— Много ли найдется таких домов, в которых никто никогда не умирал? — возразила Мэри Уиттакер и, повернувшись к мисс Климпсон, решила переменить тему разговора: — Честно говоря, не понимаю, о чем тут тревожиться. Гораздо лучше просто не думать об этом. Мы же не беспокоимся о людях, которых не знаем. Точно так же нас меньше волнуют эпидемии и несчастные случаи, которые происходят где-то далеко. Кстати, как вы думаете, мисс Климпсон, к чему приведет эта история с Китаем? По-моему, к ней относятся слишком легкомысленно. Если бы большевики окопались не в России, а в Гайд-парке, шуму было бы гораздо больше.
Мисс Климпсон ответила в приличествующих случаю выражениях. Тем же вечером она написала лорду Уимзи:
«Мисс Уиттакер пригласила меня на чай. Она сказала, что, хотя ей очень нравится активный сельский образ жизни, когда у каждого есть определенное занятие, она испытывает горячую привязанность к дому на Веллингтон-авеню и никак не может расстаться с ним. По-моему, она слишком уж торопилась сообщить мне об этом. Наверное, с моей стороны справедливо будет сказать, что это наводит на подозрения. Принц Датский мог бы добавить к этому что-то вроде «да задрожит стрела на тетиве» — если это выражение можно употребить применительно к даме. Как прекрасен Шекспир! У него всегда можно найти подходящую цитату для любой ситуации!»
Кровь, хотя и спит до времени, никогда не умирает.
Чепмен. «Слезы вдовы»
— Знаете, Уимзи, по-моему, вы сделали холостой выстрел, — заметил Паркер. — Не думаю, что у нас есть хоть малейшая причина подозревать, будто бы в смерти старой мисс Доусон было нечто странное. Все, что мы имеем, — это мнение самоуверенного молодого врача да куча сплетен.
— Вы мыслите ужасно формально, Чарльз, — ответил его друг. — Ваша тяга к доказательствам постепенно изничтожает ваш блестящий интеллект и подавляет инстинкты. Вы слишком цивилизованны, и в этом ваша беда. По сравнению с вами я — дитя природы. Брожу по нехоженым тропам, сую нос, куда не следует (как бы тяжело мне ни было в этом признаваться) и не жду за это похвалы или повышения жалованья. Я просто знаю, что в этом деле не все ладно.
— Откуда?
— Откуда? Да оттуда же, откуда знал, что не все ладно с тем хваленым лафитом 76-го года, который Петтигрю-Робинсон, этот прислужник дьявола, опробовал на мне прошлым вечером. У него был премерзкий вкус.
— Черт с ним со вкусом. Там же не было ни следов насилия, ни яда. И мотивов тоже. И никакой возможности хоть что-то доказать.
Питер выбрал из ящика сигару и изящно прикурил.
— Знаете, — сказал он, — а давайте-ка заключим пари. Ставлю десять против одного, что Агата Доусон была убита. Двадцать против одного, что убийца — Мэри Уиттакер, и пятьдесят против одного, что я докажу это еще до конца года. Согласны?
Паркер засмеялся.
— Я — человек бедный, милорд, — уклончиво ответил он.
— Вот вы и попались, — с торжествующим видом произнес Питер. — У вас у самого есть подозрения насчет этого дела. В противном случае вы сказали бы, что с моей стороны это пустая трата денег, и замолчали, будучи полностью уверены в своей победе.
— Я видел достаточно, чтобы понимать, что ни в чем нельзя быть уверенным до конца, — возразил детектив, — но, пожалуй, на пари соглашусь. Только считаем по полфунта, — предусмотрительно добавил он.
— Поставь вы даже пару десятков фунтов, — отвечал Питер, — я принял бы во внимание вашу спорную бедность и сохранил бы их вам, однако несколько шиллингом вас точно не разорят. Следовательно, я приложу все усилия, чтобы доказать, что был прав.
— И что же вы собираетесь предпринять? — саркастическим тоном вопросил Паркер. — Затребуете ордер на эксгумацию и будете искать яд, наплевав на результаты анализа? Или похитите мисс Уиттакер и примените допрос третьей степени, как галлы?
— Ни в коем случае. Мои методы гораздо современнее. Попробую один психологический прием. Как в Псалтири, я расставляю сети и ловлю в них добычу. Предпочитаю, чтобы предполагаемый преступник сам себя выдал.
— Так вперед! Все в ваших руках, — ответил на это Паркер.
— Это точно. Знаете, с точки зрения психологии, это совершенно достоверный факт: преступники не могут забыть о том, что совершили, и…
— Они возвращаются на место преступления?
