Десять минут спустя Петтигрю уже сидел в углу тускло освещенного зала, потягивая слабенькое по военным временам пиво и благодаря судьбу за то, что в поле зрения не было ни одного человека, который проявлял к нему хотя бы малейший интерес или испытывал желание сказать хотя бы слово в его адрес. Он почти наполовину опорожнил свою кружку, когда ощутил, что в его углу стало заметно темнее, и, подняв голову, обнаружил, что свет загораживает очень высокая и очень плотная фигура, направляющаяся к нему от стойки. Этот факт он отметил без особого интереса и снова поднес кружку к губам. И тут раздался голос:
— Как неожиданно встретить вас здесь, мистер Петтигрю!
«Черт! — выругался про себя Петтигрю, нехотя опуская кружку. — Неужели от управления нигде спасения нет?» Между тем ни голос, ни фигура не показались ему принадлежащими кому-то из знакомых по Марсетт-Бею, хотя вообще-то смутно кого-то напоминали. Потом в освещенную зону попал острый кончик длинного черного уса, и Петтигрю с удовольствием, не уступающим удивлению, воскликнул:
— Инспектор Моллет, вот уж кого не ожидал встретить! Что, скажите на милость, вы здесь делаете?
Моллет не сразу ответил на вопрос. Сначала он вытащил откуда-то слева маленького жилистого человечка с очень длинным носом и представил:
— Это детектив-инспектор Джеллаби из окружной полиции, сэр. Если не возражаете, мы присядем с вами?
— Возражаю? Разумеется, нет! — ответил Петтигрю, еще минуту назад наслаждавшийся одиночеством. Своим знакомством с инспектором Моллетом из Нового Скотленд-Ярда он был обязан мимолетному, но трагическому эпизоду своей жизни, но уже тогда у него сложилось восторженное мнение об этом человеке как о здоровяке с острым умом, и он был искренне рад новой встрече с ним.
— Вот уж где не ожидал вас увидеть, — продолжил он, когда все расселись за столиком. — То ли я прискорбно невнимательно читаю газеты, то ли в этих краях действительно не было сколько-нибудь значительного преступления. Только не говорите мне, что существует реальный заговор с целью убить начальника Контрольного управления мелкой продукции.
— Реальный заговор с целью убийства мистера Палафокса? — повторил Моллет с невинной серьезностью, с какой всегда реагировал на самые невероятные предположения. — Не могу сказать, не слышал ничего подобного. Надеюсь, сэр, вам не стало известно нечто, что навело вас на подозрения…
— Нет-нет, конечно же, нет. Просто несу чепуху. Боюсь, здешняя обстановка к тому располагает. Я имею несчастье быть соседом по гостинице автора детективных историй, и это будоражит воображение.
— Весьма вероятно, сэр. Нет, я приехал не в связи с делом подобного рода. Меня оторвали от моих обычных занятий в Ярде, чтобы… чтобы разнюхать о происходящем здесь в целом.
— Понимаю. Никогда бы не подумал, что управление может стать объектом интереса для Скотленд-Ярда.
— Мне кажется, я не упоминал управление, мистер Петтигрю, — осторожно заметил Моллет.
— Но вы упомянули фамилию начальника управления, и пусть меня повесят, если я понимаю, зачем вам было бы утруждаться ее выяснением, если вы не…
Окончание фразы потонуло в приступе искреннего смеха Моллета.
— Вы меня подловили, сэр, — признался он. — Мне надо было быть осмотрительнее. Позвольте за это угостить вас еще кружкой пива.
— Полагаю, — сказал Петтигрю, когда принесли свежее пиво, — вы не можете сказать мне, что за дело вас здесь так заинтересовало?
Он видел, что инспектор Джеллаби неодобрительно уставился на кончик собственного носа, но Моллета вопрос нисколько не смутил. Он выпил изрядную часть своей кружки, тщательно обтер усы и, прежде чем ответить, задумался.
— Вы здесь занимаете должность юрисконсульта, не так ли, сэр?
— Совершенно верно.
— И вы, разумеется, ни в прошлом, ни в настоящем никак не были связаны с торговлей.
— Торговлей мелкой продукцией? Я об этом не имею ни малейшего понятия.
— Именно. Не знаю, отдаете ли вы себе отчет в том, мистер Петтигрю, насколько уникальны вы в этом отношении во всем управлении.
— Вот как? Боюсь, я никогда об этом не задумывался. Естественно, я воспринимал как само собой разумеющееся, что управление большей частью укомплектовано специалистами. Но это не моего ума дело.
— Совершенно верно. Между тем специалисты, разумеется, набраны из сферы торговли. Подавляющее большинство здешних сотрудников выше определенного уровня в мирное время работали в торговых фирмах, а в начале войны перешли в распоряжение Контрольного управления. Это было неизбежно. Они — единственные, кто способен выполнять данную работу.
