Смерть в мышином королевстве
произведение Максимилиана Дюбуа
Издательство Smashwords
© Максимилиан Дюбуа, 2014
Мало кто из людей может похвастать тем, что знаком или хотя бы слышал о творчестве Максимилиана Дюбуа — писателя, этнографа и историографа Мышиного королевства. В то же время в своем мире это довольно известная фигура. Его знают как автора исторических романов «Закат династии Ратонов», «Звездные часы Манфреда фон Мойзефалле», «Загадки истории: Таинственная смерть кардинала Моцареллы». Однако подлинную популярность ему принесли рассказы о другой исторической личности, графе де Грюйере, который благодаря своей проницательности спас от гильотины немало невинных мышей. Эти истории мы теперь предлагаем вашему вниманию. Итак, знакомьтесь: Максимилиан Дюбуа! И пусть вас не вводит в заблуждение мышиный антураж: и роман «Три мышкетера», и новеллы писались для взрослых.
Это был один из счастливейших дней в жизни барона Рокфора. Он выдавал замуж свою младшую дочь, Матильду. Церемонию венчания обещали украсить своим присутствием сам мышиный король с королевой. Это была особая милость, которой удостаивался далеко не каждый придворный.
Барону и раньше приходилось выдавать своих дочерей замуж, но брак Матильды с маркизом Камамбером был особенным. Несколько лет назад, после одного незначительного инцидента, о котором барон не любил вспоминать, он оказался в немилости у королевы. Этим тут же воспользовались его враги и завистники, в которых при дворе никогда нет недостатка. Нашептываниями и науськиваниями они добились того, что в один злосчастный день барон оказался в подземелье мрачного замка Катценберг на Кошачьей горе, куда не проникал даже запах сыра. Если бы не его сестра, красавица Мадлен, ему бы и по сей день пришлось довольствоваться скудным тюремным пайком. Пустив в ход все свое очарование, Мадлен смогла добиться у короля помилования для своего брата. (Хвала Всевышнему, который создал короля таким чувствительным по отношению к женскому горю!)
А теперь вот и этот, как нельзя более удачный брак. Госпожа Фортуна явно благоволила барону. Маркиз Камамбер был родственником короля по материнской линии, и тот факт, что он остановил свой выбор на дочери барона, говорил о том, что дни опалы позади, и барон опять в милости у короля, и что еще важнее — у королевы.
Барон позвонил в колокольчик, висевший у изголовья его роскошной кровати из скорлупы кокоса, и тут же на пороге спальни бесшумно возник камердинер.
— Умываться и одеваться, Морис. И поживей. Баронесса уж, поди, заждалась меня.
— Слушаюсь, Ваша Светлость, — ответил камердинер и так же бесшумно исчез.
Через полчаса барон, разодетый и напомаженный, уже сопровождал баронессу в столовую, где их ждал поистине королевский завтрак.
Здесь надо заметить, что барон Рокфор был не только знатен, но и очень богат. Ему принадлежали несколько амбаров с зерном, которым мог позавидовать сам король, а о простых гражданах уж и говорить не приходится. Барона это последнее обстоятельство, однако, ничуть не тяготило, и он не видел (или попросту предпочитал не замечать) прямой связи между его заточением в замке Катценберг и наследством, доставшимся ему от его высокородных предков. Богатство позволяло ему наслаждаться жизнью, которую он очень любил. Любил во всех ее проявлениях, но больше всего в плане гастрономическом. Иными словами, барон очень любил поесть, и никакие жизненные невзгоды не заставили бы его пренебречь своим желудком.
— О, я вижу, вам удалось достать немного английского чеддера, Мортимер, — сказал барон, довольно потирая свои маленькие аристократические лапки. Его слова были обращены к стоящему поодаль мажордому, который неизменно присутствовал во время трапезы, чтобы убедиться, что все в порядке. — Да вы настоящий кудесник!
— Всегда рад услужить Вашей Светлости, — ответил мажордом с поклоном.
Баронесса тоже казалась очень довольной. Ее очаровательные усики забавно подергивались в предвкушении предстоящего пиршества. Было видно, что она разделяла увлечения своего супруга, отчего за последнее время несколько располнела, несмотря на ежедневный массаж и пешие прогулки. Это ее немного огорчало, но, тем не менее, не лишало аппетита.
— А где Матильда? Я не вижу Матильды, — сказала баронесса, обращая недоуменный взгляд на мажордома.
— Ее Светлость просили передать, что позавтракают у себя в комнате. У них болит голова.
