Лейла не выпускала его вялую руку – то ли выкачивала последние крохи жизненной силы, чтобы добро понапрасну не пропадало, то ли опасалась, что он утонет в обманчивой тверди, которая притворяется линолеумом. В Космополе действуют такие же правила, как везде: пострадавших не бросать, если имеется возможность организовать их спасение не в ущерб боевой операции.
Мелькнула горькая мысль: эх, пошла бы в Космопол, предварительно поменяв взгляды и признав ошибки, так ведь не возьмут! У них другое на уме: устроить показательный процесс над выжившей участницей вьянгасианского теракта – в этом они нуждаются больше, чем в еще одной человекоединице. Так что надо драться, другого выхода нет.
И не задумываться об этой ерунде, будто бы Комнаты – животное. Такого просто не может быть. Комнаты – это компьютер с персональной привязкой, признающий одного-единственного пользователя, и пользователь этот – Анджела. Что бы там Лейла ни болтала… У компьютера нет ни инстинктов, ни характера, одни программы.
Надо поскорее вывести из игры Бланку. Оставшись без дополнительной энергетической подпитки, Лейла не сможет влиять на работу компа и мешать ему выполнять команды законного пользователя. Тогда она раскается, что явилась сюда.
Приказ: сделать прожектор под потолком, мощный, как бортовые прожектора боевых машин. Пусть теперь пеняют на себя!
Прожектор полез из стены, пробив штукатурку, словно громадный металлический бутон.
Лейла поняла, что это такое.
– Закройте глаза, живо!
Бланка подчинилась, а у отключившегося Мориса глаза и без того закатились – наружу одни белки.
Ладно, сейчас они зажмурятся, и тогда бери их голыми руками…
Прожектор вспыхнул, как солнце, но тут же разлетелся вдребезги. Анджела, предусмотрительно повернувшаяся спиной к источнику света, выругалась, когда ей на голову посыпались осколки.
– Никакого воображения! – открыв глаза, усмехнулась Лейла.
Хорошо, попробуем что-нибудь другое… Стальные шипы из пола!
Как выяснилось, враг и это предусмотрел: на маленьком пятачке под ногами у Лейлы с Бланкой и под коленями у обмякшего Мориса шипы не проросли.
Анджела не очень-то и расстроилась. Главное – истощить их силы, и через некоторое время, на двадцатый или на сороковой раз, какой-нибудь из приемов сработает.
Прожектор. Шипы. Зыбучка. Снова прожектор. Снова шипы. Снова прожектор. Лейла отражает одну атаку за другой, а Бланка стоит рядом с ней и даже не шатается, хотя, если судить по Морису, давно уже должна была потерять сознание. Сколько еще это может продолжаться?
Прожектор. Шипы. Зыбучка. Прожектор. Зыбучка. Шипы…
Внезапно Анджела сообразила, что происходит, и вслух выматерилась от тоски и злости.
Бланка же привыкла без возражений делать все, что от нее ни потребуют! В Новогодней Службе этим постоянно кто-нибудь пользовался, сваливая на нее обязанности, которые полагалось выполнять всем по очереди, или безвозвратно одалживая мелкие суммы денег. Надо – значит надо.
Анджела, тогда еще ничего не знавшая о причинах этой патологической уступчивости, считала Бланку образцовой пешкой – уважать не за что, но как исполнитель представляет определенную ценность, будем иметь в виду – и тоже, бывало, загружала ее сверхурочными поручениями. Ни слова протеста, и постоянное виноватое выражение в больших прозрачно-серых глазах.
Сейчас происходит то же самое. Перед операцией девчонке объяснили, что она должна во что бы то ни стало обеспечить Лейлу достаточным количеством энергии – она и обеспечивает. Да эта безответная тихоня накормит хоть целую армию энергетических вампиров, и все равно от нее не убудет! Нет смысла дожидаться, когда ее силы иссякнут. Бланка, вероятно, сама того не сознавая, работает, как генератор. Ее же об этом попросили! Надо – значит надо.
Это Вьянгас ее такой сделал. Проклятая ошибка Маршала. Наверное, самый бессмысленный из массовых терактов за всю историю этой Галактики. А если Римма-Анджела заявит на суде, что она с самого начала была против, все равно никто не поверит.
