(Это, подумала Харриет, полностью удовлетворяет стилю вашей работы. Она оглянулась. Профессорская напоминала паству, собравшуюся на воскресную проповедь, но напряжённость чувствовалась повсюду. Они не знали, что им предстоит услышать.)
— Первый пункт, который исключает постороннего, — продолжал Питер, — заключается в факте, что эти демонстрации начались со встречи выпускников. Я могу сказать, что это было первой ошибкой, сделанной преступницей. Между прочим, это сэкономит время и облегчит рассказ, если я стану называть преступницу освящённым веками славным именем Икс. Если бы Икс дождалась, пока не начнётся семестр, у нас было бы намного более широкое поле для подозрений. Поэтому я спросил себя, что же такое так сильно взволновало Икс на встрече выпускников, что она не смогла дождаться более подходящего времени для своих действий.
— Казалось маловероятным, что враждебность Икс пробудил кто-то из бывших студенток, потому что демонстрации продолжились и в следующем семестре. Но их не было во время летних каникул. Таким образом, моё внимание было сразу же направлено на поиски человека, который появился в колледже впервые во время встречи выпускников и остался на следующий семестр. Этим требованиям отвечал только один человек: мисс де Вайн.
Вокруг стола прошло первое движение, как ветер, проносящийся через поле. «Первые два послания попали в руки мисс Вейн. Одно из них, которое заключало обвинение в убийстве, было засунуто в рукав её мантии и, по вводящему в заблуждение совпадению, считалось относящимся к ней. Но мисс Мартин может вспомнить, что она положила мантию мисс Вейн в профессорской рядом с мантией мисс де Вайн. Полагаю что Икс неправильно интерпретировала метку на мантии «Х. Д. Вейн» как «Х де Вайн». Это предположение, конечно же, не является доказательством, но наводит на размышления. Ошибка, если это была она, с самого начала отвлекла внимание от центрального объекта всей кампании.
Ничто не изменилось в его голосе, когда он вытащил на свет эту старую грязь, чтобы в следующее мгновение отбросить её в сторону, но рука на мгновенье напряглась, а затем расслабилась. Она смотрела, как эта рука перемещалась теперь среди бумаг.
— Второе послание, случайно поднятое мисс Вейн во дворике, было уничтожено, как и первое, но из его описания я заключил, что это был рисунок, подобный вот этому. — Он вытащил бумагу из-под зажима и передал её директрисе. — На нём изображено наказание, причиняемое голой женской фигурой другой фигуре, которая одета в академическое платье и не имеет рода. Это кажется символическим ключом к ситуации. В осеннем семестре появляются другие рисунки подобного вида вместе с мотивом повешения какого-то учёного — мотивом, который повторяется в инциденте с куклой, найденной позже повешенной в часовне. Были также записки неопределенно непристойного и угрожающего характера, которые не представляют особого интереса. Самым интересным и важным, по-видимому, является сообщение, адресованное (как я думаю) мисс Хилльярд: «Никакой мужчина не может себя чувствовать в безопасности с такой женщиной, как вы» и другое, посланное мисс Флексман, где содержится требование, чтобы она оставила в покое жениха другой студентки. Эти записки привели к предположению, что основанием для обиды Икс была обычная сексуальная ревность, что вновь, я верю, было полностью ошибочным и лишь затемняло дело довольно фантастическим образом.
— Затем мы переходим (оставляя за скобками эпизод с сожжением мантий во дворике) к более серьёзному вопросу с рукописью мисс Лидгейт. Я не думаю, что было простым совпадением, что части, наиболее пострадавшие и уничтоженные, были теми, в которых мисс Лидгейт нападала на выводы других учёных, причём эти учёные — мужчины. Если я прав, мы видим, что Икс — человек, способный к чтению и до некоторой степени понимающий работу учёного. Вместе с этим инцидентом мы можем рассматривать порчу романа под названием «Поиск» именно в том месте, где автор поддерживает, или кажется, что поддерживает, принцип, что приверженность к абстрактной истине должна отвергать все личные соображения, а также сожжение книги мисс Бартон, в которой она нападает на нацистскую доктрину, что место женщины в государстве должно быть ограничено чисто «женскими» занятиями: «Kinder, Kirche, Kuche».[117]
— В дополнение к этим личным нападкам на людей мы имеем случай с костром и спорадические вспышки с написанием непристойностей на стенах. Но когда мы переходим к разрушению библиотеки, мы имеем некое обобщённое нападение в более изощрённой постановке. Цель кампании становится более ясной. Обида, которую чувствует Икс, сначала была направлена только на одного человека, но теперь распространилась на весь колледж, и намерение состоит в том, чтобы вызвать общественный скандал, который может навлечь неприятности на всех сразу.
