– Поделом ему, – сказал Морс.
– Что он сделал не так?
– Я говорил с ним по телефону сегодня утром, и он сказал, что проводил собеседование с некоторыми новыми учениками.
– Возможно, проводил, – предположил честный Льюис.
– У меня было ощущение, что он не хотел разговаривать со мной именно в тот момент, и я был прав. – Льюис посмотрел на него с недоумением. – Я услышал щелчок на линии, пока мы разговаривали. Вы можете догадаться, кто подслушивал.
– Миссис Уэбб?
– Миссис Уэбб. Я снова перезвонил позже и спросил ее, почему она подслушивала. Она отрицала, конечно; но я сказал ей, что забуду об этом, если она расскажет мне правду о том, кто был в кабинете директора школы. Она была напугана – боялась потерять свою работу, я полагаю. Во всяком случае, она сказала, что никого у Филлипсона в тот момент не было.
Льюис открыл рот, чтобы сказать что-то, но Морс уже прицелился к куче учебников.
– Ах, Китс[10]. Чистая поэзия Китса. Вы должны прочитать его, Льюис... Так-так-так. «Путешествия с ослом».
Он взял книгу и начал читать при свете покрытой паутиной центральной лампочки.
Льюис подошел к дальней стене комнаты, где целые стопки тетрадей, – использованных и неиспользованных, – лиловые, зеленые, синие и оранжевые, громоздились на полках, некоторые аккуратно скомплектованные, но большинство в рыхлом беспорядке. Льюис, как всегда, решал свою задачу с систематической тщательностью, хотя и сомневался, что найдет что-нибудь. К счастью, это была хорошая сделка, легче того, что ему только что предложил шеф, подумал он.
Через полчаса он их нашел. Стопка из восьми книг и тетрадей, каждая с именем Вэлери Тэйлор, вписанным в строчку на верхней обложке. Он сдул пыль с краев и посмаковал краткий миг своего триумфа.
– Я нашел их, сэр.
– Отлично сработано. Оставьте их там, где они есть, – не трогайте их.
– Боюсь, что я их уже тронул, сэр.
– Была ли пыль на верхней книге?
Сладкий вкус успеха начал портиться.
– Я не знаю.
– Дайте их сюда. – Морс явно очень нервничал и бормотал что-то сердито себе под нос.
– Пардон, сэр?
– Я сказал, что кто-то вполне мог просматривать эти книги в последнее время. Это то, что я сказал!
– Я не думаю, что верхняя книга была пыльной, сэр. Просто по краям.
– А где пыль по краям?
– Я сдул ее.
– Вы сдули ее! Боже мой, человек. У нас здесь убийство на руках, которое мы должны расследовать, – а он сдувает все грёбаные улики напрочь.
Он постепенно успокоился, и с молчаливым Льюисом вернулся в кабинет Филлипсона. Было 4.30 и, кроме директора школы и миссис Уэбб, школа была пуста.
– Я вижу, что вы нашли учебники.
Морс коротко кивнул, и все трое сели еще раз.
– Немного удачи, на самом деле, – предположил Филлипсон. – Это удивительно, что от них не избавились.
– Как вы избавляетесь от старых учебников? – вот такой, казалось бы, странный вопрос.
– Как ни странно, их хоронят – внизу на свалке. Это нелегкая работа, знаете ли, сжечь целую кучу книг.
– Если у вас нет печи для сжигания, – медленно сказал Морс.
– Ну да. Но даже...
– У вас здесь есть печь?
– Да у нас есть. Но...
– И там может сгореть еще что-нибудь, не только это?
– Да. Но, как я собирался...
И опять Морс оборвал его.
– Можно ли в ней сжечь тело, например?
Его слова повисли в воздухе, и Льюис невольно вздрогнул. Глаза Филлипсона остекленели, когда он уставился на Морса.
– Да. Вероятно, если сжечь тело, то много следов не останется.
Морс воспринял данное замечание без малейшего удивления или интереса.
– Давайте вернемся к этим тетрадям на минуту, сэр, если позволите. Возможно, каких-либо не хватает?
Филлипсон об этом не имел ни малейшего представления, и вздохнул с облегчением, когда Бэйнс (вызванный ранее по телефону) постучал в дверь кабинета, получил разрешение и вошел.
Сразу стало ясно, что замдиректора был кладезем информации обо всех учебных делах, и спустя десять минут Морс получил копии материалов, которые ему требовались: расписание Вэлери на летний семестр, в который она исчезла, ее график домашних заданий за тот же период, а также список ее учителей-предметников. Нет книги, как оказалось, не пропадали без вести. Он сделал еще несколько дополнительных замечаний, и когда Морс отметил эффективность Бэйнса, проницательные глаза зама моргнули с удовлетворением.
После того, как все они ушли, Филлипсон сел за стол и застонал. В течение одного короткого дня облачко на горизонте выросло в тучу угрожающих размеров. Каким чертовым дураком он был!