Почувствовав, что хозяйку Комнат начинают одолевать пораженческие настроения, Лейла перешла в контратаку.
– Что за бомжатник ты здесь устроила?! Думаешь, Комнатам это нравится? Ошибаешься, они, как и я, любят простор! Смотри, на что они способны!
Потолок рванулся вверх, стены расступились, по обе стороны вырос целый лес нефритовых колонн с резными капителями. Вздыбленный волнами тусклый линолеум с застрявшими обрывками бинтов и медицинскими склянками бесследно исчез, вместо него засверкали чистейшей облачной белизной мраморные плиты. Такого здесь не бывало даже во времена царствования Сафины!
От прежней обстановки осталась только кровать из борделя – наверное, для контраста. Покосившаяся, жалкая, с болтающимися на верхней раме лохмотьями красной ткани. На кровати валялся обломок экзоскелета.
– Комнаты больше тебе не принадлежат! – Голос Лейлы отдавался эхом под мозаичными сводами необъятного зала. – Ты же всегда их боялась, ты же на самом деле понимала, что они живые, но пыталась себя обмануть! Я понравилась им больше, чем ты, я в два счета их приручила!
Она выпустила руку Мориса, и тот распростерся на полу. Над ним склонилась Бланка, а Лейла подошла к Анджеле вплотную. Щуря синие глаза, бросила негромко и сухо:
– Получи за Зойга!
Если бы осталось в запасе хоть немного сил – или врезала бы ей, или блокировала удар, но к этому моменту она уже была как ватная кукла, не чувствовала ни рук, ни ног. Боли тоже почти не почувствовала, когда хлесткая пощечина швырнула ее на пол.
Лейла расстегнула ворот ее бронекостюма. Еще один удар, в горло, вроде бы несильный, но Римму-Анджелу подхватил и куда-то поволок темный водоворот.
Сквозь нарастающий грохот в ушах она услышала выкрик Лейлы:
– Группа захвата – сюда!
И успела подумать:
«Ну зачем тебе группа захвата, если все уже сделано?.. Все равно… еще стану… ферзем…»
Бланку подняли сразу трое или четверо космополовцев. Она пыталась сказать им, что может идти сама, однако те, не слушая протестов, бегом потащили ее наружу. Мориса постигла та же участь, но он был без сознания, а Бланка в этом совсем не нуждалась! Потом она догадалась, что космополовцам, наверное, очень хотелось внести свою лепту в завершение этого дела.
В машине «Скорой помощи» ее ждал пожилой врач с медавтоматом наготове, он тоже вначале не верил, что с ней все в порядке.
– Девочка, ты сама не понимаешь, сколько сил потеряла! После Лейлы… Молодой человек чуть живой, а у тебя почему пульс в норме?
Недоверчиво качая головой, он сделал ей инъекцию какого-то лекарства, усиливающего иммунитет, и угостил витаминным коктейлем, а Мориса, так и не очнувшегося, уложили в мобильный «кокон».
После этого Бланка сидела около иллюминатора и пыталась рассмотреть, что творится около избушки. Непонятная суета в сумерках. Театр теней в морозном воздухе, пронизанном лучами прожекторов и затуманенном облаками пара.
Заглянула Лейла.
– Как себя чувствуешь?
– Хорошо. А что будет с Комнатами?
– Их больше нет. Скоро полетим отсюда.
– В каком смысле – нет?
– Во всех смыслах. Они схлопнулись, исчезли, уничтожены. Спасибо тебе.
– За что? – удивилась Бланка.
– За нашу победу.
Лейла опять ушла, а ей хотелось спать. Откинувшись в мягком кресле, в полудреме, Бланка пыталась решить, изменилось что-нибудь или нет в ее жизни, в том, что касается последствий Вьянгаса. Она чувствовала: как она решит, так и будет, и решать надо поскорее, не упуская момента. Это словно поворот, когда можно или свернуть на другую дорогу, или проскочить мимо.
Морис постепенно оживал. Солнечный свет за окном палаты, звуки и краски – все это понемногу возвращалось к нему; запахов пока не было, но их и не должно быть – ведь он лежит в «коконе» и дышит стерильным воздухом, лишенным посторонних примесей.
