— Мне тут пришло в голову, — сказала мисс Орринкурт, — здорово было бы изобразить Нодди на коне.
— Не сомневаюсь, — сказала, не глядя на нее, Миллимент, — что сэр Генри сам все решит насчет позы.
— Однако же, тетя Милли, — заговорил Пол, сильно покраснев, — миссис Аллейн может… то есть… не кажется ли тебе…
— Да, да, тетя Милли, — поддержала его Фенелла.
— Ну да, Милли, право, — подхватил Седрик. — Я совершенно согласен. Пожалуйста, ну пожалуйста, Милли, и ты, тетя Полин, и ты, Соня, ангел мой, пожалуйста, подумайте, что это уж мисс Аллейн решать… О Господи, — умоляюще продолжал Седрик, — прошу нас, подумайте об этом.
— Да нет, — возразила Трой, — мне было бы очень интересно узнать мнение сэра Генри.
— Ну вот и прекрасно, — сказала Полин. — Да, Миллимент, Десси написала, что она приезжает на день рождения.
— Хорошо, что ты мне сказала, — без всякого воодушевления заметила Миллимент.
— И мама тоже, тетя Милли, — сказала Фенелла. — Забыла предупредить.
— Так-так, — усмехнулась Миллимент, — и все-то я узнаю последней.
— Что? Дженетта приезжает? Интересно! — воскликнула Полин. — По-моему, ее уж года два как в Анкретоне не было. — Надеюсь, с суровыми нравами нашей берлоги она сумеет примириться.
— Учитывая, что живет она в двухкомнатной квартире, — порывисто заговорила Фенелла и тут же осеклась. — Она надеется, что никого не стеснит.
— Я переберусь из «Бернар»[18] в «Брейсгердл»[19], — предложила Полин. — Это уж само собой.
— Вот уж это точно нет, — запротестовала Миллимент. — В «Брейсгердл» холодно, как на северном полюсе, течет потолок и ко всему прочему крысы. Дездемона в последний раз, как была здесь, сильно жаловалась на крыс. Я попросила Баркера, чтобы он отраву рассыпал, но она потерялась. Пока не найдется, «Брейсгердл» — нежилое помещение.
— Мама может остановиться в «Дузе»[20], вместе со мной, — поспешно предложила Фенелла. — Нам там вдвоем будет удобно, да и на дровах сэкономим.
— Ну, это вообще самое лучшее, — в один голос сказали Полин и Миллимент.
— Миссис Аллейн, — громко сказала Фенелла, — я иду переодеться. Хотите посмотреть свою комнату?
— Спасибо. — Трой постаралась не выказать радости. — Спасибо, с удовольствием.
Поднявшись по лестнице и пройдя за Фенеллой, ни разу за все это время не открывшей рта, через бесконечную галерею и два длинных коридора, а затем взобравшись по крутой винтовой лестнице, Трой очутилась перед дверью, на которой висела деревянная табличка с названием «Сиддонс». Фенелла открыла дверь, и Трой сразу порадовали языки пламени, отражение которых трепетало на белой стене. Бледно-розовые занавески с небольшими гирляндами, овечья шкура на полу, низкая кровать. Над умывальником, естественно, портрет миссис Сиддонс. Мольберт, краски и все остальное, что привезла с собой Трой, было свалено в углу.
— Славная комнатка, — сказала Трой.
— Рада, что вам понравилось, — сдавленным голосом сказала Фенелла. Трой с удивлением обнаружила, что она едва сдерживает ярость. — Извините, — Фенелла даже запнулась, — извините за весь этот зверинец.
— Да ну, о чем тут говорить.
— Они что, не понимают, как им повезло с вами! Не понимают, что им повезло, даже если бы вы решили изобразить дедушку стоящим на голове с чесноком, растущим из подошв ботинок. Нет, что за наглость! Даже этому жуткому типу Седрику стыдно стало.
— Да бросьте вы, — отмахнулась Трой. — Все нормально. Вы и представления не имеете, какие фокусы выкидывают люди, когда речь заходит о портретах.
— Ненавижу! А видели, как они когти выпустили, когда услышали, что мама приезжает? Нет, я действительно считаю, что старухи — это настоящие вонючки. А эта сучка Соня? Лежит, понимаешь, и упивается всем происходящим. Как они могут, у нее на глазах?! Нам с Полом было так совестно.
Фенелла пристукнула каблуком, опустилась на колени перед камином и залилась слезами.
— Извините, — всхлипывала она, — я еще хуже остальных, но меня уже просто тошнит от всего этого. Напрасно я приехала в Анкретон. Ненавижу Анкретон. Знали бы, что это такое.
— Слушайте, — мягко заметила Трой, — вы уверены, что хотите говорить на эту тему именно со мной?
— Я знаю, это ужасно, но ничего не могу с собой поделать. Вот что бы вы ощутили, если бы ваш дед привел домой какую-нибудь гнусную блондинку? А? Что бы сказали на это?