Как муж и отец, сержант Льюис испытывал все прелести и радости, все трудности и обязанности семейной жизни, и с благословения Морса отправился домой в 5.45 вечера.
В это же самое время Морс, не обремененный такими обязанностями, вернулся в свой кабинет в Управлении полиции. Он с нетерпением жаждал поработать в этот вечер.
Сначала он изучил утреннее расписание Вэлери на каждый вторник ее последнего семестра.
9.15–10.00 Экологические исследования.
10.00–10.45 Прикладные науки.
10.45–11.00 Перемена.
11.00–11.45 Социология.
11.45–12.30 Французский.
Он посмотрел с высокомерным пренебрежением на академические дисциплины (как он называл их – субдисциплины), которые в настоящее время монополизировали средние школы. Он не сомневался в том, что «экологические исследования» были не более чем эвфемизмом для нерегулярных посещений газового завода, пожарной станции, или канализационных сооружений; в то время как для социологии и социологов у него не было ничего, кроме кислого презрение, и он так и не смог обнаружить ни того, что привлекало учеников в подобных предметах, ни того, как потом на практике они реализовывали свои сомнительные таланты. С таким количеством предметов, с настолько не перегруженным графиком, и не нашлось места для традиционных дисциплин, преподававшихся в его собственное время... Но французский и сейчас был на месте. По крайней мере, хоть что-то существенное, хотя он всегда чувствовал, что язык, который санкционировал произношение donne, donnes и donnent[11] без малейшей дифференциации, вряд ли заслуживает того, чтобы принимать его всерьез. Во всяком случае, она изучала французский язык, и это французский был последним уроком в тот день.
Он сверился с графиком домашних заданий и обнаружил, что задание по французскому выдавалось в пятницу вечером, и (как он догадался), тетради собирали для проверки в следующий понедельник. Он проверил, чтобы убедиться, по графику понедельника. А затем тетради раздавали обратно ученикам во вторник, возможно? То есть, если учитель не забыл выдать домашнее задание, и если учитель был достаточно добросовестным, чтобы проверить его, обучение успешно продвигалось вперед. Кто был учителем, так или иначе? Он посмотрел на список учителей. Мистер Д.Эйкам. Ну, бросив короткий взгляд на список обязанностей мистера Эйкама, Морс начал листать оранжевую тетрадь, пока не дошел до последних записей. Он нашел в тетради задание от пятницы, 6 июня, тщательно заполненное и аккуратно подчеркнутое. Затем он обратил внимание на усилия Вэлери, которые ей потребовались для перевода с английского на французский язык десяти коротких предложений. Судя, однако, по огромному количеству красных чернил, которые счел нужным истратить на ее версии отчаявшийся Д.Эйкам, судя по жирному подчеркиванию, и патетическому «О, дорогая», написанному около одного особенно отвратительного перевода, лингвистические доблести Вэлери оказались необыкновенно ограниченными.
Но глаза Морса не задержались на самом упражнении. Он заметил это, как только перевернул страницу. Проверив домашнее задание, Эйкам написал: «Загляни ко мне сразу после урока». Морс почувствовал дрожь волнения. После урока. В 12.30 дня Эйкам должен был одним из последних увидеться с Вэлери, прежде чем она... Прежде, чем она что? Он посмотрел сквозь окно кабинета на бледно-голубое небо, которое постепенно тонуло в сумерках – и задал себе вопрос. А что если Айнли подозревал Эйкама? Почему Эйкам хотел увидеться с Вэлери Тэйлор после уроков того далекого вторника? Наиболее вероятным ответом, предположил он, для того, чтобы хорошенько отругать ее за такую отвратительную работу. Но факт остается фактом: Эйкам был одним из последних людей, которые могли видеть Вэлери живой.
Перед отъездом домой Морс еще раз посмотрел на короткое письмо от Вэлери и сравнил его с почерком из тетрадей. На первый взгляд, казалось бы, несомненное сходство. Но для окончательного вердикта ему придется подождать, пока судебно-медицинские эксперты не рассмотрят образцы; и это означало, что придется ждать до завтрашнего вечера, потому что они с Льюисом едут утром в Лондон. Поверит ли он, если их отчет категорически подтвердит, что письмо было написано Вэлери Тэйлор? Да. У него не будет иного выбора, – только принять такое заключение. Но он подумал, что не стоит беспокоиться на этот счет: ибо теперь он твердо был убежден, что письмо написано не Вэлери, а кем-то, кто тщательно скопировал ее письмо – скопировал его даже слишком хорошо, на самом деле. Кроме того, Морс почувствовал, что знает, кто скопировал, хотя о причинах обмана он мог, на данном этапе, только смутно догадываться. Совершенно бесспорно, в его собственном понимании, дело переходило в разряд дел об умышленном убийстве.
