– Она совсем не похожа на обычную лошадь-качалку, – сказала Таппенс, с интересом разглядывая лошадь.
– Верно, не похожа, – согласился Айзек. – Понимаете, они обычно просто качаются, двигаются вперед и назад, вверх и вниз. А вот эта вроде как прыгает вперед. Сначала передние ноги – р-раз! – а потом задние. Очень интересно скачет. Вот если бы забраться на нее и показать вам…
– Будьте осторожны, – сказала Таппенс. – Там могут быть… могут быть какие-нибудь гвозди, о которые легко пораниться, да и свалиться с нее недолго.
– Знаете, я ездил на этой Матильде лет пятьдесят, а то и шестьдесят тому назад, но все помню. Она еще достаточно крепкая, не совсем развалилась.
Неожиданно ловко, как акробат, он вскочил на Матильду. Лошадь прыгнула вперед, потом – назад.
– Работает, верно?
– Правда, работает, – сказала Таппенс.
– Очень они любили эту лошадь. Мисс Дженни постоянно на ней ездила.
– Кто такая мисс Дженни?
– Ну как же, она самая старшая из них. Это ее крестный подарил лошадь. И «Верную любовь» тоже он прислал, – добавил Айзек.
Таппенс вопросительно посмотрела на него.
– Так они называли лошадку с тележкой, что стоит в углу. Мисс Памела, бывало, любила на ней кататься. Съезжала с холма. Очень серьезная была девица эта мисс Памела. Затаскивала ее наверх, а потом садилась и ставила ноги вот сюда, видите? Это педали, да только они не работали, вот ей и приходилось затаскивать все это наверх, а потом тележка начинала ехать вниз, а она тормозила ногами. Только не всегда все получалось, иногда она врезалась прямо в мартышкину колючку, что растет внизу.
– Не очень-то приятно, – сказала Таппенс. – Не очень приятно врезаться в колючку.
– Ну, обычно ей удавалось вовремя затормозить. Упорная была, прямо страсть. Часами, бывало, так каталась. Я наблюдал за ней по три, а то и по четыре часа. Я-то в те поры разбивал цветник – тот, где росли рождественские розы, – да еще обрабатывал пампасную траву, вот и видел, как она катается, без конца съезжает и съезжает с горки. Я с ней не разговаривал, потому что она не любила, когда с ней говорили. Любила заниматься своими делами или тем, что она себе воображала.
– Что же она воображала? – спросила Таппенс, которую мисс Памела заинтересовала гораздо больше, чем мисс Дженни.
– Ну, откуда мне знать. Говорила, будто она принцесса, понимаешь, что от кого-то бежит, скрывается, или что она Мария, королева чего-то там – то ли Ирландии, то ли Шотландии.
– Мария Стюарт, королева Шотландии, – подсказала Таппенс.
– Вот-вот, верно. Она куда-то уезжала, от кого-то убегала. Скрывалась в замке. Назывался он вроде как Лок или Лох – словом, где вода.
– Ну да, понятно. И Памела воображала, что она Мария, королева Шотландская, которая спасается от своих врагов?
– Правильно. Бежит в Англию, под защиту и на милость королевы Елизаветы, как она говорила, да только эта Елизавета не слишком-то была милостива.
– Ну что же, – сказала Таппенс, стараясь не показать своего разочарования, – все это очень интересно. А кто были эти люди, как вы их назвали?
– О, так это же были Лестеры, так их звали.
– А вы когда-нибудь были знакомы с Мери Джордан?
– А, знаю, про кого вы говорите. Нет, она, похоже, жила здесь до меня. Вы ведь имеете в виду эту девицу, немецкую шпионку, верно?
– Здесь, кажется, все про нее знают, – сказала Таппенс.
– Ну да. Ее называли фрау Лайн или вроде как Лини. Похоже на линию, на железную дорогу.
– Да, немного похоже.
Айзек вдруг засмеялся:
– Ха-ха-ха! Если это была линия, да еще железнодорожная, то уж никак не прямая, верно? Верно, никак не прямая. – Он снова расхохотался.
– Отличная шутка, – похвалила его Таппенс.
Айзек засмеялся еще раз.
– Вы собираетесь сажать какие-нибудь овощи? – спросил он. – Мне сдается, уже пора. Если вы хотите посадить бобы, так самое время, а потом нужно готовить землю под горошек. А салат? Будете сажать ранний латук? «Томовы пальчики», к примеру? Отличный латук, мелкий, правда, зато такой уж крепкий, хрустящий.
– Вы, наверное, постоянно занимались здесь садом и огородом. Я имею в виду не только этот дом, а вообще эти края.
– Ну да, я вообще делал все, что требовалось. Меня постоянно звали в разные дома. У некоторых садовник никуда не годился, так я приходил и помогал. Был даже однажды несчастный случай. Ошибка произошла, перепутали овощи. Случилось это до меня, но мне рассказывали.
– Что-то о наперстянке? – уточнила Таппенс.
