Майвин мог давным-давно вывезти Илону за кордон, не дожидаясь неприятностей. Точнее, ее дублершу. Но почему-то он этого не сделал… Значит, эта дискета важна?.. Тогда почему Ямковецкий так легко мне ее отдал? Относительно легко, конечно, но ведь он мог и не говорить о ней вовсе!.. «Я вставлю эту штучку в…» — куда он сказал? не важно, положим, себе в задницу. И что?.. — «…и управляющий банком в Цюрихе…» — кажется, он сказал «Депозитным банком на Банхофштрасе»… я запомнил, потому что Банхофштрасе — самая крупная магистраль в Цюрихе… «…вскроет сейф, абонированный на имя владельца счета… (номер я не запомнил)… в присутствии полиции… и тогда я потеряю все, но и Майвину конец!» Кажется, так он сказал…
То есть Майвин или те, кто зависит от Майвина и не заинтересован в изъятии компромата из сейфа, должен, по его расчету, опасаться проделывать манипуляции с этой дискетой, так, что ли?.. А как ею манипулировать, знает только он. Поэтому он застрахован от «несчастного случая». Вы меня, дескать, ликвидируете, и весь мир узнает имена коррумпированной верхушки, а если хотите получить чемоданы с компроматом — отпустите меня с дочерью в Швейцарию.
Грубо и не очень умно.
Мы вышли на просеку. С Ямковецкого градом лил пот, костюм от «Дживз энд Хокса» превратился в тряпку. Вполне возможно, лондонская фирма выпустила партию таких костюмов для покойников, и он купил его по дешевке. Впереди, в просвете между деревьями, виднелась полоса грунтовки.
— Сворачивай! — буркнул я ему в спину, направляя параллельно дороге краем леса.
— Ты хоть сам-то знаешь, куда идешь? — злился он.
— Какая разница? Земля круглая.
Зазвонил телефон.
— Женя, ты где? — спросил Викентий.
— Кажется, на севере по курсу — Лихачево, — определил я по дорожному указателю и солнцу, клонившемуся к закату. — Примерно в трех километрах. Грунтовка — строго на юг.
— Понял. Я рядом, за Кольцевой. Смотри на дорогу, а то впереди больше телефонов не предвидится.
Ямковецкий слышал, что я даю кому-то координаты. В глазах его появился страх. Кажется, он чего-то не учел, хотя хитер был несомненно.
Мы двинулись дальше. Он размахнулся и зашвырнул саквояж в поросший травой кювет. Неси, дескать, сам. А я человек не гордый и закаленный: от трехсот тысяч долларов мой пупок не развяжется. Поднял и понес сам, не сказав ему, против его ожидания, ни слова.
Я вспомнил фотографию, на которой он — самодовольный, упитанный, в белой рубахе — сидит за компьютером в каком-то офисе. Дискета, компьютер… Ну и уркаганы нынче пошли — палец в рот не положишь!
…Что же он, гад, задумал? Почему он сам, имея право распоряжаться счетом в любое время, не предпринял попытки вылететь в Цюрих?.. Во всяком случае, не потому, что досрочно покинул место заключения: с его-то миллионами можно раздобыть любые бумаги. Опасался Майвина?..
«Мне не нужна эта шавка, которую вы с Майвиным выдаете за мою дочь, — сказал он. — Мне нужна моя Илона, моя ПЯТАЯ СТЕПЕНЬ ЗАЩИТЫ»… Передо мной, как на киноленте, пронеслась вся его биография, которую я изучил по документам, но ни одного кадра, посвященного дочери, в этом фильме не было. И почему она — его степень защиты?.. И почему — пятая?.. Что это он так воспылал любовью к дочери, которую даже в Москву не вернул после того, как купил квартиру в Рижском проезде, а бросил одну, несовершеннолетнюю, в Кимрах?.. Как будто скрывал ее от кого-то…
Идти я еще мог хоть до дома на Первомайской, а думать устал. Все перепуталось в больной голове, как с похмелья.
— Стой! — приказал я впереди идущему, заметив знакомую «четверку», двигавшуюся по шоссе во встречном направлении. — Стой, урка! Притопали…
Дача № 2 находилась в Ясеневе. Майвин построил ее по собственному проекту. Замысловатая архитектура трехэтажного дома желтого кирпича (первый этаж с сауной и банкетным залом находился в подвальном помещении, обшитом деревом и оснащенном кондиционером) была под стать внутреннему убранству: мебель в стиле Людовика XV, изразцовое зеркало камина, светильники в виде свечей, изобилие посуды в антикварных шкафах и буфетах, стенные сейфы, спрятанные под дорогими картинами, удобные, хорошо продуманные комнаты для охраны и прислуги (Майвин держал уборщицу, садовника и повара) — все было плодом его фантазии, многотрудной работы и стоило немалых денег.
