— Я не заметил ничего такого, что могло бы указывать на их преступную деятельность, — ответил Холмс, — но зато я прекрасно заметил, что на каждой пристани, к которой до сих пор причаливал наш пароход, их встречали местные жители, оказывавшиеся по справкам крупными местными коммерсантами-оптовиками.
— Не может быть, — ответил я. — Я ни разу не видал, чтобы к ним кто-нибудь подходил на пристанях.
— А между тем, это было так, только встречи эти производились с крайней осторожностью. Лицо, встречавшее их, обыкновенно делало вид, что незнакомо с ними. В давке, которая обыкновенно происходит в толпе, когда одна часть публики сходит с парохода, а другая, наоборот, входит в него, встречающий их человек незаметно перекидывался с ними несколькими короткими словами, лишенными, по-видимому, всякого смысла, и получал от одного из них такой же ответ, сделанный, очевидно, на условном жаргоне. Они даже не обращались непосредственно друг к другу и их слова можно было бы принять за фразу, направленную к совершенно другим лицам. В первый раз я даже не понял этого и только многократные повторения этих уловок заставили меня убедиться в том, что здесь ведется систематически какое-то темное дело.
— Это становится очень любопытным! — воскликнул я.
— О, да! — ответил Холмс. — Но скоро нам, по всей вероятности, придется быть свидетелями гораздо более интересных происшествий.
Мы слезли с извозчика и, подождав, когда таинственная тройка выйдет из конторы, отправились в контору сами.
— Когда отходит ближайший пароход вашей компании? — спросил Холмс у одного из конторщиков.
— Завтра, в шесть часов утра, — ответил тот.
— Не могу ли я посмотреть список отъезжающих пассажиров? — попросил Холмс. — Один из наших хозяев хотел уехать на юг, а так как нам надо кое о чем с ним переговорить, то нам хочется разыскать его и застать хотя бы на пристани.
— А кого вы, собственно, ищете? — осведомился служащий.
— Фамилия его Тараньян.
— Г. Тараньян, в сопровождении двух лиц, только что взял билеты до Одессы, — ответил конторщик, заглядывая в книгу.
Поблагодарив его за любезность и осведомившись, от какой пристани будет отходить пароход, мы вышли из конторы и возвратились в свою маленькую гостиницу, в которой и провели остаток дня.
Встали мы с петухами.
Отобрав необходимые нам вещи и купив небольшие простенькие чемоданчики, мы распростились с гостиницей, завезли вещи в складочную контору и, сдав их на хранение, отправились на пристань лишь с самым необходимым багажом.
Здесь мы взяли два билета 3-го класса до Одессы и вскоре затерялись в пестрой, простой толпе, заполнявшей помещение третьего класса.
VII.
До Одессы время прошло незаметно. Никем не заподозренные, в простых матросках, мы проводили время на палубе, не спуская глаз с константинопольских гостей.
На этот раз мне удалось заметить, что все трое день проводили самым веселым образом, а ночью, сходясь иногда на палубе, о чем-то тихо и таинственно шептались.
Что говорилось между ними, мы не могли расслышать, и единственное слово, которое несколько раз долетало до нашего слуха, было: «ястреб».
В Одессу пароход прибыл около восьми часов утра. Взвалив на себя наши небольшие чемоданчики, мы покинули пароход и затерялись в толпе народа, запружавшего берег.
Скоро с парохода сошли задонские гости.
На этот раз вещи их не были взвалены, как прежде, на извозчика.
Несколько дюжих молодцов снесли их с парохода и понесли вдоль берега.
Следя за ними глазами, мы заметили, как они подошли в сопровождении молодцов к изящной шестивесельной шлюпке и, разместившись в ней вместе с багажом, отчалили от берега.
Вынув из кармана подзорную складную трубку, Холмс стал наблюдать.
— Ага!.. Теперь я понимаю, в чем дело! — произнес он наконец, опуская трубу. — Великолепный пароход и, как я и ожидал, его зовут «Ястреб»! Мы сию минуту бросим наши вещи в каком-нибудь номере. На несколько минут мне придется покинуть вас, дорогой Ватсон.
Добравшись до одной из гостиниц, в которой обыкновенно останавливались матросы, мы заняли две койки и, пока я занялся приготовлением завтрака, Шерлок Холмс исчез, сказав, что вернется в самом непродолжительном времени.
Действительно, он возвратился через несколько минут, и по его виду я сразу понял, что он пропутешествовал не без результата.
— Все идет, как по маслу, дорогой Ватсон! — сказал он, подходя ко мне.