– Подумать только, вы и об этом знаете. Это ведь тоже было в давние времена. Ну да, несколько человек тогда заболели. А одна умерла. Так, по крайней мере, я слышал. Но все это только слухи. Мне рассказывал один старый приятель.
– Мне кажется, это была фрау Лайн, – сказала Таппенс.
– Что? Фрау Лайн умерла? Я об этом никогда не слышал.
– Ну, может быть, я и ошибаюсь, – сказала Таппенс. – А что, если взять «Верную любовь» – или как ее там называют – и отнести ее на горку, туда, откуда съезжала вниз девочка, если, конечно, эта горка все еще существует?
– Конечно, существует, куда она денется. Она вся заросла травой. Только будьте осторожны, неизвестно, насколько эта «Верная любовь» проржавела. Я ее сначала немного почищу, ладно?
– Конечно, – сказала Таппенс, – а потом подумаем и составим список овощей, которые нужно будет посадить.
– Ну ладно, я буду осторожен и постараюсь, чтобы шпинат и наперстянка не росли рядом. Не хотелось бы услышать, что с вами что-то приключилось сразу же, как только вы поселились в новом доме. Отличное место. Не жалко потратить на него немножко денег.
– Спасибо большое, – сказала Таппенс.
– А я осмотрю как следует эту штуку, чтобы она под вами не развалилась. Она такая старая, но вы просто удивитесь, когда увидите, как работают эти старинные игрушки. Вы знаете, один мой родич вытащил откуда-то старый велосипед. Все думали, что он совсем никуда не годится – на нем уже лет сорок никто не ездил. Но стоило его немного смазать, и он поехал как миленький. Смазочное масло способно делать просто чудеса!
Глава 3
Утро вечера мудренее
– Что бы это значило, черт побери? – проворчал Томми.
Возвращаясь домой, он привык находить Таппенс в самых неподходящих местах в доме или в саду, но сегодня он был удивлен даже больше, чем обычно.
В доме он не обнаружил и следа жены, хотя снаружи сыпал мелкий дождик. Он решил, что она укрылась в каком-нибудь укромном уголке в саду, и пошел ее поискать. Тут-то он и выразил свое удивление, проговорив: «Что бы это значило?»
– Привет, Томми, – сказала Таппенс, – ты уже пришел? Я не ждала тебя так рано.
– Что это за штука?
– Ты имеешь в виду «Верную любовь»?
– Что ты сказала?
– Я сказала: «Верная любовь», – повторила Таппенс. – Так она называется.
– Ты что, собираешься на ней кататься? Она слишком мала для тебя.
– Конечно, мала. Это же детская игрушка. На ней катались, пока не появились трехколесные велосипеды; в нашем детстве были такие игрушки.
– Но ведь она, наверное, не работает, – предположил Томми.
– Я бы не сказала, что совсем не работает, – возразила Таппенс. – Если втащить ее на верхушку холма, оттуда она прекрасно поедет – колеса на спуске начинают вертеться сами по себе.
– А доехав до низа, эта штука ломается, насколько я понимаю. Ты что, хочешь ее сломать?
– Вовсе нет, – сказала Таппенс. – Просто нужно тормозить ногами, вот и все. Хочешь, я тебе продемонстрирую?
– Пожалуй, нет, – сказал Томми. – Дождь усиливается. Я просто хотел узнать… узнать, чего ради ты этим занимаешься. Неужели это доставляет тебе удовольствие?
– По правде говоря, – сказала Таппенс, – страшновато. Но мне хотелось выяснить…
– И ты решила спросить у этого дерева? Кстати сказать, как оно называется? Мартышкина колючка?
– Правильно. Ты просто умница! Надо же, знаешь!
– Разумеется, знаю. Я даже знаю и другое его название.
– И я тоже знаю, – сказала Таппенс.
Они посмотрели друг на друга.
– Просто сейчас я его забыл. Что-то вроде арти…
– И верно, очень похоже, – сказала Таппенс.
– Ты не боишься угодить в эту колючку?
– Дело в том, что если не тормозить как следует ногами, то никак не остановишь эту штуку, и тогда заезжаешь прямо в эту самую арти… ну как она там называется.
– Ты имеешь в виду арти… Может быть, уртикария?[6] Нет, это не то, это крапива. Ну да ладно, – сказал Томми. – Каждый развлекается, как может.
– Просто я проводила небольшое расследование, связанное с нашей проблемой.
– Что еще за проблема? Твоя? Моя? Чья, в конце концов, проблема?
– Не знаю, – сказала Таппенс. – Надеюсь, это наша общая проблема.
– А я надеюсь, что это не Беатрисина проблема или другая какая-нибудь глупость.
– О нет. Просто мне интересно было выяснить, что еще спрятано в этом доме, и я нашла массу игрушек, которые валяются в маленькой смешной тепличке – их свалили туда бог весть сколько лет тому назад. Там была и эта повозка, и Матильда – игрушечная лошадь с дырой в животе.