— Болит голова? И это в такой знаменательный для нашей семьи день?
Баронесса пожала пухлыми плечиками и принялась за еду. Она не могла себе представить, что кто-то в ее доме может быть несчастлив или, того хуже, — болен.
Между тем Матильда была очень, очень несчастна. Сегодня она должна была стать женой маркиза Камамбера. Отвратительного, ненавистного маркиза!
Ей было бы гораздо легче смириться со своей несчастной судьбой, принести себя в жертву интересам семьи, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что сердце Матильды уже давно ей не принадлежало. Она отдала его, целиком, без остатка, отважному офицеру, капитану королевских мышиных гвардейцев графу Пон-Л’евеку.
Матильда не сомневалась, что граф ее тоже очень любит. Она знала, что он просил короля благословить их брак с Матильдой, но король ему отказал. Отказал наотрез, и вообще был довольно резок с капитаном в тот день. Видимо, у Его Величества были какие-то свои планы относительно дочери одного из его самых богатых подданных, потому что уже неделю спустя к ней посватался ненавистный маркиз Камамбер. Такова воля Его Величества мышиного короля, и он повинуется ей с немалой охотой, заявил маркиз, сладострастно шевеля своими нафабренными усами и распространяя вокруг себя ужасный запах дешевого одеколона. Ее глупый отец только обрадовался такому повороту событий. Они породнятся с самим королем! Больше он ни о чем не мог думать. Судьба дочери его, казалось, совсем не волновала.
В дверь спальной тихонько постучали.
— Войдите! — ответила Матильда, вытирая слезы батистовым платочком.
— Я принесла ваш завтрак, мадемуазель, — сказала горничная, ставя поднос на маленький инкрустированный столик у окна.
— Спасибо, Мари, но что-то мне совсем не хочется есть.
— Понимаю, мадемуазель, но думаю, что вам непременно нужно отведать пирога с клубникой. Вам он очень понравится.
Матильда взглянула на горничную. Ей показалось, что та хотела что-то сказать, но не осмеливалась произнести это вслух. Их могли подслушивать. «Пожалуй, следует попробовать пирог», — решила Матильда.
— Хорошо, Мари. Если ты настаиваешь, я, так уж и быть, съем кусочек. Ты можешь пока идти. Если что, я тебя позову.
Когда горничная вышла, Матильда взяла поднос и отнесла его на кровать. Задернув полог, она осторожно надломила пирог. Как она и ожидала, в нем была записка.
«Дорогая, любимая Матильда! — прочла она. — Я знаю, что это безумие, писать Вам, и еще большее безумие, просить Вас о свидании, но я действительно начинаю терять рассудок. Я жду Вас на нашем месте в саду. Приходите, как только сможете. Я буду там, когда бы Вы ни пришли. Только обязательно приходите. Я хочу сказать Вам что-то очень важное».
Письмо не было подписано. Из осторожности Мишель — так звали графа Пон-Л’евека — никогда не подписывал свои письма к ней и никогда не называл ее полным именем. Но в этом и не было необходимости. Матильда знала, от кого они.
Девушка взглянула на часы. Было без десяти минут десять. Венчание должно состояться в шесть вечера. У нее еще было время.
Она позвала горничную. Пока та помогала ей одеваться, Матильда дала ей четкие указания. Что следует отвечать, если ее отсутствие не пройдет незамеченным. Потом, бросив последний взгляд в зеркало, она через французское окно своей комнаты спустилась в сад.
Мишель ждал ее в дальнем конце сада. Он был бледен, его прекрасные усы печально поникли. Увидев приближающуюся Матильду, он бросился ей навстречу.
— Что с вами, Мишель, вы так бледны!
— Я не спал всю ночь, все думал, думал. И я не вижу другого выхода.
— Я тоже, — ответила Матильда удрученно.
— Нет, дорогая Матильда. Вы меня неправильно поняли. Я предлагаю вам бежать со мной. Мы убежим далеко-далеко. Мы можем сесть на пароход и уехать к берегам Новой Гвинеи, на Мышиный остров. Или в Америку. Куда пожелаете. У меня есть друзья. Они нам помогут. Договорятся с корабельными крысами. И я достаточно богат. Со мной вы ни в чем не будете знать нужды.
— Зачем вы так говорите, Мишель? Вы же знаете, что я бы вышла за вас, даже если бы вы были бедны как церковная мышь. Будь на то моя воля.
— Будь на то моя воля, — повторила она печально. — Но я не могу пойти наперекор отцу. Он возлагает большие надежды на этот брак. Я просто не могу поступить иначе.