Третьи сутки он не появлялся в Москве, отсиживался здесь, на даче № 2, оформленной на подставное лицо и не известной никому, кроме особо приближенных лиц, зависимых от Майвина настолько, что доверять им он мог практически без опаски.
Одним из таких лиц был начальник службы безопасности АО «Земля» Пантелеймон Капитонов, в прошлом офицер МВД, сохранивший надежные связи с высшими чинами из министерства и контролировавший разветвленную сеть частных охранных структур и оружейных магазинов, входивших в «пирамиду» «Земли».
Телефонный звонок застал Майвина в предбаннике за чаепитием. Из парилки слышались покрякивание Капитонова и хлесткие удары дубового веника по телу.
— Через два часа я буду ждать в песчаном карьере между Лихачевом и Бусинкой, — сообщил Столетник. — В полутора километрах от кладбища. Так что если вы нарушите условия — нести недалеко.
— Не с того начинаешь, сыскарь! — обозлился Майвин и, рванув на себя тяжелую, набрякшую дверь парилки, поманил Капитонова.
— Что касается меня, то я уже заканчиваю. Или вы хотите предложить мне что-то еще?..
На дорогих настенных часах в предбаннике была половина пятого. Оттягивать не имело смысла: за это время до Лихачевского карьера можно добраться из любой точки.
— Сколько ты хочешь получить?
— Как договаривались. С учетом аванса и расходов — одиннадцать тысяч четыреста двадцать долларов. Пятьдесят центов, так и быть, оставьте себе.
— Не хами, сыскарь! — прикрикнул Майвин. — Деньги тебе привезет Джерри. Он же заберет Ямковецкого. Встречаемся в карьере в половине седьмого один на один. Все?
Столетник помолчал.
— Все. Привет кинг-чарлзу, — решил не настаивать на личной встрече и первым отключился.
Майвин налил в стеклянную кружку с медведем пива «Хольстен», протянул распаренному Капитонову, а сам закурил. Они сели на широкую дубовую лавку за дощатым столом.
— Согласился? — осторожно спросил Капитонов, чувствуя, что шеф психует всерьез.
— Согласился.
— Я же говорил, что он лох!..
Майвин захохотал — так неожиданно, что Капитонов, привыкший к перепадам в его настроении, вздрогнул и расплескал пиво.
— Одиннадцать… одиннадцать тысяч… четыреста двадцать долларов!., — давясь смехом, раскачивался Майвин из стороны в сторону, и слезы текли из его глаз, а простыня сползла с накачанного, загорелого тела. — Нет, ты представляешь уровень, Пантелеймон?! А пятьдесят… ха-ха-ха-ха!.. пятьдесят центов я могу оставить себе!.. На чай!..
Тут и Капитонов не выдержал: примерно такую сумму Майвин платил ему в месяц, да еще по стольку он имел с подконтрольных предприятий. Без «бомбежек» китайских кварталов и перестрелок в окрестных лесах.
— Я ему не верю! — так же неожиданно оборвал смех Майвин.
— Почему?.. Он ведь не настаивал на вашем непосредственном участии. А если бы что-то задумал — непременно попытался бы выманить вас лично. Ему деньги нужны, деньги — и ничего кроме. Скуп до невозможности и ограничен до одиннадцати тысяч.
— Не скажи! — заиграл желваками Майвин. — Я его за эти трое суток хорошо изучил. Именно на такой эффект он и рассчитывает. И меня выдергивать не стал, чтобы я не заподозрил его намерений. Мне в Брюсселе мой старый друг Валя Пименов рассказывал, как этот Столетник его на центнер бриллиантов «раздел». Профи он, конечно, что надо — из-под земли может достать, но если вовремя не остановить…
— Из-под «Земли» — это точно, — усмехнулся Капитонов. — Только чего вы опасаетесь, не пойму. Он ведь никаких требований…
— Чего?! А того, Пантелеймон, что он займет место Ямковецкого.
— В тюрьме?
— В моей жизни!.. Он слишком много знает и уж если предъявит мне счет — придется платить.
Капитонов почувствовал решительный настрой босса.
— К тому же у него дискета. Так что эта пустяковая цена за Бориса, я думаю, не последняя.
Снова зазвонил телефон, приносивший в последние дни только лишь неприятности.
— Слушаю! — неохотно снял трубку Майвин.
— Здравствуйте, Анатолий Ильич, — раздался чей-то полузнакомый голос. — Это Решетников.
Майвин оживился, прикрыл ладонью микрофон.
— Решетников! — бросил Капитонову.
Тот метнулся в дальний угол, где стоял шкафчик с анализатором, прижал к уху наушник и включил цифровой индикатор.
— Чего ты хочешь? — не сумел скрыть раздражения Майвин.
