— Да куда мы сейчас едем? — спросил я.
— Пока мы проедем в Елец. От Ельца мы доберемся до Задонска и оттуда постепенно будем спускаться по Дону вплоть до Азовского моря.
III.
В Москве мы остановились на сутки, чтобы запастись кое-чем из вещей, и отсюда выехали через Орел на Елец, где, пробыв несколько часов, сели на поезд, отправлявшийся в Задонск.
Жатва еще не начиналась, и я с удовольствием смотрел на золотистые поля, колыхавшиеся под ветром, словно море.
Город Задонск казался маленьким провинциальным городком, раскинутым на высоком берегу Дона.
Он весь утопал в садах и от всех его улиц и построек пахло чем-то старым и давно забытым.
Лучшая гостиница в городе не сравнилась бы с самой худшей лондонской гостиницей.
Но делать было нечего.
Выбирать было не из чего и, волей-неволей, приходилось мириться с обстоятельствами.
Переночевав в номере и напившись чаю, мы вышли на улицу и стали бесцельно бродить по городу, стараясь не удаляться особенно от реки.
Я заметил, что внимание Холмса особенно сильно привлекал берег.
На берегу он не пропускал ни малейшей мелочи, прислушиваясь к каждому, по-видимому, пустяшному разговору и зорко всматриваясь во все лица.
Проходив до обеда, мы зашли в небольшой погребок и заказали себе поесть, потребовав бутылку красного крымского вина.
Погребок был пуст и у стойки виднелась лишь фигура молодого человека, по типу южанина, который, как оказалось, был сыном хозяина.
Мы уже успели съесть поданный нам обед и Холмс собирался уже заплатить по счету, когда в погребок вошли три человека, сразу обративших на себя наше внимание.
Один из них был пожилой человек лет, по-видимому, 50-ти, с сильной сединой в волосах и бороде. Другому на вид было лет 35.
Третьему можно было дать не более 27 лет. Лица всех троих были загорелы и сразу было видно, что все они большую часть своего времени проводят на открытом воздухе.
Одеты они были безукоризненно, в белые с полосками костюмы.
Дорогие бриллиантовые перстни так и сверкали на их руках.
Непринужденно и весело войдя в погребок, они заняли столик, не обращая на нас никакого внимания.
— Ну-ка, хозяин, распорядитесь, чтобы нам дали хорошего коньяку, — произнес старший из них.
При этом он назвал марку.
Зная русские цены на коньяк, я удивился, так как коньяк этой марки должен был стоить в магазине не менее 10 рублей за бутылку.
Удивился и хозяин.
— Извините, у нас нет такого дорогого коньяку, да и вряд ли во всем Задонске нашелся бы на него покупатель! — произнес он.
— Видно, у вас народ не особенно вкусно живет! — с презрением крикнул старший посетитель. — Какой же у вас есть коньяк?
— Самый лучший, который вы найдете у нас в городе, будет стоить у нас в погребке пять рублей бутылка, — ответил хозяин.
— Ну, черт с вами, давайте бутылку!
Прислушиваясь к разговору вошедших, мы не могли почти ничего понять, так как разговор велся или о пустяках или вдруг переходил на совершенно незнакомый нам язык.
За первой бутылкой коньяку последовала вторая. Потом посетителями были заказаны кофе и мадера, снова такой высокой марки, какой не нашлось в погребе.
Хозяин, заинтересованный гостями, так и увивался кругом них.
— Вы, вероятно, приезжие? — спросил он между прочим.
— Да, — ответил средний. — Мы едем от Ростова по Дону.
— Вы там имеете дело?
— Нет, мы только служащие в одной самых богатых фирм Константинополя и теперь находимся в отпуске. Нам полагается каждый год два месяца свободы и мы этим пользуемся для того, чтобы попутешествовать.
Хозяин улыбнулся.
— Ну, и нашли же вы куда заехать! — пожал он плечами. — Ну что вы нашли интересного в нашем маленьком городке? Уж, кажется, хуже него трудно что-нибудь отыскать!
Посетители весело расхохотались.
— Не все же время ездить по столицам! — ответил старший из них. — Столицы всей Европы можно объездить в два месяца, да, кстати, они нам слишком хорошо всем знакомы, чтобы мы могли интересоваться ими. Да к тому же, летом и жизнь в них не особенно приятна, а такого приволья, как у вас на Дону, трудно найти где-нибудь в другом месте, и в данном случае, право, ваш Задонск гораздо милее для нас, чем Париж или Лондон! Кстати, скажите, пожалуйста, чем, главным образом, торгует Задонск?
— Как вам сказать? — ответил хозяин; — конечно, главным образом хлеб и рыба. Кроме того, у нас пристань и по реке идет масса товару, как снизу, так и сверху.