— Я абсолютно нелюбопытен в отношении коллег, если что-то не затрагивает меня лично, — сказал Петтигрю. — Ни я с ними, ни они со мной не болтают. Я даже не знаю, чем большинство из них зарабатывало на жизнь до войны.
— Вы ведь живете в служебной гостинице «Фернли», не так ли? — спросил инспектор. — Постойте-ка… Иделман был заведующим отделом рекламы в большой торговой компании. Вуд — старшим администратором по той же части в другой торговой фирме. Рикаби — племянник председателя компании, являющейся крупнейшим в мире экспортером мелкой продукции. Мисс Кларк, судя по сведениям, которыми я располагаю на данный момент, не имеет никакого отношения к сфере торговли, но я не уверен, что это так. Мисс Браун, разумеется, никак с торговлей не связана. Кажется, все?
— Филипс, — подсказал Джеллаби.
— Это единственный человек, о котором я что-то знаю, — сказал Петтигрю. — Он был секретарем поверенного.
— Конечно, — согласился Моллет. — Что там я говорил вам о его фирме, мистер Джеллаби?
— Слияние, — коротко ответил Джеллаби.
— Да-да. Как раз накануне войны его фирма осуществляла юридическую поддержку слияния двух конкурирующих торговых ассоциаций. Не знаю, это ли послужило причиной того, что Филипс оказался здесь, но похоже на то.
Петтигрю рассмеялся.
— Я просто подумал, — сказал он в порядке объяснения, — что вам едва ли нужно было спрашивать меня, имел ли я какое-нибудь отношение к торговле. Ответ вам должен был быть известен еще до того, как вы задали вопрос.
— Совершенно верно, сэр, — серьезно ответил Моллет.
— Итак, инспектор, в продолжение…
— Итак, чтобы не затягивать, скажу, что кое-кто из этих людей оказался в положении, когда их общественный долг и их частный интерес не совсем совпадают. Вы меня понимаете, сэр?
— Увы, такова человеческая натура.
— Не сомневаюсь, что девяносто девять человек из ста безупречно честны. Но всегда остается вероятность наличия сотого.
— Не хотите ли вы сказать, инспектор, что прибыли сюда только по причине существования столь малой вероятности?
— Нет, по немного более определенной причине, — признался Моллет. — Появились кое-какие свидетельства — утечка информации, бреши в системе контроля и тому подобное, — убедившие нас в целесообразности некоторой разведки на местности. Большего я вам сказать не могу.
— А я — последний человек, который захотел бы расспрашивать вас об этом. Что ж, инспектор, по крайней мере вы придали новый интерес моей жизни в Марсетт-Бее, и за одно это я у вас в неоплатном долгу. Мне пора возвращаться. У хозяина появился взгляд, который подсказывает мне, что он собирается закрывать паб. Самый большой вред от посещения таких мест полицией состоит в том, что их хозяева становятся чертовски пунктуальными. Спокойной ночи. Не думаю, что смогу оказаться вам чем-нибудь полезным, но если вдруг замечу что-то относящееся к сфере ваших интересов, дам вам знать.
— Буду чрезвычайно признателен, сэр. В здешнем полицейском участке меня всегда разыщут. Доброй ночи, сэр. Да, кстати…
— Да?
— Что вы там говорили о заговоре с целью убийства начальника управления? Полагаю, сэр, это была просто шутка?
— Простите, если разочарую, но это именно так. И боюсь, весьма неудачная шутка. Доброй ночи.
Глава шестая
Вопрос о страховке
Появление Моллета в Марсетт-Бее и дело, которое привело его туда, как и сказал Петтигрю, добавили интереса его пребыванию в стенах управления, но в течение десяти дней, последовавших за их встречей в «Бойцовом петухе», у него не было времени поразмыслить над этим. На юрисконсульта внезапно обрушилась гора работы, которая требовала его ежедневного долгого присутствия в офисе, а в завершение — молниеносного броска в Лондон, где вопрос о новых поправках подробно обсуждался в политических кругах, которые принято называть «высшим уровнем». В течение этого времени он иногда издали видел Моллета на улице, а один раз — в кабинете начальника управления, который инспектор покидал в тот момент, когда он сам явился туда. Моллет всегда проходил мимо, лишь едва заметным кивком выдавая знакомство. Петтигрю не нужно было объяснять, что Моллет не хочет публично привлекать к себе ненужное внимание. Со своей стороны Петтигрю, несмотря на расплывчатое обещание помощи, не имел особого желания интересоваться мошенничествами, которые расследовал инспектор, даже если бы у него и нашлось на это время. Он не сомневался, что это было бы скучно и, вероятно, утомительно. «Не моего ума дело», — с облегчением повторял он мысленно и снова погружался в работу.
