– Лучше так, как оно теперь есть, – злобно улыбаясь, возразил сыщик, – я полагаю, нам теперь удастся составить против вас всякое обвинение скорее, чем вы предсказывали.
– Конечно, пока козыри находятся в ваших руках, господин полицейский проныра, – ответил доктор Кварц, – но не забывайте, вы еще не вышли из этого дома.
– Об этом не извольте беспокоиться, доктор. Мы будем очень осторожны.
Пока Ник Картер еще говорил, он заметил, что доктор Кварц обратил свой взор на прикованную к стене девушку. Он видел, как взгляд его снова становится холодным и жестким. Сыщик сейчас же понял, что несмотря на свои узы, пленник делал дерзкую попытку гипнотизировать девушку, превращая ее таким образом в послушное, безвольное орудие своих гнусных замыслов и планов.
С быстротой молнии Ник Картер подскочил к доктору и в тот же момент нанес ему ладонью сильный удар по глазам.
– Будьте вы прокляты, – прошипел доктор.
Но сыщик не обратил на это внимания. Не отвечая ни слова, он схватил доктора несмотря на то, что тот отчаянно отбивался, поднял его и вынес из комнаты в коридор. Там он перевязал ему глаза платком, а с помощью третьей пары наручников, приковал его к перилам лестницы.
– Я собираюсь вернуться в комнату, доктор, чтобы там немного потолковать с нашими общими друзьями. Но я стану так, что беспрерывно вы у меня будете на виду. Не пытайтесь произвести ни малейшего подозрительного движения, так как это будет равносильно вашей верной смерти. Обо мне говорят, что я один из лучших стрелков в этой благодатной стране, и я, не задумываясь, испытаю на вашем теле, правы ли люди или нет.
В ответ на это предупреждение доктор Кварц лишь насмешливо и презрительно рассмеялся.
– Ерунда! – пренебрежительно возразил он, – убирайся, скройся хоть к черту или куда хочешь, но только не надоедай мне своей ребяческой болтовней! Не пройдет и часа, как ты у ног моих будешь молить меня о пощаде!
Ник Картер уже пошел было обратно к комнате, но теперь остановился перед своим пленником, улыбаясь и скрестив руки на груди.
– Доктор, а я все-таки прав, вы достойный преемник вашего брата, если только дьявол не вызвал вас к новой жизни. Во всяком случае в данную минуту у вас опять припадок мании величия.
– Поживем, увидим, – ядовито прошипел доктор, – хорошо смеется тот, кто смеется последним!
– Да, да, доктор, вы были правы, у нас с вами действительно происходит игра, как у кошки с мышью. Не будете ли вы любезны сказать мне, кого вы в данную минуту считаете кошкой?
– Кошка – это я, я, я! – произнес доктор Кварц столь грозным голосом, что сыщик невольно забеспокоился.
"Неужели этот ужасный, загадочный человек не только угрожает, неужели же он, несмотря на то, что он связан и скручен, может нанести гибельный удар?" – думал он.
– Признаюсь, доктор, у вас железная воля, – после краткой паузы заметил Ник Картер.
– Еще бы – и ты об эту железную волю разобьешь себе череп. Во время твоих предсмертных мучений я со смехом напомню тебе вот эту минуту, и тогда ты узнаешь, что у меня не только железная воля, но и сердце, холодное, как лед и жестокое, в сравнении с которым сердце тигра равняется сердцу голубя.
Преисполненный ужасным отвращением, сыщик отвернулся. Он переступил порог решетчатой двери, и вошел в комнату, в которой два пленника были прикованы к стене.
Вследствие необычайных происшествий последнего часа Ник Картер совершенно забыл о своем помощнике Тен-Итси, который со страхом ожидал на крыше его возвращения. Сыщик настолько был занят необычайностью пережитого, что и теперь еще не вспомнил о своем помощнике.
Возвратившись в комнату, сыщик сейчас же принялся освобождать своего молодого помощника Патси от приковавших его к стене цепей. Это он сделал очень быстро, тем более, что ключи к замкам цепей лежали тут же на сиденье единственного находившегося в комнате стула. Вероятно доктор Кварц положил ключи столь близко от своих жертв в расчете на то, что таким образом их страдания еще усугубятся.
Освободив молодого сыщика, Ник Картер направился к девушке и открыл ее оковы.
Патси хотел было в бурных выражениях благодарить своего начальника за спасение, но Ник Картер движением руки остановил его. Он передал ему своих два револьвера и приказал ему выйти в коридор и сторожить там связанного и прикованного к перилам лестницы пленника. Затем Ник Картер обратился к освобожденной им девушке.