— Не перебивайте, черт вас побери! Они предпринимают всякие ненужные действия, чтобы скрыть следы, которых в действительности не оставляли, а за этим следуют подозрения, расследования, доказательства, обвинения и — эшафот. Об этом пишут все юристы — только, прошу, не поминайте Блаженного Августина с его кудахтаньем! Впрочем, вместо того чтобы и дальше расточать пред вами перлы моего красноречия, я хочу перейти к делу и предлагаю поместить вот это объявление во всех утренних газетах. Мисс Уиттакер должна читать хоть какой-то из продуктов нашей блистательной журналистики, согласны? Так мы с вами одним выстрелом убьем двух куропаток.
— Двух зайцев, вы хотели сказать, — пробурчал Паркер. — Покажите.
«Берту и Эвелин Гоутубед, ранее находившихся в услужении у мисс Агаты Доусон, «Роща», Веллингтон-авеню, Лихемптон, просят связаться м-ром Дж. Мерблесом, эсквайром, из Стейпл-Инн, в их собственных интересах».
— Неплохо, да? — спросил Уимзи. — Способно всколыхнуть подозрения даже в самом неискушенном уме. Держу пари, что Мэри Уиттакер клюнет.
— Каким образом?
— Не знаю. Это-то меня и интересует. Надеюсь, с Мерблесом, этим старым добряком, ничего не произойдет. Ужасно было бы потерять его. Такой хороший адвокат! Хотя человек его профессии должен быть готов к некоторому риску.
— Чепуха! — воскликнул Паркер и добавил уже спокойно: — Но я согласен, будет полезно найти девушек, раз уж вы решили побольше разузнать о мисс Доусон. Служанки обычно в курсе всех сплетен.
— Дело не только в этом. Помните, сестра Филлитер говорила, что горничных выгнали незадолго до нее? Так вот, с учетом странных обстоятельств увольнения самой медсестры — всей этой истории о том, якобы мисс Доусон отказывалась принимать пишу из ее рук, которая никак не сказалась на отношении больной к своей сиделке, — мне видится некоторая связь между увольнением девушек и тем истерическим припадком, который случился с мисс Доусон недели за три до этого. Не кажется ли вам, что все, кто мог что-то помнить об этом эпизоде, были последовательно устранены со сцены?
— Ну, у старой леди была веская причина, чтобы уволить девушек.
— Разбитая посуда? Так в наши дни хорошую прислугу днем с огнем не сыщешь. Горничные стали такие безответственные, совсем не как в добрые старые времена. Так вот, о том припадке. Почему мисс Уиттакер выбрала один из тех редких моментов, когда прозорливая мисс Филлитер ушла на прогулку, и именно тогда отправилась к своей тетке с документами на подпись? Она же знала, что та может разволноваться — так почему ей было не подождать сиделку, которая смогла бы успокоить больную?
— Ну, мисс Уиттакер — профессиональная медсестра. Она, вне всякого сомнения, была способна справиться с теткой сама.
— Я уверен, что она вообще много на что способна, — многозначительно произнес Уимзи.
— Да ладно вам! Вы мыслите предвзято. Однако объявление стоит напечатать в любом случае. Вреда от этого не будет.
Питер протянул было руку к звонку, но вдруг замер. Его нижняя челюсть отвисла, придав его лицу слегка глуповатое сомневающееся выражение, напоминающее героев Вудхауса.
— А вы не думаете… — начал он. — А, к черту! — и нажал кнопку звонка. — Как вы сказали, вреда не будет. Бантер, проследите, чтобы это объявление появлялось во всех газетах из этого списка каждый день до следующего распоряжения.
Объявление было впервые опубликовано во вторник. Несколько дней не происходило ничего нового, разве что мисс Климпсон прислала письмо, в котором с некоторым разочарованием сообщала, что младшей мисс Файндлейтер удалось наконец уговорить мисс Уиттакер предпринять решительные шаги, касающиеся птицефермы. Они вдвоем уехали посмотреть на хозяйство, о котором прочли в «Новостях птицеводства», и собирались отсутствовать несколько недель. Мисс Климпсон опасалась, что при сложившихся обстоятельствах не сможет проводить расследование с тщательностью, оправдывающей ее более чем щедрое жалованье. Тем не менее, она тесно сошлась с мисс Файндлейтер-старшей, которая пообещала рассказывать ей все-все об их перемещениях. Лорд Уимзи ответил ей словами поддержки и одобрения.
В следующий вторник Паркер как раз находился в процессе переговоров со своей домохозяйкой, которая имела неприятную привычку варить копченую селедку, предназначавшуюся ему на завтрак, до тех пор, пока та не становилась похожа на соленую мочалку, когда назойливо затрезвонил телефон.