— Вы узнали что-нибудь новое?
— Да, и очень важное! Я сию минуту навел справки о пароходе «Ястреб». Вы, конечно, заметили его? Он стоит дальше всех на рейде и, как оказывается, пришел, вероятно, в Одессу без всякого повода. Он принадлежит известному богачу в Константинополе, который, как бывший моряк, сам командует им и водит в плавание, которое совершает единственно ради своего развлечения. Имя хозяина парохода Али-Мухта. Он — турецкий подданный и, действительно, имеет громадную экспортную контору в Константинополе, которая работает со всеми европейскими рынками. Пароход прибыл сюда дней 14 тому назад и, по-видимому, простоит еще несколько дней. Было бы хорошо, если бы на нем оказались свободные вакансии матросов.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что нам нужно, во что бы то ни стало, проследить его, а в крайнем случае доехать на нем до Константинополя под видом матросов.
Известие о миллионере-пароходчике сразу охладило мой пыл.
Да и правда, что могло быть естественнее того, что миллионер, имея свое судно, разъезжает на нем, подобно американскому миллиардеру Бенетту, по всему свету без всякого дела, единственно ради своего развлечения.
Я высказал это предположение Холмсу.
Он выслушал меня, пожав плечами, и коротко ответил:
— Все возможно, дорогой Ватсон, но, пока я не сумею убедиться в этом окончательно, я буду продолжать настаивать на своих подозрениях. Теперь же, Ватсон, поедем, не теряя ни минуты, на пароход.
— На «Ястреб»?
— Да.
Захватив с собою два паспорта, заранее приготовленные Холмсом, в которых мы были записаны как крестьяне Херсонской губ., мы заперли номер, вышли на улицу и, придя на пристань, приказали одному из лодочников везти себя на пароход.
— С «Ястреба», что ли? — спросил лодочник, как только мы назвали имя парохода.
— Нет, едем наниматься, — ответил Холмс.
— Славная яхта! — одобрительно кивнул головой лодочник. — Пожалуй, супротив нее по красоте не найдешь другой. А ход что у птицы: не идет, а летит!
— Часто она здесь бывает? — спросил я.
— Да, разика три в год приезжает, — ответил лодочник. — Постоит, постоит, да и уйдет обратно. Хозяину делать нечего, вот он и катается взад и вперед.
Холмс бросил на меня выразительный взгляд.
— И ребятам на ней живется хорошо, — продолжал словоохотливый лодочник. — Народ — все один к одному, молодец на молодце! Как съедут на берег, так любо-дорого посмотреть!..
— Вишь ты! — удивился Холмс.
— Д-а-а, — протянул лодочник, — и платит-то он им, видно, хорошо! Бывало, в кабак придут, так таких вин потребуют, каких наш брат и отроду не пивал! Наши ребята спрашивали их, так они говорят, что самый наипоследний матрос у них получает рублей 50 в месяц. Только больно забияки они!
— Забияки, говоришь?
— То-то и оно. Намедни перепились в кабаке, завели драку, так еле растащили. За ножи хватаются, слова им не смей сказать! Того и гляди выпустят кишки!..
Между тем, наша лодка уже успела настолько приблизиться к яхте Али-Мухты, что все мелочи можно было рассмотреть простым глазом.
«Ястреб» был действительно красавец.
Это было трехмачтовое стройное паровое судно, выкрашенное в темно-коричневую краску, с позолотой на носу и корме, блестевшей на солнце.
Несмотря на то, что судно было паровое, на его мачтах виднелась полная оснастка и все паруса, прибранные к реям, были в безукоризненном порядке.
Причалив к правому трапу, мы были окликнуты вахтенным матросом, который спросил нас о цели нашего приезда и только после того, как узнал, что мы приехали справиться, нет ли свободных вакансий на места матросов, грубо ответил нам:
— Отчаливай, ребята! У нас комплект полный.
В эту же минуту я заметил, что Шерлок Холмс пристально смотрит на капитанский мостик.
Взглянув туда же, я заметил человека в форме морского офицера частной компании, расхаживавшего по мостику.
Взглянув на него попристальней, когда он повернулся к нам лицом, я чуть не вскрикнул от удивления.
Морской офицер был не кто иной, как Джон Смайльс, уже успевший преобразиться в моряка.
Получив решительный отказ, мы отчалили от парохода, не спуская глаз с капитанского мостика.
Вскоре я заметил другого офицера, подошедшего к Смайльсу, и в нем не без труда узнал второго из путешественников, а именно — Сидора Вердова.
