Месяц всего.
– Так.
– И устроилась он не просто так, а по какому-то звонку.
– Так, – всё с большим и большим вниманием слушала Светлана.
– Вела себя обособленно, ни с кем не васьваськалась, и более того – она уже уволена.
– Ого…
– Да.
– А телефон её?
– Есть, но он заблокирован. Им в кадрах что-то понадобилось от неё сегодня и они попробовали с ней связаться, а там «номер заблокирован».
– Даааа, – задумчиво протянула Светлана.
– Короче – бросай это дело. Я тебе говорила, что оно плохо пахнет.
– Да, говорила.
– Так вот я ошиблась, оно не просто плохо пахнет – оно воняет. Короче бросай, и журналистке своей скажи, чтобы бросала. Ну, пока.
– Пока.
Светлана нажала отбой и тупо смотрела на смартфон ещё несколько секунд.
«Да уж… Да ужжж… Всё окончательно встало на свои места. Кража эта никакая не кража, а провокация, или инсценировка спецслужб. Для чего не важно, важно что сюда лучше не лезть. Что получается? Они устроили на работу своего человека, которая не подняла тревоги в момент похищения, и они выключили сигнализацию в нужный день. Также они нашли исполнителя, сомнительного чела, которого прихватили за наркотики и сказали ему, что если он в нужный день, придёт в Третьяковку, снимет со стены картину и уйдёт с ней, то ему:
а) ничего не будет за это
б) простят шалости с наркотиками.
И это всё объясняет.
Хм…, она обдумала всё ещё раз. Есть тонкий момент – как кража картины из музея может остаться безнаказанной? То есть путём шантажа (угрозой посадить за наркотики), можно было отправить преступника на преступление, но как он сможет избежать другого наказания за похищение картины? Чем одно преступление лучше другого? Сроком? Надо бы звякнуть знакомому адвокату.
Она нашла нужный телефон и отправила вызов:
– Юлия, привет.
– О Света, рада слышать.
– Мне нужна короткая консультация.
– Давай.
– Какая статья тяжелее: – за хранение и распространение наркотиков, или за кражу картины из музея?
– Ты про какой музей говоришь? Про эту кражу из Третьяковки?
– Да, а какая разница?
– Разница в ущербе. Если это дорогая картина и дело пойдёт об особо крупном размере, то это до 15-ти лет…
– Ого…
– Да. А за наркотики от 15-ти до 20-ти.
– О чёрт.
– Что такое?
– Да была у меня мысль, что в этой краже Куинджи чела шантажом отправили на преступление, чтобы закрыть глаза на другое. Но раз и за то и за другое сроки одинаковые, то…
– Это не совсем так, кстати. Мы говорим с тобой об этой краже Куинджи, да?
– Да.
– Из того что я вижу в прессе, я делаю вывод что всё совсем не так страшно. Если не будет доказано, что похититель:
1. Действовал по заранее обдуманному плану
2. Действовал в составе группы
3. И при этом не причинил ущерба
То, он вообще может отделаться штрафом. То есть срок по этой статье на самом деле от 0 (нуля) до 15-ти лет.
– Ого, – Светлана поняла, что мозаика того что произошло окончательно сложилась, – огромное спасибо.
– Да не за что. Скажи лучше, когда мы повидаемся?
– Это смотря как, если с ночёвкой…
– Конечно с ночёвкой, я соскучилась.
– Тогда, давай на следующей неделе?
– Давай.
– Отлично, тогда до связи, – и она нажала отбой.
«Ну вот и отлично, есть с кем выпустить пар, – Светлана посмотрела список вызовов, не пропустила ли она звонок от журналистки – нет, (зараза такая). И что делать с ней?»
Только сейчас она сообразила, что художница Катерина ещё здесь. Обвела взглядом галерею, и обнаружила её на одном из стульчиков, в максимально эротической позе, посреди расставленных картин.
– Ого, вы прекрасно смотритесь вместе со своими картинами…
– Да, я знаю.
– Я готова взять их на комиссию, осталось решить какие деньги вы за них хотите.
– А вы что посоветуете?
– Я бы сильно не заламывала. Предлагаю начать с гуманных цен – тысяч по сорок-пятьдесят за работу. Как?
– Согласна, – не раздумывая, согласилась художница.
– Вот и отлично. Паспорт у вас с собой?
– Да.
– Тогда приступим к заключению…
– Брачного контракта?
– Почти, – Светлана с улыбкой посмотрела на художницу, – «Она уже даже не флиртует…», к заключению договора комиссии. Давайте мне паспорт.
Ещё минут тридцать ушло у них на всякую бюрократию, после чего художница ушла, покачивая своими шикарными бёдрами.
«Дааа, не просто с ней будет… А почему кстати? Может быть наоборот просто, в отличии от…» – Она снова вспомнила о журналистке и у неё опять нехорошо скрутило живот.
«Чёрт, не пришла…» – Она досадливо поморщилась. – «Плюнуть? А что ещё можно сделать в такой ситуации? Не свидание же у нас было намечено. Ну, не пришла. И что? Ну и всё. Но предупредить-то её надо? Что не нужно ей дальше копаться в этой истории с кражей Куинджи. Надо? По-хорошему – да, надо. И как это сделать? Позвонить всё-таки? Блинн… Ну не хочу я ей звонить, почему-то. Она там сейчас стоит в обнимку со своим парнем, а тут я. Оооо, ну сейчас точно вытошнит».
Она взяла смартфон и написала смс:
– Не получилось прийти?
«Блин, зачем я ей это пишу? А как начать-то по другому? Чёрт с ним, как есть…» и нажала отправить, и тут же добавила:
– Не нужно вам продолжать расследование этого дела. Скорее всего, это инсценировка каких-то спецслужб. Я навела кое-какие справки про смотрительницу…
Дописать она не успела потому, что пришла ответная смс(ка):
– Я приезжала сегодня
Вроде ничего особенного – простая фраза, да ещё в письменном виде, но каким-то внутренним чутьём Светлана поняла, что написана она в крайнем раздражении.
– Когда приезжали? Я была весь день в галерее и вас не было.
– Я не стала вам мешать.
– В смысле? Как мешать?
– Вы так были увлечены развеской картин, что я не стала вам мешать…
– Что? Какой развеской картин? – Отправила вопросы Светлана и спохватилась, – «Блин, она приезжала тогда, когда здесь была эта Катя, со своим эротическим шоу… Чёрт. И что? Обиделась?»
– Причём здесь это? – зачем-то написала она в ответ. И опять, каким-то внутренним чутьём, поняла, что написала в темноту и пустоту. И что ответа не будет.
«Чёрт, чёрт, чёрт… и что делать?» – Сердце застучало так громко, что перекрыло своим громким стуком все звуки вокруг. И у неё второй раз, за последние сутки, появилось пронзительное чувство, что она упустила что-то очень важное для себя.
«Что мне делать? Что?» – спрашивала она кого-то, но ответа не было.
Тишина и пустота.
Она посидела ещё в галерее, словно ждала чего-то.
Но телефон молчал.
Она, вздохнула,