С того мгновения, когда сыщик вошел в первый раз в комнату, напал на доктора и нанес ему решительное поражение, девушка смотрела на него со странным выражением на красивом, взволнованном лице. Казалось, она хотела уяснить себе, что собственно происходит. Но, по-видимому, она не могла сделать этого, что и было видно по ее тупому взгляду, с которым она все опять и опять смотрела на могучую фигуру Ника Картера.
Когда сыщик теперь обратился к ней, она улыбнулась, как улыбается довольный и счастливый ребенок, и все же Ник Картер был убежден, что она располагает своим рассудком в достаточной степени, чтобы быть в состоянии дать полное свидетельское показание.
– Будьте добры, назовите мне ваше имя, – попросил он.
Она пристально смотрела на него, слегка покачивая головой.
– Мое имя? – машинально повторила она, – я почти забыла его, еще не совсем, но почти. С тех пор, как я нахожусь в этом доме, доктор никогда не хотел называть меня моим настоящим именем.
– Хорошо, мисс, но несомненно вы помните ваше прежнее имя, или не помните?
– Да меня звали – подождите – мое имя было Нанина, – Нанина Дюкло.
– А как звали вашу несчастную двоюродную сестру, молодую женщину, которую доктор Кварц задушил на ваших глазах – ту женщину, сердце которой негодяй затем пронзил кинжалом, положив ее труп в товарный вагон? Вы знаете ее имя?
Очевидно, девушка усиленно думала.
– Ее имя? – запинаясь, проговорила она, – да, ее звали Марией, а фамилия ее та же, что и у меня, ведь она моя двоюродная сестра, – прибавила она радостно, как ребенок, хорошо рассказавший урок.
– Понимаю. А теперь скажите, мисс Нанина, говорил ли доктор с вами о тайне товарного вагона?
– Конечно говорил, и очень часто, – воскликнула девушка, недолго думая.
– Прошу вас, скажите мне об этом все, что вы знаете.
– Для чего? Он, вероятно, и другим людям рассказал то же самое.
– Ничего, пожалуйста расскажите мне все и ничего не скрывайте, – просил сыщик.
– Неправда ли, вам ведь известно, что доктор собирался жениться на Марии. Все приготовления уже были сделаны, и он соорудил товарный вагон, чтобы совершить в нем дивное свадебное путешествие. Тогда мы жили в каком-то другом городе, в каком, не знаю, где-то на Востоке.
– Хорошо, мисс Дюкло, – сказал сыщик, говоривший с ней, как добрый наставник с ребенком, которого девушка и напоминала всем своим поведением, – я полагаю, что ваш отец и мать и родители Марии жили вместе и сообща делали приготовления к свадьбе?
– Так и есть, мы все жили в одном и том же городе и были очень счастливы.
– Так вот, мисс Дюкло, вы давеча говорили, что доктор убил ваших родителей и родителей Марии. Что же, он доставил их трупы вместе с трупом вашей двоюродной сестры в этот товарный вагон?
Девушка наклонила голову.
– Он так говорил, и я думаю, он так и сделал. Потом он куда-то отправил вагон. Знаете, он не хотел на самом деле убить Марию, это произошло в припадке ярости, часто овладевающей им, когда лицо его становится бледным, как полотно, и он будто спит с открытыми глазами. Он как-то говорил мне, что в таком состоянии он когда-нибудь покончит с собой. Он испытывал всякие средства, чтобы не допустить этих припадков, но это ни к чему не приводило, и ему страшна мысль, что существует болезнь, не поддающаяся его врачебному искусству.
– Назовите мне, пожалуйста, имена ваших родителей и родителей вашей двоюродной сестры.
– Отца моего звали Георгием, мать – Анной, а дядю с тетей звали Петр и Мира.
– Скажите, мисс Дюкло, не помните ли вы, где вы проживали до того, как познакомились с доктором?
– Помню, в Бостоне на улице Бэкона. Там мы жили все вместе и были очень счастливы. Как-то раз дядя Петр опасно заболел и призвали доктора Кварца. Он совершенно вылечил его. Потом заболела тетя Мира, и мы опять призвали доктора Кварца. Он вылечил и ее в короткое время. В конце концов заболела Мария, вообще мы все заболели один за другим, и доктору всегда удавалось вылечивать нас. Отец и дядя заплатили ему много денег за это. Но он их и заслужил, как говорили люди, так как он спас нас от верной смерти.
– Ваш отец и дядя Петр был очень богаты, неправда ли?
– Кажется, но верно не знаю.
– Ну, у вас был экипаж и лошади, много прислуги, не так ли, мисс Дюкло?
– Конечно. У нас было много лошадей и много прислуги. Все это теперь принадлежит мне, по крайней мере так говорит доктор. Вот потому-то он и задерживает меня здесь в этом доме для того, чтобы никто не мог взять мои деньги.
