалась слишком мягкой после лежбища в блиндаже. Палата давила огромным размером и окном от стены до стены. Встал, побродил, нашел убежище в гардеробной, устроил лежку из одеяла и подушки. Там и проспал остаток ночи, пропустив призыв муэдзина к ранней молитве. Сильно не расстроился, ретивым мусульманином не был, только на людях старался казаться. А их рядом нет.
Как-то сразу появился слуга-палестинец, показал хитрости шикарной ванны, подравнял бородку. Затем помог освоиться с местной одеждой: длинную рубашку тобе надел быстро, с платком гутра повозился. Потом принес завтрак и исчез. Муса медленно приспосабливался к новым условиям, выстраивал логику событий. Закончив с едой, решил поставить эксперимент: демонстративно громко выдохнул и отодвинул от себя поднос. Тотчас возник смуглый прислужник. «Следят. «Прослушку» или видеокамеру поставили», – сделал вывод пациент, не удивившись: в мире джихада/террора никто никому не доверяет.
Вышел на балкон, осмотрелся. Вид саудовской столицы завораживал современностью, мало вязавшейся в его представлении с центром всемирного халифата, возглавить который мечтает королевская семья. «Не выйдет – слишком размякли местные кочевники, век назад захватившие Аравийский полуостров, – счел Муса. – Мало кто и на коня влезет, предпочитают на «роллс-ройсах» рассекать. Без разницы, лишь бы помощь оказывали». Так и сидел в кресле, укрывшись от зимней прохлады одеялом, почесывая раздраженную и изъязвленную кожу на руках и ногах. Зудело и слегка кровоточило везде, но особенно беспокоили конечности. Ждал следующего хода судьбы.
Таковой последовал в виде пухлого молодого мужчины, чей шерстяной платок – гутра – отличался красным орнаментом, как выяснилось, катарским. После арабских приветствий тот по-хозяйски плюхнулся на диван и перешел на сильно акцентированный русский язык.
– Ас-сайед, Муса, врачи очень довольны вашим прогрессом и ожидают дальнейшего улучшения. Тем не менее, рекомендуют длительный отдых и постоянные процедуры.
– Что у меня за болезнь? Так и не понял, они лопотали на английском.
– Хронический гломерулонефрит, отягощенный хронической почечной недостаточностью.
– Что значит?
– Вам придется периодически чистить кровь машиной и принимать лекарства. Физическая активность и длительные передвижения будут ограничены: аппаратуру гемодиализа с собой не повезешь.
– Мне придется жить в госпитале?
– Нет, нет. С медицинской точки зрения, дела обстоят сложно, но несравнимо лучше, чем по приезду в Эр-Риад. Мне поручено обсудить дальнейшие планы. Братья-ваххабиты готовы оказать вам полное содействие.
– Я хочу продолжить войну против неверных, против Москвы. Моим воинам нужна материальная и иная поддержка, чтобы «Имарат Кавказ» стал реальностью. Для себя ничего не прошу.
– Похвально. Пока вам надо отдохнуть – эмир Катара предлагает свое гостеприимство.
– Почему бы мне не остаться здесь? Хотел бы посетить Мекку и Медину.
– В свое время получите такую возможность. Пока следует надежно укрыться от русских. Поверьте, в безопасности будет легче продолжить борьбу. Рука Москвы туда не дотянется. А если попробует, мы её отрубим.
Вздох Мусы прозвучал для оперативника как согласие. Наблюдавший на мониторе за встречей Бен Султан уловил и иные детали: чеченец не кивнул головой, не произнес утвердительных слов. Сие означало, что тот зарезервировал свое мнение, ожидая развития событий, которые на данном этапе не мог контролировать. «Сильный человек, опытный, ценный, – прикинул шейх. – Посмотрим, сколько эта фигура стоит для Москвы. Еще одна гирька на весах торга, что вот-вот начнется с Кремлем».