Перед глазами Трой мелькнул ее дед, ныне покойный. Это был суровый и несколько педантичный профессор.
— Он в посмешище превратился, — рыдала Фенелла. — А я ведь, я так любила его. Теперь это просто глупец. Глупый влюбчивый старик. И сам себя так ведет, но мало того, когда я… когда я… ладно, неважно. Извините меня, ради Бога. Это ужасно, что я себе позволяю.
Трой присела на низкий стул подле камина и задумчиво посмотрела на Фенеллу. Девочке и впрямь плохо, подумала она, отметив попутно, что уже подвергает сомнению истинность переживаний Анкредов.
— Да не терзайте себя, ничего ужасного и ничего такого особенного вы себе не позволяете. Только не надо говорить то, за что вы сами себя клясть будете, когда мы снова столкнемся.
— Ладно. — Фенелла разогнулась. У нее счастливая способность, подумала Трой, — выглядеть такой симпатичной, когда плачет. Фенелла откинула голову, прикусила губу и взяла себя в руки. «Хорошей актрисой будет, — подумала Трой и тут же одернула себя. — Если девочка умеет так славно огорчаться, с чего это я взяла, что она играет, а не подавлена на самом деле? Что, мне не хватает сочувствия?» Она прикоснулась к ладони Фенеллы, хотя ей это было совершенно несвойственно. Та сразу откликнулась на порывистое рукопожатие.
— А ведь вы вроде сказали сегодня, — заговорила Трой, — что молодое поколение Анкредов твердо, как железо.
— Стараемся. Просто вы такая славная, вот я и распустилась. Больше не буду.
«Дай-то Бог», — подумала Трой, а вслух сказала:
— Не важно, потому что, боюсь, толку от меня мало. Мой муж говорит, я бегу от любых переживаний как черт от ладана. Но если угодно, можете и впредь выпускать пар.
— Да нет, довольно, пока, во всяком случае, — серьезно сказала Фенелла. — Вы ангел. Ужин в половине девятого. Вы услышите гонг. — Она направилась к двери. — Понимаете, сейчас в Анкретоне происходит нечто ужасное. Сами увидите. — И Фенелла аккуратно прикрыла за собой дверь, подчиняясь привычке уходить вежливо.
Фенелла была слишком возбуждена и забыла познакомить гостью с расположением комнат. Вот Трой и пришлось гадать, где найти ближайшую ванную комнату, — наверху другой башни или в конце одного из бесконечных коридоров. Не будешь же дергать расшитый шнур звонка и заставлять карабкаться наверх кого-нибудь из престарелых служанок. Трой решила отказаться от ванны в пользу миссис Сиддонс с ее умывальником и стоящим рядом с ним викторианским бачком с теплой водой.
До ужина оставался еще час. Приятно было после строго ограниченного топливного рациона Тэтлер-Энда неторопливо переодеться перед щедрым пламенем камина. Трой длила удовольствие, перебирая в уме события минувшего дня и приводя в порядок впечатления от Анкредов. Самый славный во всей компании, решила она, чудак Томас, хотя и двое молодых довольно приятны. Понимают ли они друг друга, и как к этому относится сэр Генри? И если относится плохо, не этим ли объясняется эмоциональный взрыв Фенеллы? Что касается остальных, то Полин, кажется, все пренебрегают, Миллимент — личность непонятная, а ее Седрик просто ужасен. Ну и, наконец, Соня. Трой даже захихикала. Соня несколько глуповата.
Где-то снаружи, на холоде, часы глухо пробили восемь. Камин догорел. Можно отправляться в зал. Трой пошла вниз по витой лестнице, гадая, кто живет в комнате на площадке. Ориентировку она потеряла сразу. Дойдя до первого же из длинных коридоров, она решительно не могла выбрать направление, куда идти — налево или направо. В обе стороны расстилался темно-красный ковер, на который, через равные промежутки, падал свет канделябров, выполненных под старину. «Ну ладно», — подумала Трой и повернула направо. Она миновала четыре двери, каждую с обозначением: «Дузе» (здесь жила Фенелла), «Бернар» (Полин), «Терри»[21], «Леди Банкрофт» и, ближе к концу коридора, несчастная «Брейсгердл». Трой не помнила, чтобы эти названия попадались ей на пути в башню. «Черт! — подумала она. — Сбилась-таки». Но неуверенно пошла вперед. В каком-то месте коридор обрывался поворотом под прямым углом, и в дальнем конце этого нового коридора Трой увидела подножие лестницы — такой же, как и у нее в башне. Бедняга Трой была убеждена, что точно такая же перспектива открывалась перед ней на прямом пути. «А что, если, — подумала она, — я попала на противоположную сторону? Снаружи этот чертов замок походит на четырехугольник с башней посредине в конце каждого крыла. В таком случае, если я буду идти все время налево, должна попасть назад, в картинную галерею».
