– Разве мы не должны уже прилететь? – спросила Натали Престон и, наклонившись вперед, посмотрела в залитое дождем ветровое стекло.
Дерил Микс жевал незажженную сигару, перегоняя ее из одного угла рта в другой.
– Встречный ветер сильнее, чем я думал, – ответил он. – Успокойтесь. Уже скоро. Высматривайте огни с правой стороны.
Натали откинулась назад и с трудом справилась с желанием в тридцатый раз заглянуть в сумочку и проверить «кольт».
– Я до сих пор не могу понять, что здесь делает такая малышка, как ты, – пошутил с заднего сиденья Джексон.
Натали резко обернулась:
– Послушай, я знаю, что я здесь делаю. А вот что ты делаешь здесь?
Уловив ее напряженное состояние, Джексон улыбнулся и невозмутимо ответил:
– Братство Кирпичного завода не может смириться с тем, что являются подлые люди и начинают расправляться с его членами на нашей территории. Когда-то ведь надо рассчитаться.
Натали сжала кулаки.
– Дело не только в этом, – промолвила она. – Это не просто подлые люди.
Джексон взял ее за плечи и тихонько сжал их:
– Послушай, малышка, на этой земле есть всего три сорта людей: подлые ублюдки, подлые черные ублюдки и подлые белые ублюдки. Подлые белые ублюдки хуже всего, потому что они дольше всех занимаются этим делом. – Он бросил взгляд на пилота. – Я не хотел тебя обидеть, приятель.
– А я и не обиделся, – сказал Микс, перекинув сигару в другой угол рта и ткнув пальцем в ветровое стекло. – Вон там, на горизонте, возможно, уже наш огонек. – Он сверился с указателем скорости и добавил: – Через двадцать минут… Может, через двадцать пять.
Натали снова нащупала в сумочке «кольт» тридцать второго калибра. Всякий раз, как она прикасалась к нему, он казался ей все меньше и незначительней.
Микс дернул дроссель, и «сессна» понемногу начала терять высоту.
Сквозь пелену боли и усталости Сол заставлял себя следить за игрой. Больше всего он боялся потерять сознание или по собственной невнимательности вынудить Вилли преждевременно применить свою силу. И то и другое запустило бы механизм фазы сна, а фаза быстрого сна повлекла бы за собой многое другое.
Как же ему хотелось сейчас лечь и заснуть долгим сном без всяких сновидений. Уже полгода он видел во сне одни и те же запрограммированные сюжеты, и теперь ему казалось, что если смерть – единственный вид глубокого сна, лишенный сновидений, то он готов был приветствовать ее.
Но не сейчас.
После смерти Лугара и потери единственной дружелюбной фигуры оберст – Сол отказывался производить его в генералы – воспользовался своим сорок вторым ходом и перешел в следующую клетку, передвинув белого короля на ладью-5. Похоже, его не волновало, что он оказался на чужой половине доски: две клетки отделяли его от Свенсона, три – от Сапера, и две – от самого Барента.
Только слон мог прийти сейчас на помощь старому немцу, и Сол заставил себя сосредоточиться. Если следующий ход Барента будет направлен на слона, Сол не выдержит и тут же набросится на оберста. До Вилли было почти двадцать футов, но он уповал лишь на то, что присутствие Барента помешает охранникам сразу открыть огонь. К тому же оставался еще Том Рэйнольдс, белая пешка, стоявшая на черной клетке в трех футах от Сола. Даже если никто из охранников Барента не среагирует, оберст непременно использует Рэйнольдса, чтобы схватить его.
Сорок вторым ходом Барент перевел своего короля в квадрат королевского слона-4 и встал рядом с Саттером. Теперь от оберста его отделяла всего одна пустая клетка.
– Слон на король-3, – объявил Вилли, и Сол, встряхнувшись, поспешно двинулся вперед, пока его не подогнали.
Но даже с новой позиции ему было трудно представить это скопление уставших тел со стратегической точки зрения. Он закрыл глаза и как бы воочию увидел шахматную доску, пока Барент делал ход король-5 и перемещался на соседнюю с ним клетку.