Вяземский-старший не мог успокоиться после разговора с Матвеем. Тот был убедителен на сто процентов и всё же … Вновь проверив записи за 13 октября, убедился, систему технического контроля за помещениями и движением людей перенастроил его собственный сын. Также несомненно, что действовал в связке со Степаном Алехиным. Неясно, как они покинули офис и вернулись в него. Глава компании не был бы гением, если бы в конечном итоге не вычислил, что в подходящее время на автомашине въезжала и выезжала подруга сына, некая Шпагина. Довольно погладив рукой комп, вызвал в кабинет Илью, отношения с которым оставались далекими от идеальных. Обсудив производственные вопросы и усыпив, как полагал, бдительность отпрыска, задал каверзный вопрос.
– Слышал, жениться собрался? Отцу ничего сказать не хочешь?
– Я? На ком? На Маше что ли? Нет, пока не планирую.
– А она планирует? Девушка не простая, со специфическим опытом.
– Ты об её шпионской работе? Так она уже с ней завязала, – компьютерщик пытался отбояриться от папаши и вдруг на стеклянной стене в стиле техно увидел отражение напряженного лица старшего, старательно отвернувшегося в сторону. – Тебе-то какое дело?
– Да так, – подтвердив свою догадку, старший сполз со скользкой темы. – Хотел больше узнать о будущей невестке.
– Мы нынче не встречаемся. Мария работает психологом, занимается поддержкой тяжелобольных в хосписах. Батя, ты бы пожертвовал на их содержание. Вроде, «Лаборатория» не бедствует. Глядишь, и Маша перестанет на меня дуться непонятно за что.
– Хорошая идея, – владелец корпорации решил проявить гуманизм, спровоцированный наследником, и чуть не проговорился про визит Матвея Алехина, – а то тут заходил … один смертельно больной, просил … помощи. Я обещал.
– Уважаемые пассажиры, просьба выключить телефоны и иные устройства, которые могут нарушить работу кардиостимулятора у командира воздушного судна.
Красько хохотнул изобретательности пилота, вновь развеселившего шуткой в жанре гражданской авиации. С неизменным удовольствием осмотрел интерьер бизнес-джета. Сливочная кожа кресел выглядела не натуральной, а живой. Привычно развалился на диване, закинув ноги на подлокотник. Правая рука держала стакан с виски, левая неосознанно гладила деревянную обшивку. Салон рассчитан на восьмерых, и в длинные полеты хозяин брал с собой кого-то из высших менеджеров: что-то обсудить, о ком-то посплетничать или попросту сыграть в домино. Но теперь Gulfstream мчал на уикэнд в Париж, к любимым жене и сыну, потому советчики и жополизы не требовались. «Жаль, Ленка не хочет жить в Москве, – в который раз посетовал Михаил, – хотя можно понять: девонька привыкла к французской атмосфере, да и Марку спокойнее за границей. Молодец я, купил самую новую и скоростную модель – 1000 км/ч!»
Обвел взглядом красоту вокруг, глотнул божественного Teaninich 1971 года и совсем позабыл, как шикарный самолет появился из-за жены, упрекнувшей: «Что ты, олигаршонок какой летать на дешевке?» От ожидания близости с ней, своенравной и такой сексуальной в её капризах, стало теплее на душе. Или алкоголь подействовал? Неизвестно, только московские проблемы исчезли с горизонта, как и сама Россия. А с ними и Магомедов, который после ссоры куда-то сгинул. «Оно и к лучшему: остынет, образумится».
Микроавтобус старый, люди в нем молодые. Настолько, что скучная сидячая работа не могла серьезно снизить концентрацию гормонов и феромонов в тесном отсеке, нафаршированном спецаппаратурой. Мужчина поглядывал на соседку, та – на мониторы. Оба влюблены, но не друг в друга. То есть, старший лейтенант желал сблизиться с лейтенантом младшим – новенькой сотрудницей отдела технических мероприятий, а она бредила о совсем ином человеке, не служившем в ФСБ.
Засада и длительное наблюдение – задание для двадцатилетних. Меньше утомляются, мочевой пузырь выносливее, в холодной машине не так мерзнут. Им выделили побитую временем «газель», мол, лучше для конспирации, поскольку на площади перед ОВД полно маршруток. Вообще-то в УФСБ поступил классный минивэн «фольксваген», только тот сильно выделялся в городском автостаде, что подходило для разъездов начальства – пусть народ знает, кто едет.