— А сношения с губернскими городами вы имеете?
— О, да!
— Так что сбыть большую партию какого-нибудь товара у вас было бы можно?
— Конечно.
Поговорив еще кое о чем, они расплатились и вышли из ресторана.
— Ишь какие хваты! — произнес хозяин, подходя к нам. — Должно быть, очень богатые люди, когда спрашивают такой коньяк, какого у нас нет во всем городе. Одних перстней на их руках будет на несколько тысяч рублей.
— Да, — произнес Холмс, — по-видимому, люди избалованные. Давно они здесь?
Хозяин пожал плечами.
— Сегодня в первый раз вижу их. Вероятно, приехали со вчерашним пароходом, так как если бы они приехали раньше, о них, наверное, уже заговорили бы. Такие гости у нас в редкость и не могут остаться незамеченными.
Мы просидели еще несколько минут в погребке и вышли на улицу.
Через несколько минут мы снова встретили странных гостей, мчавшихся что есть духу куда-то на извозчике.
Признаюсь, я не обратил на это особого внимания. Но зато Холмс, как только увидел их, сейчас же вынул из кармана записную книжку и быстро набросал в ней какую- то заметку.
Пошатавшись по городу, мы возвратились в нашу гостиницу, где и скоротали день.
IV.
Когда я проснулся на следующий день, Холмса в номере не оказалось. Он пришел лишь часам к десяти свежий и бодрый, очевидно, хорошо погуляв по городу.
— Долго ли мы будем сидеть в этом городишке? — обратился я к нему с вопросом.
Признаюсь, Задонск за одни сутки успел мне порядочно надоесть. Я не привык к провинции и маленькие города, в которых жизнь всегда была какой-то мертвой, нагоняли на меня всегда скуку.
Услышав мой вопрос, Холмс пожал плечами.
— Мы пробудем здесь ровно столько, сколько пробудут здесь вчерашние посетители погребка, — ответил он.
— Уж не думаете ли вы, что один из них есть тот самый Карцев, которого вы ищете? — спросил я, ничего не понимая.
— Этого я не думаю. Но зато мне кажется, что это — не простые посетители, и мне интересно проследить их в их дальнейшем путешествии.
— Вы сейчас гуляли?
— И да и нет. Откровенно говоря, я уходил специально для того, чтобы отыскать того извозчика, на котором они вчера ездили.
— Это еще для чего?
— Просто меня интересует их времяпрепровождение.
— И что же вы узнали?
— То, что они премило провели ночь. Они объехали, по крайней мере, десяток публичных женщин, ни у одной из них не оставаясь подолгу и выпивая в каждом доме по бутылке вина.
— И это все?
— Пока да.
Время шло незаметно и, когда стрелки моих часов показали два, Холмс предложил мне снова пройти в погребок пообедать.
Как и вчера, при нашем приходе в погреб там не оказалось никого из посетителей.
Однако, через час дверь отворилась и в комнату вошли трое вчерашних посетителей.
Подойдя к хозяину, младший из них спросил:
— Вчера, когда мы пили у вас, у меня выпал из перстня бриллиант, не находил кто-нибудь его случайно?
Хозяин отрицательно покачал головой.
— Я был при уборке магазина и видел, как подметали пол, но бриллианта не видал. Ваш камень был большой?
— Не особенно, — небрежно кинул посетитель. — Так, рублей на 800. Так, значит, его никто не находил?
Хозяин засуетился.
— Надо будет посмотреть в сорной яме, — произнес он. — Не угодно ли вам за мной на двор?
С этими словами все четверо удалились, но через полчаса вернулись обратно.
Хозяин казался немного взволнованным, но зато посетитель, потерявший бриллиант, был совершенно спокоен.
— Весьма возможно, что я потерял его не у вас, — произнес он хладнокровно. — А впрочем, стоит ли волноваться из-за таких пустяков? Пропал — ну, и пропал!
Выдвинув вперед руки, сплошь дорогими перстнями, он с улыбкой добавил:
— Все эти безделушки получены нами в подарок. Наш хозяин очень ценит нас как дельцов и служащих, и каждый год дарит нам что-нибудь. Потерял один камень, на следующий год будет другой. А пока дайте нам той самой мадеры, которую мы пили вчера у вас.
С этими словами они сели за стол и вскоре до нас донесся их веселый говор.
— Удивительное хладнокровие! — произнес тихо Холмс, обращаясь ко мне. — Никогда не видел в жизни, чтобы не только служащие, но и доверенные самого крупного торгового дома относились бы так хладнокровно потере вещи, стоящей 800 рублей.