Здесь впервые докладчик отвёл пристальный взгляд от вазы с ноготками, медленно осмотрел всех собравшихся и остановился для опоры на внимательном лице директрисы.
— Разрешите мне именно в этом месте сказать, что единственным фактором, который разбил все атаки от начала и до конца, была замечательная солидарность и общественный дух, продемонстрированный вашим колледжем как единым организмом. Я думаю, что Икс никак не ожидала столкнуться с таким препятствием в сообществе женщин. Только чрезвычайно высокая лояльность преподавателей и администрации колледжа, а также уважение к ним студенток позволили вам избежать самого неприятного открытого скандала. Я здесь высказываю только предположение, и вы, конечно, знаете это лучше меня, но я говорю это не только ради собственного удовольствия, но и потому, что этот особый вид лояльности формирует как психологическое оправдание нападения, так и единственную возможную защиту от него.
— Спасибо, — сказала директриса. — Уверена, что все присутствующие ценят ваше мнение.
— Затем мы приходим, — продолжил Уимзи, вновь уставившись на ноготки, — к инциденту с куклой в часовне. Он просто повторяет тему ранних рисунков, но с гораздо большим драматическим эффектом. Его очевидная важность содержится в цитате с «гарпиями», прикреплённой к кукле, таинственном появлении чёрного платья, которое никто не смог узнать, последующим осуждением бывшего швейцара Джукса за воровство и обнаружением изрезанной газеты в комнате мисс де Вайн, которое закрыла эту последовательность событий. Я рассмотрю эти пункты позже.
— Это было примерно в то время, когда мисс Вейн познакомилась с моим племянником лордом Сейнт-Джорджем, и он рассказал ей, что, при обстоятельствах, в которые мы не станем углубляться, он однажды ночью в вашем саду преподавателей встретил таинственную женщину, и что она сказала ему две вещи. Первая: колледж Шрусбери был местом, где убивают таких красивых мальчиков как он и съедают их сердца, вторая: у того «другого» также были светлые волосы.
Эта информация была новостью для большей части профессорской и вызвала умеренную сенсацию.
— Здесь нам подчеркнули «мотив убийства» и дали небольшие подробности о жертве. Он — мужчина, светловолосый, красивый и сравнительно молодой. Мой племянник тогда сказал, что, скорее всего, не сможет узнать эту женщину, но впоследствии он увидел её и узнал.
Вокруг стола вновь словно пробежал порыв ветра.
— Следующим важным событием было дело о пропавших предохранителях.
Здесь декан не смогла удержаться и встрепенулась:
— Какое прекрасное название для триллера!
Опущенные глаза немедленно вскинулись, и в уголках рта образовались морщинки улыбки.
— Прекрасно. Но по сути дело этим и ограничилось. Икс удалилась, вызвав переполох и большой общественный резонанс.
— И именно после этого, — сказала мисс де Вайн, — в моей комнате была найдена газета.
— Да, — сказал Уимзи, — я группировал события по значению, а не хронологически… Это приводит нас к концу зимнего семестра. Каникулы прошли без инцидентов. В летнем семестре мы сталкиваемся с эффектом накопления давления после долгого и коварного преследования студентки с довольно чувствительным характером. Это было самой опасной фазой действий Икс. Мы знаем, что и другие студентки, помимо мисс Ньюлэнд, получали письма с пожеланием им провала на экзаменах: к счастью, у мисс Лейтон и остальных нервы были покрепче. Но я хотел бы привлечь ваше внимание в особенности к тому факту, что с несколькими незначительными исключениями вся враждебность была направлена против донов и учёных.
В этот момент экономка, которая ещё раньше проявляла нетерпение, перебила его:
— Не могу понять, что за шум они устроили под этим зданием. Вы не возражаете, доктор Бэринг, если я схожу и велю им прекратить?
— Сожалею, — сказал Уимзи, — но боюсь, что это по моей вине. Я намекнул Пэджету, что обыск в угольном подвале может принести пользу.
