слов он всегда сумеет, выгодно использовав свое подчиненное положение. Уже сейчас, не дожидаясь утра, он намекнет, по своим, разумеется, каналам об «адмиральской трактовке событий» и даже посетует на упрямство «старого служаки», на патологическое неприятие им чужих мнений и советов.
Как там дальше будет разрешаться эта непонятная и загадочная ситуация, вряд ли сейчас возможно предположить, а подстраховаться никогда не помешает. Тем более что в выдвинутую им самим гипотезу, он верил еще меньше, чем Командующий. В одном, однако, их мнение совпадало полностью: логически обоснованного, «правильного» объяснения происходящим событиям не существовало.
Когда полковник зашел в центр связи, ему доложили, что русские усиливают дозоры на сухопутной границе. А по данным спутниковой разведки замечена активность на пирсах и причалах некоторых русских военно-морских баз в этом районе.
«Вообще-то из-за метеоусловий они такое делают, – подумал шеф разведки об усилении дозоров, – но не в три же часа ночи!»
А при всем его недоверии к картинкам со спутников, допускающих весьма вольные трактовки, на русских базах происходило только одно – подготовка поисково-спасательных групп.
Наверняка усилят и контроль за эфиром. «Лишний повод для нас не допускать несанкционированных выходов на связь!»
То, что затем пробормотал себе под нос шеф Вейланд, в вольном переводе на русский язык могло звучать так: «Своя рубаха ближе к телу!»
* * *
Пока они с помощью Воронцова совершали процедуру перехода в соседний отсек через санитарный шлюз, Редин напряженно перебирал в уме варианты возможных обострений ситуации во время предстоящих переговоров. Картина складывалась весьма далекая от идиллической: тупиков и ловушек в отсеке сколько угодно, а вот с достойным отходом – облом! Пугнуть, блефовать – это можно и даже нужно, но фактический контроль над развитием событий он с момента выхода из кормы утрачивает…
Конец всем раздумьям и колебаниям положил щелчок переборочной защелки за спиной. «Успешно осуществлен выход в открытый космос», – почему-то пришло в голову сравнение.
В молчании они проследовали по отсеку до следующей переборки. Здесь мер предосторожности уже не требовалось. По крайней мере, технических. Партия переходила в эндшпиль.
Следующий отсек, куда Редин с Корчинским попали, переступив комингс, был ярко освещен. Слева и справа от прохода двери жилых кают были распахнуты. «Это Немо постарался, чтобы поменьше неожиданностей было», – усмехнулся Сергей. Прямо посередине проходного коридора стояли два человека. Один из них был темнокожий здоровяк весьма внушительного роста. Сергей прикинул, что над его ста восьмьюдесятью сантиметрами верзила будет возвышаться по крайней мере еще на полголовы. «И мяса пуда на полтора больше», – невесело констатировал он. Свободная футболка защитного цвета с короткими рукавами только подчеркивала рельефность мускулатуры. Впрочем, в этом американском тандеме Сергей сразу определил ему подчиненное положение. Не из-за цвета кожи, хотя в расовых вопросах знатоком себя Редин не чувствовал, не из-за обритой «под ноль» головы; было что-то неуловимое в манере стоять, опустив чуть согнутые в локтях длиннющие руки с кулаками-кувалдами, в легком наклоне головы, взгляде исподлобья, что выдавало в нем исполнителя. Чертовски хорошего исполнителя.
Второй – белый мужчина, примерно одних лет с Сергеем, сразу напомнил ему актера Майла Дудикоффа; хотя, при более пристальном рассматривании Редин понял, что причиной тому был, единственно, виновато-доверчивый взгляд близко посаженных глаз на широком простодушном с виду лице. На этом сходство и кончалось. Короткие волосы «ежиком», сухопарое телосложение, свободная раскованность позы полностью соответствовали книжно-художественным представлениям Сергея о стопроцентных янки. Вот только без широкой белозубой улыбки: тонкие губы были плотно сжаты, а рельефный подбородок надменно выступал вперед. «Очень непростой экспонат, – решил Сергей. – Зато, властность, упертость и непредсказуемость вполне очевидны. А из негра такой же радист, как из меня балетмейстер. Интересно, на их субмаринах есть военная полиция?»
Они остановились шагах в трех от поджидавшей их пары. Здоровой правой рукой Редин демонстративно задрал вверх свитер и нижнюю рубаху, выставив напоказ голый живот. Затем неторопливо повернулся на 360 градусов и сделал рукой приглашающий жест в сторону предполагаемого капитана: мол, теперь ты демонстрируй отсутствие камня за пазухой. Капитан жест проигнорировал и произнес несколько коротких фраз, едва разжимая губы.
– Он считает для себя это лишним на собственном корабле, – хмыкнув, перевел Корчинский.
«Путь к консенсусу не будет устлан лепестками роз», – подумал про себя Сергей, а вслух произнес:
– Очень рад, что мы так хорошо сразу же начали понимать друг друга. Поэтому, надеюсь, в дальнейшем обойдемся без неожиданностей.
«А хорошо, что он не стал разоблачаться: значит, с «досмотром» покончено, и мне не придется проявлять ловкость рук, демонстрируя «чистоту» Корчинского».
– Кстати, это ваш радист?
Капитан в прежнем стиле процедил несколько слов.
– Сергей, он опять игнорировал вопрос. И потребовал сразу изложить главную причину, по которой мы добивались встречи с ним. Ну, наглец! – Это Эдуард добавил уже от себя.
Редин начал медленно закипать.
– Капитан, положение, в котором МЫ с ВАМИ, – подчеркни это, Эдик, – оказались, в шахматах называется «патовым». Нам, то есть шести десяткам русских моряков, некуда уйти с вашей негостеприимной посудины. Это с одной стороны. С другой, любые ваши попытки каким-либо образом избавиться от нас или навредить, захватить, уничтожить даже, обречены в лучшем случае на провал, а в худшем – обернутся для вас или для всех нас непоправимой трагедией. В этом у вас уже была возможность убедиться. Как и в нашей неизменной решимости добиться выполнения своих целей любой ценой! Или вы находите, что желание сохранить жизни целого экипажа военного корабля является чрезмерным?
По мере того как Корчинский переводил, даже пухлые губы чернокожего моряка сжались до размеров бритвенного лезвия, а желваки на скулах капитана прямо-таки грозили прорвать кожу щек.
– Мне кажется, что вы уже почти согласны со мной, и хочу предложить единственно разумный, с нашей точки зрения, выход. Только, прежде чем начнете отвечать, капитан, позаботьтесь об отключении всего отсека от корабельной трансляции: я даже сейчас слышу потрескивание во включенных динамиках. Это в ваших же интересах.
Капитан отдал короткое приказание, и негр тут же скрылся в одной из кают. На «улаживание вопроса» ему потребовалось секунд двадцать.
Сергей просто кивнул и продолжал:
– Глядя на вас, капитан, у меня закрадывается подозрение, что вы упорно продолжаете считать себя какой-то несправедливо обиженной стороной. Мне плевать, в общем-то, кем вы себя считаете. Но представлять и, соответственно, относиться, как к раскаявшимся грешникам, пришедшим что-то просить, в первую очередь, наверно, прощения, я не позволю!
Поспешу развеять ваши заблуждения. Даже жизни десятков наших моряков спасены не благодаря вам, а вопреки вашей воле! Это мы силой заставили вас творить добро! И меньше всего я