Сол понимал, что если оберст сейчас не передвинет его, то следующим ходом Барент его съест. Он заставил себя стоять на месте, вспоминая ту ночь в бараках Челмно, когда он решил, что лучше бороться и умереть, чем позволить увести себя в темноту.
– Слон на слон-два, – скомандовал старик.
Сол шагнул назад и вправо и оказался на расстоянии хода коня от Барента.
Миллионер задумался над следующим ходом, потом кинул взгляд на Вилли и улыбнулся.
– Это правда, герр генерал, что вы присутствовали при кончине Гитлера? – спросил он.
Сол широко раскрыл глаза. Это было невероятным нарушением шахматного этикета – обращаться к сопернику в ходе игры.
Но, похоже, Вилли не возражал.
– Да, я был в бункере фюрера в его последние часы, герр Барент. И что из этого?
– Ничего, – задумчиво протянул Барент. – Я просто подумал, не оттуда ли идет ваше пристрастие к «Сумеркам богов»?
Вилли захихикал:
– Фюрер был дешевым позером. Двадцать второго апреля… помню, это было через двое суток после его дня рождения… он решил отправиться на юг и возглавить военные группировки Шернера и Кессельринга, прежде чем падет Берлин. Я убедил его остаться. На следующее утро я вылетел из города на частном самолете, используя вместо взлетной полосы аллею разрушенного зоопарка. Ваш ход, герр Барент.
Барент выждал еще секунд сорок и отступил назад по диагонали на клетку слон-4, вновь оказавшись рядом с Саттером.
– Слон на ладья-четыре, – скомандовал Вилли. Сол миновал по диагонали две черные клетки и встал позади оберста. Пока он хромал, рана на левой ноге открылась, и теперь он стоял, зажимая ее тканью комбинезона. Он находился так близко от немца, что даже ощущал его запах – такой же острый и приторно-сладкий, каким он представлял себе запах газа «Циклон-В».
– Джеймс? – окликнул Барент Сапера, и тот, выйдя из своего транса, сделал шаг вперед и остановился рядом с хозяином на четвертой клетке королевской линии.
Вилли бросил взгляд на Сола и резким движением указал ему на пустой квадрат между Барентом и собой. Сол повиновался.
– Слон на конь-пять, – в гробовой тишине объявил немец.
Сол стоял и глядел на бесстрастного агента по имени Свенсон, находившегося в двух клетках от него, ощущая присутствие Барента в двух футах слева от себя и оберста на таком же расстоянии справа. Он подумал, что, наверное, то же самое чувство испытывает человек, очутившийся между двумя огромными кобрами.
Близость оберста подталкивала Сола к тому, чтобы начать действовать прямо сейчас. Ему надо было лишь повернуться и…
Нет. Время еще не пришло.
Сол украдкой посмотрел влево. Барент едва ли не с апатичным видом взирал на группу из четырех забытых пешек в дальней левой части «доски». Затем он похлопал Саттера по широкой спине и пробормотал:
– Пешка на король-пять.
И телепроповедник перешел на белую клетку.
Сол мгновенно понял, какую угрозу несет Саттер оберсту. Проходная пешка, достигшая последнего ряда, могла быть превращена в любую фигуру. Но пока Саттер стоял всего лишь в пятом ряду. В качестве слона Сол контролировал диагональ, на которой находилась шестая клетка. Однако теперь появилась вероятность, что ему придется «съесть» Саттера. Какое бы презрение ни испытывал Сол к отвратительному лицемеру, в это мгновение он твердо решил, что никогда не позволит оберсту использовать себя таким образом. Если последует распоряжение убить Саттера, значит, ему придется наброситься на немца, и наплевать, что при этом шансы на успех могут равняться нулю.
Сол закрыл глаза и чуть было не провалился в сон. Сжав левой рукой раненую ногу, он заставил, чтобы немыслимая боль вернула его в бодрствующее состояние. Теперь у него болела правая рука, пальцы еле реагировали, когда он пытался пошевелить ими.
Сол подумал о том, где сейчас Натали. Почему она не может заставить старуху действовать? Мисс Сьюэлл стояла далеко в третьем ряду на линии ферзевой ладьи, как брошенная статуэтка, устремив взгляд в тенистые своды зала.
